The Book of Goose

В тот вечер я написала о тигре и лисе, которые жили во дворце с окнами в темных рамах, смотревшими на фонтан и широкую лужайку, будто множество проницательных глаз. Тигр был не свирепым, а застенчивым, а лиса – тщеславной, но некрасивой. Они нахваливали внешность и ум друг друга. Называли себя самыми счастливыми животными в королевстве. Жили в гармонии, ели бок о бок из двух фарфоровых мисок и спали под шерстяными одеялами, которые были мягче их собственного меха. Когда-нибудь, думала я, с ними случится беда, и одному из них придется съесть другого, чтобы не умереть с голоду.

В тот вечер в дневнике я позволила мужчине с птичьим гнездом на голове устроить птицам пир из червей. «Теперь вам пора улететь и начать свою жизнь в лесу», – сказал он им. «Нет, нет, нет», – щебетали они. Но мужчина не слушал. Он не был жесток, но считал неестественным вечно дружить с птицами. «Видите ли, – сказал он им, – я устал спать сидя».
«Где-то наверняка есть другой человек, который не прочь, чтобы у него на голове сидели птицы, и он никогда не устанет спать в сидячем положении», – сказали друг другу птицы и без всякой грусти простились с рыжеволосым мужчиной. «Может быть, они найдут статую в общественном саду», – решил мужчина. Он знал, что будет скучать по птицам, но, возможно, следующей весной прилетит другая птица-мать и совьет новое гнездо у него в волосах.

Она начала рассказывать о Вудсвэе. Речь шла не просто о школе, а о будущем – моем будущем, – которое она страстно предвкушала. По прибытии мне предстояло изучать английский, а затем итальянский и немецкий.
– И, разумеется, все остальные предметы, которые мы с гордостью преподаем нашим ученицам. Ты не покинешь школу, пока мы тебя не преобразим. Видишь ли, педагог работает как скульптор. Какой бы материал мне ни попался, я забочусь о том, чтобы из него что-нибудь получилось. Это должно быть нечто прекрасное и совершенное. Таков мой стандарт. Не просто полезное или красивое, а что-то действительно особенное.