Котлован. В прекрасном и яростном мире

Довольно странная книга, хорошо, что хоть не велика по объему. Но все равно у меня была досада, что потратила зачем-то на нее два вечера… И ладно бы мне это задали читать как студентке филфака, так нет же! Сама изволила.
Впрочем, из плюсов могу отметить хороший слог, много красиво-остроумных фраз, которые хочется тут же сунуть в свой гербарий классных фраз. Но на этом плюсы заканчиваются. Весь текст представляет собой большущий памфлет, едкую сатиру на строителей коммунизма первой пятилетки. Книга написана в 1929-1930 гг, она не была опубликована, автор подвергался гонениям и книга увидела свет лишь в годы перестройки, когда критиковать соцреализм стало можно и нужно.
Из-за этого сарказма книгу и не печатали в СССР.

Книга практически без сюжета. Аллегории и аллюзии громоздятся и громоздятся и вся это фантасмагория очень скоро приедается и становится дико скучно так, что сквозь текст приходится продираться как через чащобу. Очевидно, что остроумие в таких дозах – это тоже не к добру, это утомляет.

Рабочие роют Котлован – это основа будущей счастливой жизни, основание под здание коммунизма. Пролетарии, роющие котлован живут в бараках в ужасной нищете. Они измождены, плохо одеты, убоги умом и духом. Параллельно идет коллективизация, раскулачивание, создание колхозов. По этому поводу тоже много гротеска и прочей фантасмагории.

Есть Вощев – убогий человечек, который ищет смысл в жизни и в происходящем. Есть буржуйская женщина (символизирует прошлое), она умирает. Есть дочь этой женщины - девочка Настя (символизирует светлое будущее, которое для неё же вроде как и строят). Девочка умирает, так как живет со всеми в бараке в непригодных для жизни условиях. Есть еще несколько персонажей – активистов, партийцев и к ним примазывающихся. Эти персонажи неразличимы. Одного с другим местами поменяй и не заметишь. Образы этих героев никак не похожи на тех светлых, прекрасных строителей коммунизма, которых тогда изображали авторы, которых печатали. Атмосфера бытия этих Платоновских героев серая, нудная, безрадостная и бесперспективная. Автор нам показывает какбы тщету коммунистического строительства. Но все же, я думаю, что не весь тот огромный труд огромной страны был впустую. Заводы, фабрики, ГРЭСы , образование, которое было предоставлено на 90% неграмотному населению, полет в космос, в конце-концов – это все же не мало!

Могу рекомендовать книгу тем, кто любит остроумный слог и не боится мрачного обществознания.

Есть книги, которые в теории стоит перечитывать. А есть такие, расставание с которыми приносит радость. Вот "Котлован" такой. По мне, самое ужасное,что эта повесть отнесена к разряду чуть ли не гениальных...это классическая литература,понимаете? Вот я не понимаю. Увы,но мне кажется, что советская литература навсегда осталась в своем ограниченном советском пространстве. Она как газетная статья, которая актуальна здесь и сейчас, а завтра представляет собой никому ненужный набор букв. Меня даже не трогает идея перевернутости жизни, мрачность рассказа о людях, строящих счастливый дом будущего, который оборачивается могилой, котлованом. Это все красивая теория. А на деле какая-то невнятная архисоветская ерунда.

