Маяковский: Трагедия-буфф в шести действиях

Христос был за всех нас распят, Пушкин за всех нас убит на дуэли, а Маяковский за всех нас застрелился.
Теперь нам можно этого не делать.

На каждом повороте жизнь Маяковского могла превратиться в роман, и каждый раз вместо романа выходил какой-то другой жанр, жанр отказа от романа, если угодно. Трагедия-буфф.

Он [Маяковский], как русская революция, мало кого сделал счастливее, но всех - значительнее, и все считали его главным, почти потусторонним событием своей жизни.

С первого дня революции мы ничего не делаем. Мы только ходим друг к другу в гости и говорим, что на трудно жить. Потому что нам легче жить, если мы говорим, что нам трудно жить.

Маяковский необходим тогда, когда надо прыгнуть выше головы. Сегодня мы должны сделать именно это, потому что падать дальше некуда. Так что сегодня он поэт номер один, даже если кто-то этого еще не понял.

Он там, в себе, ничего не может найти, кроме одиночества, ужаса перед старостью и неумения жить с людьми. Такие люди, как он - люди базаровской складки - живут познанием, ищут новых впечатлений, а в себя предпочитают не заглядывать.

Маяковскому нравилось солидаризироваться с властью во всякого рода травлях и проработках — не корысти ради, разумеется, а в жажде искреннего служения. Но от этого его участие в травлях Замятина, Пильняка, Полонского, Шаляпина — в полном сознании своей государственной правоты — ничуть не аппетитнее. Неудивительно, что его бьют его же оружием.

Преувеличенная реакция на критику часто считается признаком творческого кризиса: когда у поэта нет достаточных оснований для самоуважения, нет уверенности в собственной эстетической правоте — он болезненно зависит от чужого мнения.

Невротик должен быть занят постоянно — иначе он сойдет с ума.