Мир

Человек не должен забывать, что образы, которые сейчас ужасают его, являются отражением его внутреннего мира. Объятый пламенем мир, сожженные дома, города, лежащие в руинах, все следы разрушения подобны проказе, чьи микробы долго размножались внутри, прежде чем проявиться на поверхности. Так и эти образы долго жили в сердцах и умах людей. Эта часть внутреннего существа человека находит свое отражение в мироздании, так же, как и внутренняя упорядоченность проявляется во внешнем спокойствии. Поэтому, прежде всего, должно произойти духовное исцеление, и этот мир может стать благотворным, только если ему будет предшествовать укрощение страстей.

...науки станут более плодотворными не только духовно, но и экономически, спасая человека от той необычайной нехватки, которая все больше растет, несмотря на все большую техническую производительность. Как будто бы человек льет воду в кувшин, не замечая, что тот разбит на осколки. От подобного состояния можно исцелиться только духом, пребывающим в целостном мироздании; только здесь обретается изобилие. Этим объясняется то, почему государство должно отдавать теологии приоритет перед всеми другими изысканиями и изучениями, как науке, исследующей высшую законность. Государство, как и все сооружения, построенные руками человека, должно иметь своей высшей мерой само устройство мироздания.

Так же, как надежность человека в новом государстве будет основываться не на его интернационализме, но на его национализме, так и воспитание должно быть направлено на исповедание веры, а не на индифферентность. Человек должен знать, где находится его родина, как в пространстве, так и в беспредельном, как во времени, так и в вечности. И это воспитание к полноте жизни, к цельности человека должно иметь свои корни в более высокой почве, чем та, на которой государство основывает свои школы и университеты.

Вместе с тем опасность настолько возросла, что теперь от каждого отдельного человека следует требовать принятия решения в том, что называется вероисповеданием. Мы достигли той точки, в которой от человека можно требовать, если не веры, то хотя бы благочестия, стремления жить праведно в высшем смысле этого слова. Толерантность должна иметь свои границы, а именно в том, что чистых технократов нельзя допускать до руководства людьми. Тот, кто полагается на одного только человека и человеческие знания, не может приговаривать, как судья, не может вести за собой, как учитель, не может лечить, как врач. Это приводит на тот путь, на котором палачи становятся великими владыками.

Государство поступает себе во благо, когда оно не только содействует великим учениям о спасении, но и возвышает тех из своих граждан, кто исповедует веру в нечто более высокое, чем человеческий разум. Когда это будет осуществляться, нигилизм ослабнет, а пустыня умалится – так и религиозные притеснения расцветают там, где нигилизм сильнее всего. Государство всегда должно опираться на веру, если они не хочет быстро обрушиться или быть охваченным пламенем. Так можно было наблюдать, как от человека требовали преклонения перед странными вещами – перед теориями, которые вынашивали в себе сельские учителя пятьдесят лет назад, перед материалистическими философемами и писаниной выдохшихся мозгов, перед их машинами и конструкциями, словом, перед духовными идолами всех сортов. И можно было видеть, как пропаганда неутомимо латала эти шутовские лохмотья, которые здоровый рассудок за ночь распускал на нитки, как ткань Пенелопы. В сновидениях больше истины, чем в этих поветриях.