Аннотация к книге сразу сообщила мне заглавными буквами, что это ЗАПРЕЩЕННОЕ когда-то произведение талантливого писателя, классика МИРОВОЙ прозы и ШЕДЕВР ОТЕЧЕСТВЕННОЙ антиутопии, из чего сразу стало понятно, что сейчас мне опять расскажут о кровавом совке, ибо чем громче крик, тем больше грязи выльется на советское прошлое.
Тоскующий рабочий Вощев присоединяется к артели, которая роет котлован для великого здания будущего. Сюда должен переселиться местный пролетариат, а в перспективе и трудящиеся всего мира. Проект здания постоянно меняется, не закончив строительства, рабочие отправляются в деревню организовывать колхоз; котлован становится шире и глубже; светлое будущее оборачивается потоком страданий и смертей.
Книга написана избыточным, намеренно неправильным странным языком, который вообще присущ этому писателю, а в «Котловане» эта странность достигает высшей степени. И если обратить внимание, то данная манера изложения имеет определенную цель – придать роману максимально мрачный и унылый тон серой вязкой безысходности. Ведь если, например, написать не просто «съесть», но «спрятать плоть… убоины в своё тело», то впечатление меняется кардинально.
Этот роман Платонова, человека, глубоко встроенного в советскую систему и никогда не выражавшего публичного несогласия с линией партии, почему-то называют самых страшных книг о стройках социализма, преобразованиях в деревне и советской жизни вообще. Хотя в начале 1930-х, практически одновременно с работой над «Котлованом», Платонов пишет газетные статьи о своих журналистских командировках на ЛМЗ, в колхозы, только что созданные на Средней Волге, и в этих статьях нет даже намёка на критику или недовольство происходящим.
Повесть была предположительно написана в 1930 году, а впервые опубликована в Лондоне (журнал «Студент») и Франкфурте-на-Майне (журнал «Грани», № 14) в 1969 году. То есть обычный путь каждой книги, использующейся для создания отвратительного, мрачного, безысходного образа советской действительности – самиздат, заграница, а затем только Советский Союз. Думаю, что никто бы об этом романе и не узнал, если бы в определенное, как раз в то время, не был кинут клич скрести по сусекам на предмет очернения нашего прошлого. Наскребли в том числе и «Котлован». Я, например, ничего жуткого и антиутопичного в романе не увидела, а притянуть нужные смыслы к чему бы то ни было – вопрос желания и возможностей. Не претендую на истину, но значение и гениальность этой книги и ее влияние на мировую литературу сильно преувеличены.
Последнее время таких открытий становится все больше. Астафьев, Солженицын, Леонов и многие другие – их книги стали инструментами в опорочивании, очернении советского прошлого, опошлении и принижении подвига людей той эпохи, воспитании нового поколения в страхе перед мрачным и серым «совком». Но то, что у «Котлована» неожиданно низкая оценка на Лайвлибе, говорит о том, что это постепенно это становится видным. Я надеюсь.

Роман-повесть, написанный почти 100 лет назад о периоде столетней давности, в сегодняшнем прочтении обретает реальное бессмертие. Несмотря на трагизм, мрачность, депрессию, безысходность, описанные и отображенные на его страницах, его обязательно нужно прочитать. Хотя бы для того, чтоб лучше понимать историю своей страны. Историю карающего социализма, раскулачивания, поиска социальной справедливости, истины и правды. Язык романа крайне необычен. Он отрывистый, резкий, колкий, полный нестандартных оборотов, инверсий слов, аллегорий, гротеска, фантасмагории, символизма и горькой сатиры.

Главный герой произведения, тридцатилетний Вощев, уволен с механического завода за «рост слабосильности в нем» и за то, что «стоял и думал на производстве». А думал Вощев о «плане жизни». Беда в том, что в молодой тогда еще «стране советов» в начале 20-х годов XX века простому человеку задумываться было нельзя – ты винтик системы, вот и крутись себе на здоровье. Сложно было таким, как Вощев, которые мечтали «выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшить производительность».

Бредя по городу, Вощев видит все социальные несовершенства – бранящихся у открытых окон родителей, чьи дети «вырастают себе на мученье»; жирного и грубого инвалида Жачева, пожирающего взглядом проходящих мимо строем юных пионерок, бесхозяйственных бедняков и землекопов, роющих огромный котлован под будущий «общий дом пролетариату».
В старом здании завода мы видим девочку лет 6-7 возле умирающей бездомной матери-буржуйки, которая перед смертью наказывает дочери «никому не рассказывать, что родилась от меня, а то тебя заморят».

