Роковые яйца. Записки юного врача

«Стальное горло» – это ещё один рассказ из сборника рассказов «Записки юного врача». В данном рассказе в больницу привозят трёхлетнюю девочку с запущенным дифтерийным крупом. Главный герой понимает, что жить девочке осталось несколько часов, если только… если только не сделать серьезную операцию – трахеотомию. Однако сам врач никогда её не делал, только наблюдал за проведением данной операции. Несмотря на неопытность, главный герой решается провести данную операцию самостоятельно, несмотря на протесты родственников девочки, которые уверенны, что если девочке дать какие-нибудь чудо-капли, то она волшебным образом исцелиться. По итогу, молодой врач справляется со сложной операцией и жизни девочки больше ничего не угрожает, а местные жители приукрашивают слухами данную историю. говоря, что врач заменил девочке её горло на стальное.
Данный рассказ мне весьма понравился. Булгаков хорошо передал, как молодой врач борется со своими внутренними сомнениями, и переборов свой страх, делает то, что от него требуется.

Я не люблю тему революции 17-го года и гражданской войны. Не люблю всю ту часть российской истории, что связана с красным террором, НКВД, чекистами, гулагом, сталинскими репрессиями и ханжеской советской моралью, где в фильмах воспевается преданность делу, высокие идеалы, честность и душевная простота, а за кадром - нищета и молчаливый протест, убогие серые домишки, разоряющиеся колхозы, стремительно деградирующая наука и технология производства, пустые полки, засилие бюрократии и кумовства, доносы и мыслепреступления, торжество невежества и лизоблюдство.

Как часто, находя блестящий научный труд, написанный в 20-30 годы 20 века  советским учёным, на идеях которого развились новые теории и идеи, я удивлялась тому, что он успел так мало написать и сделать, а потом открывала его биографию - и всё вставало на свои места. Арестован по доносу, арестован по обвинению в заговоре, расстрелян, умер в тюрьме, расстрелян, умер в тюремном лагере, расстрелян, заболел и умер по дороге в тюремный лагерь, расстрелян, вернулся из лагеря с подорванным здоровьем и умер спустя месяц, расстрелян... И это, увы, не совпадение, это тенденция того страшного уродливого времени. Коммунистическая уравниловка не терпит исключительности. Она не знает, что с ней делать, не может встроить её в свой искусственный, аккуратно разлинованный манямирок, где стройные ряды выкованных на фабрике революции товарищей, в рабочих комбезах и халатах, со стеклянными взглядами маршируют в ногу по направлению к светлому социалистическому будущему. Талант, самобытность, яркая индивидуальность, непохожесть, непокорность, острый ум, свободолюбие, нестандартность - всё это страшно раздражало советскую власть и чекистов, в массе своей состоявших из мутного гнилостного осадка, который вынесло наверх революционной волной.

Нынешняя Россия наглядно демонстрирует, что может случиться с целой страной и её обществом, если лучших его представителей будут систематически истреблять на протяжении полувека, пытаясь воспитать поколение оловянных солдатиков. История показала, что товарищ Сталин, величайшая посредственность мирового масштаба, однажды сказавший: «Гениев не бывает, их выдумали» -- ошибался. Лысенковщина -- это всё, что может родить казённая среда и палочная дисциплина, потому что, помимо знаний, всегда необходимо "что-то ещё", чем обладают только поистине гениальные умы.

Я очень не люблю хорошо написанную литературу, описывающую события в России 20-60 годов. Мне больно читать о том времени, больно за всех тех гениальных Персиковых, которых в угаре кровавого произвола смели, разорвали, растоптали дорвавшиеся до власти Шариковы и Рокки, эта тупая, необразованная, дикая, жестокая, импульсивная и губительно инициативная народная масса, какой в свойственной ему тонкой иронической манере рисует её Булгаков. Николай Гумилёв, Матвей Бронштейн, Николай Вавилов, Лев Шубников, Петр Капица, Георгий Карпеченко, Евгений Шпитальский, Георгий Лангемак, Борис Нумеров, Владимир Станчинский, Николай Кондратьев, Евгений Успенский, Степан Рудницкий, Густав Ландау, Оскар Гартох, Дмитрий Плетнев, Владимир Игнатовский, Ященко Александр... Хочется перечислить их всех, но это невозможно - их сотни и сотни, таких вот Персиковых, которые могли бы жить и трудиться, взращивая новые таланты, вдохновляя плеяду блестящих молодых учёных, светлых умов, но вместо этого расстрелянных, уничтоженных, затоптанных в пыль и теперь уже почти позабытых. Покойтесь с миром.

