Мальчик, который рисовал кошек, и другие истории о вещах странных и примечательных

Во всей англоязычной литературе трудно найти писателя более загадочного и странного, чем Лафкадио Хирн. Вернее, так: сам он столь же загадочен и странен, как те странные и загадочные истории, которые он сочинял. Есть писатели-домоседы. Сидят за письменным столом, скрипят пером или стучат по клавишам. Лавкадио Хирн из других. Он все время что-то менял. Родину, гражданство, имя, язык — писатель-перекати-поле. Он был греком, ирландцем, американцем, жил на острове Маврикий — и все это для того, ч...

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,2

160 оценок

5
43%
4
44%
3
11%
2
2%
1
1%

Ваша оценка

Прочитали 162Хотят прочитать 805

Рецензии

Аноним15 марта 2025 г.
О Японии популярно...
Или - невыносимая тяжесть огромного таланта.
Давно приметила эту книгу и автора - думаю, еще и на заре своего увлечения восточной культурой. Хотя не исключаю, что именно с этой книги и возник мой интерес. С тех пор много всего было прочитано - в том числе и трактаты 12-13 веков, и книги про ёкаев и юрей - а от "Мальчика..." я только отщипываю кусочки. Буквально прочитала рассказ про музыканта и заглавный рассказик.
Это - переложение традиционной сказки. Потому что при поиске постоянно вылезает сборник японских сказок. И переложение это - чувствуется. Автор и не скрывал, что, проникнувшись и полюбив японскую культуру, захотел познакомить с ней заморских соотечественников. Но (видимо, не без справедливости), опасался, что нерафинированная и неадаптированная восточная культура будет для западных читателей слишком неподъемной. Это я пытаюсь объяснить, что в классической сверхъестественной японской истории явно про ёкаев, когда одинокий путник решается заночевать в заброшенном месте (очень такие любят, например, глазастый ёкай или женщина-паучиха) появляется... чёрт. Может, это прямой перевод слова они, но мне кажется, что подразумевался если не ёкай, то демон точно.
Ну и автор (даже непонятно, зачем) смягчил рассказ. Я зацепила ее в аннотации японских сказок - там мальчик был бездельник и хулиган, и просто уже достал свою семью) У автора мальчик получился получше, просто - кошек рисовал. Но часто в сказках странности и странные привычки - могут пойти на пользу.
Конечно, рассказ только раздразнил аппетит. Я уже оценила, что меня ждет - и кайданы, и сказки, и сказания о ёкаях. Прям все, что я люблю) Поэтому буду советовать - любителям японской культуры. Даже тем - кто хочет ее постичь и полюбить. Не знаю, настолько ли сейчас между нами пропасть, как считали в Джеймс Клавелл - Сёгун , но действительно лучше начинать потихоньку - с Антона Власкина, Лафкардио Хирна или я сейчас слушаю Эцу Инагаки Сугимото, Инагаки Сугимото Эцу - Дочь самурая . Конечно, я всегда топлю за аутентичную культуру, без разжевывания, но, как я называю, книжный прикорм - тоже считаю полезным. А я - очень надеюсь прочитать (наконец) весь сборник.
Читать далее
103
472
Аноним13 декабря 2023 г.
Японские боги
Ползи, ползи
Улитка по склону Фудзи.
Рецензия на "Пропавшие наши сердца" стала последним текстом, которые я написала для портала "Литературно" накануне его закрытия, а вспоминаю об этом сейчас, потому что книга "Мальчик, который рисовал кошек" - важная сюжетообразующая деталь романа Селесты Инг. В мире, где все связано и переплетено, такая синхроничность обычное дело, книги передают друг другу приветы, используя нас, читателей, как вестников, и это не худшее из того, что может с нами случиться.
Я думала, что книга про мальчика и кошек, сюжет которой пересказывается в романе, выдумана писательницей, но нет, в англоязычном мире эта история и ее автор довольно известны. Он удивительный, Лавкадио Хирн: родился в Греции в 1850 году, рос в Англии и Ирландии, молодость провел в Америке в зрелости уехал в Японию, где и нашёл своё место. Японцы называют его Якумо Коидзуми и мало кто из носителей западного канона сделал столько для популяризации японской культуры.
В сборник с длинным названием "Мальчик, который рисовал кошек, и другие истории о вещах странных и примечательных" вошли не только рассказы из сборников Хирна, публиковавшихся на всем протяжении его жизни, главным образом хоррор на минималках, грустные и веселые истории, назидательные притчи. Но также эссе, очерки, культурологические исследования по фольклористике, антропологии, религиоведению. Рассказы коротенькие, их под сотню и сказать о каждом хотя бы несколько слов в рамках сетевой рецензии невозможно, напишу о тех, которые мне понравились и запомнились. Четыре эссе из последнего раздела "Мимолетные видения неведомой Японии" заслуживают более подробного рассказа, память о них просто жаль потерять.