«Главный Ленин, а второй – Буденный. Когда их не было, а жили одни буржуи, то и я не рожалась, потому что не хотела. А как стал Ленин, то и я стала»! Так рассуждает этот ребенок, ровесник революции, которого оставили в артели среди мужчин землекопов, занятых на котловане. Инвалид Жачев мечтает «кончить всех больших жителей своей местности, оставив в живых лишь пролетарское младенчество и чистое сиротство».
Идея написания повести пришла к Платонову после длительной командировки в 1929 году. Объездив много деревень, писатель был ошарашен и разочарован тем, что скрывалось за идеей коллективизации. Тысячи раскулаченных семей были высланы в северные необжитые и необитаемые регионы нашей необъятной, где они гибли от холода и голода. Честные крестьяне либо были убиты, либо высланы, а вот несостоятельные, ленивые, складно «звонящие» о новой власти вдруг становились богатыми и уважаемыми. Девочка Настя, которая в итоге тоже умирает, тоже символизирует смерть социализма, невозможность развития его изначально, еще в зачатке.

Всю повесть условно можно разделить на две части: городскую, где мы видим раскопку котлована, и деревенскую, где описана коллективизация и борьба с кулаками.

Котлован – это невоплощенные в жизнь идеи большевиков. Так и оставшиеся где-то на глубоком дне. Новое пытались построить, полностью искоренив прошлое. Но так не работает ни один исторический процесс. Без опоры на прошлое строить будущее невозможно, оно просто не выживет.

Работая в артели, Вощев не находит и проблеска истины. Людям некогда думать, они ведь заняты «делом». А дело это – помощь в раскулачивании крестьян в окрестных деревнях.

Враждебная, полярная риторика и агитация, отражающая изнутри мир коммунизма, очень четко прослеживается в романе. Все построено на поляризации, на противопоставлении белого и черного, на огне классовой борьбы. Дискриминации, депрессии и репрессии, которые уже через несколько лет охватят всю страну (печально известный 1937 год…). Вся свобода, равенство и братство, обещанные народу, в очередной раз оказываются мифом. Ни о какой осознанности народа и светлом будущем автор не строит ни малейших иллюзий. По сути, его котлован становится мифической братской могилой для этого самого «светлого будущего».

Платонов отсылает нас и к мифологии. Так, с кулаками борется настоящий медведь-молотобоец, и их отправляют в никуда на огромном плоте. Аллюзия к языческим похоронам на погребальной ладье. А медведи, по преданиям, в старину были наделены способностью вынюхивать нечистую силу.

Интересен и еще один факт – в 1931 году советская власть снесла Храм Христа Спасителя. Здание 19 века взорвали, а на его месте планировали возвести Дворец Советов общей высотой 415 метров (на шпиле которого должна была возвышаться статуя Ленина, которую было бы видно из любого уголка Москвы). Однако большевикам удалось только выкопать огромный котлован, где потом соорудили самый большой открытый бассейн «Москва». Эскиз Дворца Советов тоже пошел в «дело» и частично воплотился в жизнь в здании главного корпуса МГУ на Воробьевых горах. Воссоздать же заново Храм Христа Спасителя на Волхонке удалось только к 1999 году.

Закончить этот обзор хочу цитатой Иосифа Бродского, который прочитал повесть в 1973 году, сразу после выхода ее в свет в Америке: «Первое, что следовало бы сделать, закрыв данную книгу, это отменить существующий миропорядок».

Юлия Визер

Моё знакомство с Платоновым вышло весьма спонтанным. Я взялась читать эту повесть в электронном варианте, не имея ни представлений, ни ожиданий насчет того, что внутри - просто первая строчка показалась мне интересной.

Поэтому всё, что было после, внезапно оказалось для меня самым крупным в моей жизни литературным экспериментом. Садомазохистким литературным экспериментом :)

Сюжет повести максимально прост, и не особенно развивается по ходу действия. Работника завода увольняют по причине того, что он во время рабочего процесса буквально задумывается о смысле жизни. В поисках смысла и истины он уходит в другой город, где находит артель землекопов, что роют огромный котлован для будущего общепролетарского дома. Почувствовав, что эти люди владеют смыслом, он захотел приобщиться к рабочим.