Сюжет весьма прост: гениальный ученый-зоолог, специализирующийся на голых гадах, открывает луч, увеличивающий активность и жизнеспособность клеток… и их агрессию. Классическая завязка для фильмов ужасов. Понятно, что все закончится катастрофой (интересно, создатель «Анаконды» не Булгаковым вдохновился).
Учитывая, когда написано произведение, эта повесть-гротеск явно высмеивает новую власть, намекая, что ничего хорошего ждать от нее не приходится. Газеты и журналы с «красными» названиями, красные рефлекторы, освещающие объявления, совхоз «Красный луч», гостиница «Красный Париж» и сам открытый луч ярко-красного цвета. Душащий режим, в котором интеллигенция является чем-то инородным.
И главная причина грядущей катастрофы – абсолютное невежество и недальновидность власть имущих, которых наука интересует только с потребительской точки зрения для решения насущных проблем и которые не способны осознать опасность и возможные последствия, и такое же невежество народа, которому наука внушает суеверный ужас (как и агентам НКВД).
Тем удивительнее, что эту сатиру на красную власть разрешили издать.
И конечно, нельзя не восхититься потрясающим языком, которым написана повесть, и юмором Булгакова. Здесь есть все – и говорящие фамилии (в первую очередь, конечно, Рокк), и яркие образы с потрясающе емкими и красочными описаниями внешности (чего только стоит корреспондент Альфред Бронский), и знаковые места (совхоз в бывшей усадьбе Шереметева, прививки в Лефортовском институте, сожжение трупов на Ходынке).
Легкое, динамичное, увлекательное повествование.

Очень долго Булгаков был для меня непревзойденным мастером магического реализма и автором одного произведения – «Мастера и Маргариты». Я очень боялась разочароваться в, пожалуй, единственном полюбившемся со школы авторе и ничего не читала. Но потом были запоем прочитанные «Записки…» и «Морфий». И вот пришло разочарование с яйцами. И нет, это не горькое разочарование, но налет остался.

Михаил Булгаков – фантаст. Автор научно-фантастической повести. Для меня это как молотом по голове. Но я быстро поняла, что за канонами жанра автор спрятал свое отношение к реальности того времени, свое отношение к происходящему и политике. Ведь открыто протестовать и высказываться было куда как опаснее, нежели замаскировать это все в двойственное толкование.

Гениальный учёный открывает «луч жизни» и параллельно с этим событием по стране прокатывается куриный мор. Куриц больше нет, луч не опробован, но…но все как всегда. Как и сейчас. Как и почти 100 лет назад. Помните об удивительной способности фантастов предсказывать будущее? Вот замени «куриный мор» на covid19 и произведение вновь актуально, остро и отражает суть реальности.

Где-то хохотала, где-то терялась в догадках, где-то откровенно не понимала что происходит. В итоге поняла, что это остросоциальное произведение, которое несколько гротескно, но почти ровно 100 лет спустя пугающе актуально. И нет, такой Булгаков мне не по душе.

На волне перечитывания Булгакова (я не смогла остановиться после "Мастера и Маргариты") я вернулась к "Запискам юного врача" просто, чтобы освежить впечатления, сравнить, поставить рядом Булгакова реалиста и Булгакова мистика. Делюсь наблюдениями.

