Nineteen Minutes

– Здесь говорится, что, когда детектив Чисхолм зачитывал вам ваши права, между вами произошел какой-то конфликт.
Лайнус поднял глаза. Это был еще совсем мальчишка (всего девятнадцать лет), прыщавый и со сросшимися бровями.
– Он считает, что я тупой, как кусок дерьма.
– Детектив так вам и сказал?
– Он спросил, умею ли я читать.
Все полицейские это спрашивали, чтобы убедиться в том, что задержанный ознакомился со своими правами.
– И вы ответили: «Чё за фигня? Я чё, похож на идиота?»
– А что я должен был ответить? – пожал плечами Лайнус.

Взгляд можно ощутить кожей. Он как жар, который поднимается летом от тротуара. Как кочерга, которой тебя тыкают в поясницу. С шепотом то же самое: не обязательно слышать каждое слово, чтобы понять, что шепчутся о тебе.

Я часто стоял перед зеркалом в ванной и рассматривал то, на что пялились они все. Мне хотелось знать, почему, когда я прохожу мимо, они сворачивают шеи. Чем я так отличаюсь от других. Сначала не видел ничего особенного. Но однажды мне все стало ясно. Я заглянул своему отражению в глаза и возненавидел себя – может быть, не меньше, чем меня ненавидели одноклассники. В тот день я начал думать, что они, вероятно, правы.

...додумался? Разделив реальность на ожидания, получаешь коэффициент счастья – это знают все. Но если, наоборот, ожидания разделить на реальность, то получишь не противоположность счастью. Получишь надежду. Только теперь Льюис это понял. Это же чистая логика: принимаем реальность за постоянную величину, и тогда ожидания, превосходящие ее, дают оптимизм. А пессимист – это тот, чьи ожидания уступают реальности. Для него дробь становится все меньше и меньше, но нуля не достигает, потому что надежда никогда не покидает человека окончательно. В любой момент, если появится хотя бы какой-нибудь повод, она может резко возрасти.