Начало кажется в чем-то забавным, однако читатель быстро перестает хихикать. Градус мрака, тоски и безнадёги резко нарастает и возвеличивается до абсурда. Каждый из артели напоминает живой труп, который еще держится только на одном ожидании этого светлого будущего, которое наступит тогда, когда будет построен огромный дом, через окна которого можно будет смотреть на прекрасный новый мир. Но на самом ни один из них в это светлое будущее не верит по-настоящему , только говорить об этом нельзя. Грязные, тощие, они спят огромной кучей прямо на полу бараков, один за другим они умирают то во сне, то во время работы. Их сметают, как обычный мусор и продолжают работу.
Вощев, который слаб от того, что не чувствовал истины, захотел быть рядом с теми, у кого она есть, потому что их труд несет в себе высокую идею. Но и у них не было этой самой истины, и они были также слабы, но даже не позволяли себе задумываться.

Удивительно, каким фантастичным языком написана эта повесть. Невероятно гнетущая, уродливая атмосфера книги создается очень затейливыми фразами, напоминающими одновременно поэзию и объявления ЖЭСа. Это как поэма, написанная в прозе, красивая и громоздкая, нелепая и возвышенная.
Прочитать быстро ее невозможно, во-первых, каждую строчку хочется перечитывать и декламировать бесчисленное количество раз.

"Вопрошающее небо светило над Вощевым мучительной силой звезд"

"Умерший, палый лист лежал рядом с головою Вощева, его принес ветер с дальнего дерева, и теперь этому листу предстояло смирение в земле".

Во-вторых, даже после перепрочтения не всегда возможно уловить смысл, так что нужно вернуться и попробовать еще раз. Иногда складывалось чувство, что читаешь на иностранном - потому что повествование куда-то постоянно убегает, а остаются просто красивые, но пустые слова, разбросанные кое-как в вычурные и затейливые фразы. Несколько раз я откатывалась чуть ли не в самое начало. Я и злилась, и наслаждалась, эмоции метались от "я тебя искала всю жизнь" до "я больше не могу, я уже о*уела (голосом Ренаты Литвиновой). И это - уникально. Эту книгу невозможно перевести на другие языки. А если возможно - что останется вне конктекста нашей культуры и общей истории?

Никогда не любил Платонова, особенно за его "Котлован". Этот рассказ почему-то пихают во все учебники литературы, и мне совершенно непонятно, за какие литературные достоинства.
В центре рассказа машинист по фамилии Мальцев, весьма квалифицированный в своем деле специалист. И вот, значит, ведет он поезд, и вдруг сверкнула молния, и он от нее ослеп.
Сразу оговорюсь, что, по моему мнению, ослепнуть от молнии невозможно. И при этом непонятно, как от молнии не ослепли спутники Мальцева.
Так вот, ослепнув, Мальцев ничего не сказал, потому что, как выяснилось чуть позже, ему привиделась дорога в его воображении.

Похоже, этот поезд несется на СВЕРХЗВУКОВОЙ скорости, и действие происходит в далеком будущем, если они умудрились "проехать гром"!
Так вот, из-за слепоты Мальцева чуть не случилась авария, но все обошлось. А после он внезапно прозрел. Возможно ли такое?
А потом Мальцева отдали под суд. Почему? Ведь ничего не произошло.

То есть, человек, от лица которого ведется повествование, еще и стукачок. Взял, заложил друга, рассказал, как тот ослеп, но скрыл этот факт. Очень нехорошо...
Но рассказчик решил отмазать Мальцева перед следователем и выдвинул свою теорию:

Разве такое бывает?! И еще забавно, что помощник машиниста как бы разбирается в таких вещах. Уже тут же научное обоснование подвел, не проведя никаких экспериментов. И да, википедия говорит, что молния создает электромагнитный импульс, который не влияет на людей.
Мальцева посадили в тюрьму, что довольно странно, поскольку его действия не принесли негативных последствий, он не нанес материального ущерба, никого не убил и не ранил. Возможно, Платонов нам осторожно намекает на то, что в Советском Союзе царили бесправие и беспредел. По мне здесь можно было ограничиться просто увольнением. В противном случае надо тогда сажать всех, кто проехал на машине на красный свет, но никого не задавил при этом.
Но рассказчик не унимался, его, видимо, мучила совесть за то, что он заложил товарища. И тогда он написал следователю (лично!) письмо с просьбой устроить эксперимент с электрическими разрядами.