Из всех записок сюжетно запомнились только некоторые рассказы - "Полотенце с петухом", Крещение поворотом", "Стальное горло", "Тьму египетскую" я разобрала на анекдоты и приписала к запомнившимся сюжетам. Интересным мне показался момент преображения, который, как я предполагаю, отличает хорошего врача от плохого, - когда ответственность и груз волнений отступает перед необходимостью осуществлять "простые" действия: резать, пилить, шить, лечить. Малодушие, страх ошибки, отступает перед невозможностью не попытаться спасти. "Крещение поворотом" - когда книжные знания становятся понятными только после операции, а во время - подсказка акушерки, интуиция, чувство меры и все тоже, немыслимость отказаться от попытки.

Ну и слог - суховатый, чуть отстраненный, наблюдающий, булгаковский. С большим уважением к профессии!

На волне перечитывания Булгакова (я не смогла остановиться после "Мастера и Маргариты") я вернулась к "Запискам юного врача" просто, чтобы освежить впечатления, сравнить, поставить рядом Булгакова реалиста и Булгакова мистика. Делюсь наблюдениями.

Из всех записок сюжетно запомнились только некоторые рассказы - "Полотенце с петухом" в их числе, "Тьму египетскую" я разобрала на анекдоты и приписала к запомнившимся сюжетам. "Полотенце с петухом" - первый день, треволнения неопытного врача, "ужасы" сельской клиники. Я до сих пор помню поток воспоминаний, которые вызвал этот рассках - как я, вчерашняя студентка, собиралась на первую "настоящую" работу, только выбор наряда, соответствующего моему новому бизнес-статусу, отнял полжизни, и я не была врачом, от меня не зависели жизни людей.

Также интересным мне показался момент преображения, который, как я предполагаю, отличает хорошего врача от плохого, - когда ответственность и груз волнений отступает перед необходимостью осуществлять "простые" действия: резать, пилить, шить, лечить. "Стальное горло" тоже подобный мотив. Когда малодушие, страх ошибки, отступает перед невозможностью не попытаться спасти.

Ну и слог - суховатый, чуть отстраненный, наблюдающий, булгаковский.

Это было очень интересно, даже не ожидала, что понравится Булгаков. Правда.
Рассказик коротенький и криповенький, присутствуют кровькишки.
Читается очень быстро и легко, не смотря на тему
Сюжет таков, профессор Персиков открывает красный "луч жизни", способствующий активному размножению и быстрому росту, в это же время начинают помирать курицы. И люди решают применить этот, ещё конца не изученный, луч.
Но в России же не бывает все гладко, и куриные яйца путают со змеиными
А дальше эти самые кровькишки.

На этот раз молодой врач принимает сложные роды. Впервые в жизни. Даже не принимает, а проводит, т.к. ребенок лежит поперек. А врач ничего об этом не знает. От слова совсем. Он берет паузу в несколько минут и бежит читать учебник, который, к слову, ему особо не помог.
Я эту ситуацию даже представлять не хочу. Порадовало отношение акушерок. Они, скорее всего догадывались, что у молодого доктора опыта в этом вопросе ноль, но поддержали, помогли делом, словом, отношением.
В этом рассказе уже нет того юмора, который заставляет смеяться. Но эстетическое удовольствие от манеры письма, от стиля, от компоновки слов не сравнится ни с чем.

Не то чтобы полный восторг, но по первым ощущениям рассказ понравился. Жутко, конечно, читать подробности операции и вообще о физическом состоянии той девушки. Но у Булгакова есть какой-то дар: он даже простому читателю помогает взглянуть на ситуацию глазами хирурга и избавиться от излишней трепетности, когда речь идет о спасении жизни. Наверное, по той причине, что сначала вместе с главным героем испытываешь чувство надвигающегося ужаса и страха перед необходимостью на практике использовать скальпель, а потом отбрасываешь сантименты и становишься кем-то вроде ассистента, которому нельзя отвлекаться на собственные мысли и надо думать о работе с холодным рассудком.

Мне финал как раз-таки понравился. Полотенце не стало сувениром. Оно было должным образом использовано по назначению. Только самая любимая вещь может износиться. Это значит, что она нравится и ею хочется пользоваться. Самые любимые детские игрушки, например, не могут оставаться новенькими и красивенькими. Потому что либо сувенир, либо любимое. В этом случае с полотенцем оно послужило как раз не сувениром, а любимым предметом. Врач отдал дань подарку сполна.