Котлован. В прекрасном и яростном мире

Если бы я сама не любила поизмываться над построением предложений - сочла бы странным и тяжелым слог, но меня абсолютно устроил и язык, и форма изложений мыслей...
А что поразило, так это ни усталость и безысходность существования одних, ни яростное стремление в «стройке» других, а жестокость девочки... Девочка - как светлое будущее... очень страшно, что будущее за такими. Сюжеты с присутствием этой «надежды на будущее» - вызывало отторжение и хотелось, что б она как можно реже появлялась...
А вот, в остальном - мне не хочется «отмыться» от прочитанного или стереть из памяти - воспринято все должным образом, все это уже прожито, пройдено и ... уроков не вынесено... котлован будем рыть всегда - под разными лозунгами, прикрываясь идеями...
Вызвало кривую улыбку стойкости идей: «По-прежнему покорно храпел медведь... Он больше не увидит мучившего его кулачества...», ну-ну страницами раньше, этот же «намучившийся кулачеством» нещадно эксплуатировался сведущим классом (не замечая обгоревшей шерсти, и по звонку, бездумно, бросающий молот...).
Тоска, липкая безысходность, уравниловка всех мыслей, вернее искоренение их как ненужный элемент для строительства великого и светлого, моя «любимая» тема раскулачивания (параллельно смотрела сюжет про Алтай и раскулачивание - еще больше трясущей злости добавилось и наслоилось в отношении к этому страшном периоде истории), забитость - все это сложено в маленьком по объему труде, но он накрывает и поглощает полностью.

После публикации этого рассказа начались все неприятности Платонова.

Сразу скажу, что рассказ мне не понравился, так как особой художественной ценности в нем нет – он какой-то сырой, непонятный и очень наивный.

Когда читаешь и пытаешься понять смысл, то возникают две мысли: или автор – дурак (именно это и написал Сталин, когда прочел рассказ), или пытается сатирически донести мысль, не вполне владея литературным словом. Вроде бы высмеивает бюрократию, но намекнул и на Сталина и приплел труды Ленина и все это в совокупности, вполне вероятно, вызвало отторжение у всех читающих.

«Котлован» Платонова для меня вещь в некотором роде беспрецедентная. Столько я слышала восторгов по поводу «Котлована», столько воспеваний таланта Платонова, что ждала очень многого и очень хотела его любить. Любить… Я, наверное, понимаю, за что люди любят Платонова — за охватность, за массовость, за самобытность-первобытность слога, за стремление постичь, понять, вскрыть, показать, — но сама, как ни старалась, не смогла его полюбить.
Не могу до конца понять, проблема ли в моём взгляде на литературу или в каких-то недоработках самого Платонова (впрочем, всё — вкусовщина). Просто, на мой взгляд, произведение или стремится к попыткам изобразить реальность за окном или к созданию своей реальности, но «Котлован» будто балансирует на грани, он не вписывается в «реальность за окном», но очень на неё ссылается.
Сложный стиль, для которого характерен канцелярит, избыточность, намеренные грамматические ошибки, обобщения, действительно создаёт определённую атмосферу воодушевлённого и одновременно тоскливого послереволюционного времени. Но, несмотря на некоторые чрезвычайно образные и удачные фразы, мне было тяжело воспринимать и попросту понимать текст. Впрочем, я не возьмусь судить, дело ли в том, что Платонов несколько перемудрил, или в том, что я не считаю целесообразным говорить сложно о том, о чём можно сказать просто.
Не могу сказать, что считаю однозначно стиль немотивированным. Пустота лозунгов оправдана, она обнажает и пустоту чувств и мыслей, тоже превратившихся в штампы в этом новом мире, где каждый шестерёнка в механизме, работающем на неясное, когданибудьнее благо.
Но за этой тяжеловесностью, плотностью, обобщённосуществительностью, чрезмерностью слога бывает трудно ухватить суть: привычный быть крестьян нарушен, кулаков лишают имущества, отбирают живность, заставляют жить ради общего, иметь — а разве это вообще владение? — только общее. Воодушевление — мы построим новый мир! — соседствует с безрадостностью и опустошением в людях — больные, несчастные, грязные рабочие изнемогают, забываются в труде. Они ищут успокоение в мысли, что, если сами несчастны и пусты, если сами не могут найти себя, то смысл их жизни — построить новый мир не для себя, но для будущих поколений.
Среди рабочих, роющих котлован для постройки дома для всех людей, появляется девочка Настя, и рабочие особенно остро чувствуют: вот для чего всё это, вот для чего они живут и работают. И зачем тогда всё это, если Настя этого уже не увидит?
Наверное, больше всего меня отталкивает от текста не разочарование в нём — вот он такой-сякой, не такой, каким я бы его хотела видеть, — а обида на него: я ждала хоть чего-то положительного, но получила абсолютно отрицательный заряд, если не считать нескольких моментов узнавания и согласия. Я не видела интригу, с трудом продиралась через словесные конструкции и ощущала чрезвычайную тягостность того времени.
Не знаю, может, это и плюс — атмосфера, удачное изображение несчастья, неприютность, одиночество людей, — но у меня возникало чувство, что иногда автор хватает лишку. Поцелуи покойников, какая-то ужасающая объективация людей — почти всех, — убийства и насилие, описание грязи. Притом благодаря формульному — лозунги, типовые конструкции (те самые, зачастую с ошибками, сначала ты удивляешься, а потом ты их ждёшь, потому что используются, по сути, одни и те же модели для образования словосочетаний) — стилю возникает чувство и формульности, смоделированности мира. «Он сделал ему удар» — эту формулировку я могла бы объяснить обезличиванием, неважностью чувств и ощущений при действии, но эта абсолютно чуждая языку художественной литературы конструкция каждый раз заставляла меня морщиться.
Вощев — или Чиклин — сделал удар, а Платонов — текст. Именно поэтому, думается мне, я не смогла проникнуться «Котлованом» по-настоящему: ощущение, что текст сделан, убивает его магию, как бы это высокопарно ни звучало.
Весь «Котлован» — попытка показать пустое общество? Где нет цены человеку, если он не нужен для правого дела? Попытка вскрыть всю губительность революции и коммунизма? Просто способ познать мир и людей?
Может быть, но это всё поразительно не вызывало у меня страха (в основном, как раз из-за обезличенных формулировок). Подумать только, реальный мир в реальное время, по свидетельствам трудное и ужасное, у Платонова не вызывает страха! Только расстройство, непонимание и немного — в некоторых местах — отвращение.
А я бы хотела бояться, читая «Котлован». «Бояться» — этот тот отрицательный заряд — если уж «Котлован» работает на отрицательной, а не положительной энергии, — который поражает навылет и воздействует лучше всего, лучше злости, обиды, омерзения, может даже лучше жалости.
Да, я бы хотела чувствовать ужас, но его отголоски ощущаются только в конце, когда девочка Настя хочет обнять кости умершей матери.
Это — страшно.
А мир вокруг — нет, мир вокруг для этого слишком сконструирован.