Забавно, что простой работник поезда знает, где это находится. Может, он еще имеет туда доступ? А может, она у него дома? Непонятно...
Но следователь соглашается и получает разрешение от прокуратуры. Вот только случается незадача - Мальцев вновь ослеп, зато ВНЕЗАПНО его признали невиновным и освободили.
Подождите, но как же так? То, что он ослеп в поезде, не говорит о его невиновности. Ведь он взял на себя ответственность вести состав с риском для жизни людей! Его может оправдать лишь то, что он видит мир в своем воображении. НО... то, что он видит этот мир в воображении, невозможно доказать!
Следователь начинает винить себя, но рассказчик находит ему потрясающее оправдание, которое почему-то не выглядит, как оправдание:

Да я бы этому человеку не доверил быть даже помощником охранника средней школы! Сначала настучал на друга, потом сделал его слепым...
Рассказчик считает, что все сделал правильно, но ему все равно что-то не дает покоя. Тогда он взял Мальцева в паровоз и дал ему порулить, поскольку тот скучал по работе. И что бы вы думали? Выясняется, что тот видит свет! Ну как бы его работа чудесным образом вернула ему зрение.

Из этой цитаты исчезают последние сомнения, что Мальцев прозрел, однако...

Подождите, почему без защиты? Он прозрел или нет? Если прозрел, то в защите он не нуждается. Общепринятой считается все же точка зрения, что Мальцев перестал быть слепым, однако недосказывания автора вызывают привкус гнилья после прочтения.
Почему же все-таки эта наркомания оказалась в учебниках литературы? В поисках ответа на этот вопрос я обратился к гуглу и нашел сочинение, которое школьники скачивают и используют на уроках литературы. И вот какую "глубокую" мысль я там нашел:

"Каких-то" - особенно умиляет. То есть, не любых, а лишь "каких-то". "Жизненные силы" - тоже странное словосочетание. Наверно, автор имел в виду "обстоятельств".
По поводу борьбы и сопротивления - так Мальцев же и не боролся. И рассказчик его посадил в паровоз просто из жалости, а потом случайно так получилось, что он прозрел. При этом его прозрение не имеет какого-то логического и научного обоснования, здесь нет причинно-следственных связей, это просто чудо.
Это все равно как я напишу про человека, который потерял ноги в аварии, а потом он очень сильно хотел, верил, и они у него отросли. Хотя даже в этом случае был бы какой-то смысл, потому что человек тут все-таки хотел, а Мальцев просто оказался в нужном месте и в нужное время. Видимо, зрение к нему возвращается тогда, когда он заходит в паровоз.
Итого, в чем суть рассказа? Человек чудесным и невозможным образом ослеп, а потом таким же образом прозрел, не прилагая к этому никаких усилий.
Когда же из учебников литературы уберут всяких Платоновых и Солженицыных?

Андрей Платонов долгое время для меня был закрытым, "не моим" писателем. Настораживал и отталкивал меня язык Платонова: стиль его письма казался мне упрощенным до примитивизма; косноязычие отдельных его героев больно резало слух; неумение персонажей Платонова произносить развернутые речи казалось мне признаком отсутствия глубины мысли писателя... Как же я ошибалась!

С трудом одолев первые страницы повести "Джан", я вдруг стала ощущать вкус и объемность, глубину и наполненность прозы А. Платонова. Дальше читала уже запоем... Не могу сказать, что всё прочитанное воспринималось мной легко. Я как будто слышала в ушах сухой скрип человеческих костей, заунывный вой ветра в пустыне, песок забивал дыхание и порой трудно было дышать... Почти физически больно было от некоторых сцен... Сострадание к героям повести порой сменялось раздирающей до отвращения душу жалостью и хотелось закрыть глаза, чтобы не видеть, как люди пьют сырую кровь, как орлы выклевывают живую плоть, как насилуют девочку, которая не только не сопротивляется, но и помогает своими движениями насильнику...

Мне показалось это произведение очень христианским, а совсем не идейно-социалистическим, как об этом говорят некоторые. Возлюби ближнего как самого себя, отдай последнюю рубашку, непротивление злу... и сама эта история блуждания народа по пустыне (как Моисей водил свой народ) и возвращение этого народа (как возвращение блудного сына)... в общем, много чисто христианских аллюзий и смыслов.

Впрочем, не только христианский контекст есть в книге.
Для меня главный герой повести Назар Чагатаев - это образец всемирной всеобъемлющей бескорыстной любви к человеку, который пытается в самом жалком, униженном человеке найти и рассмотреть живую душу. Он, как эсхиловский Прометей, готов, чтобы его заклевали хищные птицы, лишь бы помочь своему народу; как азиатский дервиш готов раздать всё, что у него есть и пойти странствовать, познавая мир; как христианский мученик не помнит зла и готов всё заранее простить своим обидчикам...

Книга - не легкая для восприятия; требует душевных усилий.

«А зачем тебе истина? — спросил другой человек, разомкнув спекшиеся от безмолвия уста. — Только в уме у тебя будет хорошо, а снаружи гадко».

Дорогая Майа Зургановна,

На уроке литературы в 1997 году Вы рассказывали нам об Андрее Платонове и его повести «Котлован». Помню, как с нечеловеческими усилиями я пробирался через нагромождения слов в «Котловане», ощущая почти физическое отвращение к его инопланетному языку и стилю изложения. В тот момент ваша оценка литературной ценности творчества Платонова вызывала у меня (а возможно и у одноклассников) непонимание и даже отторжение. Что же я помню из первого знакомства с «Котлованом»? Спустя годы в памяти остались лишь связанные с чтением муки, недоумение, а также впервые услышанное от Вас тогда слово «оксюморон». И вот я вновь перевернул последний лист этой повести и хочу поделиться своими мыслями о прочитанном.

«Котлован» дарит ощущение правды, которая также ярко проступает сквозь платоновские строки как кровь, которая просачивается через перевязочные бинты. Правда «Котлована» не связана с фактами. Это задушенная правда человека, который не в силах произнести ее вслух – бьющая болью эмоция, выраженная в тексте. Андрей Платонов был убежденным коммунистом, и в ходе написания своей повести в 1930 году он, конечно же, не смел публично усомниться в правильности направления, в котором двигалась страна. Полагаю, что внутренний конфликт между тем, что наблюдал вокруг себя воронежский мелиоратор Платонов (коллективизация, раскулачивание, бюрократизация), и его верой в непогрешимость сталинского курса, и породил сюрреалистичный крик под названием «Котлован». Понимал ли он в действительности, что за повесть у него получилась? Не мог не понимать, но товарищ Платонов – ветеран Гражданской войны, коммунист, инженер, корреспондент и пр. – не смог заставить молчать писателя Платонова.

В качестве alter ego Платонова выступает Вощев – человек, который не может найти себе места в советской стране по причине «задумчивости среди общего темпа труда». Как и Платонов, этот созерцатель меняет места работы, пытаясь если не найти смысл существования, то «хотя бы наблюдать его в веществе тела другого, ближнего человека». На своем пути Вощев бережно собирает и хранит вещи и смыслы, отринутые новой эпохой, пряча их «в тайное отделение мешка, где он сберегал всякие предметы несчастья и безвестности».