- Мама, а ты отчего умираешь - оттого, что буржуйка или от смерти?..

• Мне стало скучно, я уморилась, - сказала мать.

  Котлован... прочитала и выпала в осадок...

Как ни странно понравился язык автор... Зацепило! очень интересный стиль, яркий, резкий - в принципе, на данном этапе жизни, это все, что понравилось.

попробую перечитать... позже)

жанр "антиутопия"... я его вообще не понимаю. какой-то дикий вынос мозга и что к чему складывать или вычитать не понятно... позже, со временем, ко мне приходит смысл таких произведений, но не сейчас, когда только что дочитала и сижу с раскрытыми глазами и не пойму что вообще произошло. вроде как по частям, отдельно я понимаю. но собрать целую картину не могу и всё тут! к примеру, понимаю, что девочка Настя-дочь своей матери. но почему мать лежит голая и умирает таким станным образом я не понимаю. на любителя. хотя это произведение присутствует во многих списках литературы, которые нужно прочесть...

Жанр обозначен как фантастическая повесть. Причины понятны: автор сам не верит в то, что здесь пишет. И, в общем, так оно и есть - описанное малореально.

Итак, маленький народец джан, доживающий свое в песках, погрязший в нищете и апатии. Единственная его сила в том, что ему нечего терять, и даже самая его жизнь ничего не стоит. Как же вернувшемуся домой главному герою вновь заставить биться сердце своего народа? Платонов пишет: накормить, одеть и согреть. И все нормализуется само. Эта мысль так далека от того, что он говорит в Котловане, в Чевенгуре, в других своих произведениях, что сложно считать это чем-то кроме фантастики. Это так не работает. Но, видимо, Платонову захотелось хоть раз закончить свою книгу хэппи-эндом.

В плане текста повесть смотрится существенно слабее основных работ автора и вообще выглядит незаконченной. Так что рекомендуется только самым большим фанатам Платонова.

Прочитала две повести Андрея Платонова
"Ювенильное море " (Море юности) и " Котлован ".

Жанр произведений - антиутопия. Читаю такие вещи впервые. Сначала испытала какой-то дискомфорт, такое было ощущение - не на что опереться, как-то всё ускользает, всё непрочно в этом мире, вроде бы идут люди к светлому будущему, а у них нет смысла жизни. Тяжело шло строительство советского социалистического общества (сама лозунгами заговорила :-D).

Но "Котлован " произведение понапористее, существеннее, вызывает много отрицательных эмоций, которые вьюжат в голове и по мере истечения времени всё приходит в норму и начинаешь реально оценивать то, что прочитала. В итоге - мне понравилось это произведение, этот жанр и язык автора, непохожий ни на какой другой из классиков, которых читала. Смесь восторга и расшифровки прочитанного.
Суть в том, как идет строительство общего пролетарского дома (подразумеваю - социализма ), что приходится терпеть народу - беспросветный труд, неустроенность, голод, холод, непонимание одних другими, но, знающих, что надо делать одно общее дело - строить социализм, провести коллективизацию, раскулачивание, а раскулаченных изгнать вон, им не место в "новом доме ". И вот об этом пишется так мрачно, много разных персонажей совершенно противоположных друг другу - наверно автор показывал таким образом каким было общество в те далекие 20-е, 30-е годы. И на фоне таких разных людей появляется маленькая девочка, как "луч света в темном царстве ", у многих происходит переосмысление жизненных ценностей, начинают видеть смысл жизни.
Но, девочка умирает...от голода, как символ зарождающегося строя....

"И много дум наводит он..." ( о "Котловане.")

После "Чевенгура" я и не надеялась на что-то легкое как для прочтения, так и для понимания. "Котлован" - ужасающе не эмоциональная повесть, написанная сухим канцелярским стилем, покрытым прекрасным образным инеем русского языка. Меня предупреждали, что Андрей Платонов противоречивый и сложный писатель, но именно это и привлекает больше всего. Не могу сказать, что повесть мне не понравилась - это то же самое, что и в "Чевенгуре", но в более концентрированном варианте, как крепкий кофе, горчит, но вкусно.