Котлован олицетворяет процесс государственного строительства. Его рытье – бесконечная работа, в ходе которой постоянно меняется масштаб задуманного здания, что не позволяет переходить к следующему этапу разработки, а в связи с нехваткой рук привлекаются все новые ресурсы, не имеющие опыта в этом деле. Землекопов все время отвлекают: то нормированием рабочего времени, то прослушиванием по радио «достижений и директив», то отправкой для агитации в соседние деревни. Гротеск переполняет платоновское описание стройки, но при этом Платонов не мог предвидеть самого причудливого поворота – спустя 60 лет старый котлован окажется не нужным, и будет принято решение о необходимости рыть новый котлован недалеко от старого.

Самый тяжелый эпизод «Котлована» связан с тем, что происходит в деревне, где бесправное население становится жертвой исторического процесса и в некоторым смысле медведя-молотобойца (отсылка к деревянной игрушке). Медведь выступает хтоническим символом молчаливой крестьянской стихии, занятой изматывающим трудом и копящей обиды. «Берегите Медведева Мишку! — обернувшись, приказала Настя. — Я к нему скоро в гости приду».

«Котлован» полон страшных посылов, и главное везение Платонова в том, что его книга не была издана при жизни. Это было бы концом его и без того трагической писательской карьеры.

И последнее, что я осознал: язык Платонова не инопланетный, он – неземной.

На дворе 2023 год, и я не знаю, прочитаете ли Вы эту рецензию. Однако возможно у меня не будет другого повода поблагодарить Вас за ваши труд и интересные уроки, на которых Вы старались пробудить в нас интерес к литературе! К сожалению, Андрей Платонов оказался крепким орешком, и моя попытка разобраться с «Котлованом» затянулась на 26 лет (В свое оправдание отмечу, что, по моему мнению, немногие дети в 16 лет могут понять платоновскую прозу. Единственной причиной его включения в школьную программу может быть то, что в сегодняшнем мире для большинства людей последний звонок ознаменует и завершение знакомства с настоящими книгами).
Желаю Вам здоровья!

Андрей Платонов не относится к числу моих самых любимых писателей. Достаточно сказать, что из его «Котлована» (ставшего столь популярным в годы Перестройки) я смог осилить лишь страниц 20. И всё-таки, между нами определённо есть нечто общее – любовь к железной дороге, которую писатель знал не понаслышке (он родился в семье паровозного машиниста, в молодости сам работал на паровозе) и неоднократно возвращался к ней в своих произведениях. И именно при описании железнодорожной романтики тех лет его специфический авторский стиль оказался как нельзя более уместен.
Совсем небольшой рассказ о машинисте Мальцеве, впервые попавшийся мне примерно в 16-летнем возрасте, поразил меня тогда буквально до глубины души (как много позже седьмая книга из саги о Гарри Поттере). Вернувшись к нему сейчас, я, конечно, воспринял его более сдержанно: в частности, откровенно смутил образ доброго и отзывчивого следователя НКВД (а рассказ относится к предвоенному времени), да и медицинский аспект этой истории, как минимум, вызвал вопросы. И всё-таки, главное впечатление от этого произведения, безусловно, осталось прежним. Тем более, его отличает пронзительный сюжет, в котором есть и любимые мной паровозы (показанные на фоне ярко выписанного антуража), и замечательные люди, на них работавшие, и впечатляющий пример человеческой взаимовыручки.

В общем, человеку всё по плечу, можно даже попробовать примерить на себя роль Господа Бога (как, по крайней мере, казалось многим в то время)…
И в качестве послесловия. Можно сказать, что главных героев в этом произведении на самом деле не два, а три: третьим является сам паровоз серии ИС, на котором работали и машинист Мальцев, и его напарник, от имени которого ведётся повествование.

Завершение биографии этих действительно очень красивых локомотивов оказалось, однако, не столь жизнеутверждающим, как описанная в рассказе история. – В 60х–70х годах (после замены на тепловозы и электровозы) все они были обращены в металлолом. Уцелела только одна машина, сохранённая, как считается, по указанию небезызвестного П. Ф. Кривоноса (тогда являвшегося начальником Юго-Западной ж. д.), которая последние четыре десятилетия стоит на постаменте в г. Киеве. Увы, но в России людей, подобных Кривоносу (и герою рассказа Андрея Платонова), в своё время не нашлось…