"Рокуро-куби". Самурай Такэцура который верно служил своему господину, после его смерти сделался монахом и принял имя Кайрё. Он бесстрашно шел проповедовать в самые опасные места, и как-то раз остановился на ночлег в хижине дровосека, где уже нашли приют четыре странника. Монах-самурай припозднился, читая сутры на ночь, а когда вышел перед сном напиться воды из каморки, где ему постелили, увидел пять обезглавленных тел. Сначала он подумал о злодействе, но скоро понял, что крови на месте срезов нет, значит это демоны рокуро (помните, в "Унесенных призраками" три головы, что скакали в покоях Юбабы?) Храбрец вспомнил наставления священных книг и выбросил тела за окошко, чтобы головы не смогли найти их, когда вернутся, чтобы сожрать его. А после дал бой рокуро, одна из голов так и застыла, вцепившись в его рукав, когда ее застал рассвет. После монаха пытались обвинить в убийстве, но суд оправдал его, а еще потом встречный разбойник уговорил Кайрё обменяться одеждой, да еще и приплатил - уж больно круто выглядело монашеское одеяние со вцепившимся в рукав демоном. Впрочем, разбойник вскоре раскаялся и похоронил голову, заказав поминальный обряд.
"О зеркале и колоколе" В одном селении построили храм и собирали медь на отливку колокола, все жертвовали медные вещи, отдала и одна бедная женщина свое единственное сокровище - медное зеркало. А отдав, затосковала по нему, эта вещь передавалась по наследству женщинами ее семьи многие поколения. И когда пришла пора отливки колокола, зеркало не расплавилось. Монахи объявили, что виновата ее скаредность, женщина стала предметом травли в своей деревне и покончила с собой, оставив записку, что того, кто расколет этот колокол, ее призрак наградит большим богатством. И селяне принялись звонить в него как сумасшедшие, днем и ночью не было покоя от этого трезвона. Наконец настоятель монастыря приказал утопить колокол в болоте. Однако один беспутный человек в этом селении, промотавший свое богатство, накопал в саду глины, вылепил из нее колокол и нарек его именем утопленного. После чего расколол. И призрак женщины явился, и кое-что дал ему, не скажу, что.
"История о женщине, которая потеряла клецку из рисовой муки" Это такое японское "Морозко"+"Джек-бобовое зерно". Жила была одинокая веселая женщина, и готовя как-то клецку из рисовой муки, она выронила лакомство. скользкая клецка провалилась в дыру в земляном полу, куда хозяйка за ней сунула руку а следом и вся провалилась (ну да, еще немного "Алиса"). В подземной стране она встретила покровителя путников Дзидзо, тот сказал, что клецка ускакала вон в том направлении, но сильно не советовал преследовать ее, поскольку там живет людоед они. Однако женщина была не то слишком смелой, не то безрассудной, она проигнорировала совет, была схвачена они, но не съедена, а взята в поварихи к нему и другим. Они дали ей зернышко риса и велели приготовить обед, а чтобы хватило на всех - еще и лопаточку, каждое размешивание которой удваивало количество рисинок. Женщина приготовила обед, а когда демоны уснули, прихватила лопаточку и пустилась наутек, те за ней, она переплыла реку - нечисть, как известно, не может пересечь текущую воду, они кинулись на землю и начали пить, так всю реку и вылакали. Но тут женщина - не забыли, она была смешливой - принялась корчить рожи и размахивать лопаточкой, демоны не выдержали, рассмеялись, и вся вода из их животов выплеснулась обратно в реку. А женщина вернулась домой, стала готовить вкусную еду не только для себя, но и на продажу, и разбогатела. Не утратив природной веселости. Тут уж явные отголоски ирландскости Хирна, нет?
"Примирение" А это грустная история. Некий молодой самурай, утратив господина и обеднев, оставил свой край в поисках лучшей доли, разведясь с женой, женщиной доброй и любящей, нанялся на службу в чужих краях, женился на богатой невесте, шли годы, он жил в достатке и уважении, но то и дело вспоминал оставленную жену. И когда овдовел, пустился в свои прежние места. Каково же было его удивление, когда на месте своего бедного дома он увидел горящий в окне свет, растопленный очаг и первую жену, которая ничуть не изменилась за эти годы. Они встретились и не могли наговориться, а когда он проснулся утром, то обнаружил себя на руинах, сжимающим в объятиях скелет с лохмотьями черных волос. Соседи рассказали, что оставленная им женщина умерла в тот же год, как он уехал.
"История Аояги" Воспитанный при дворе сирота стал доверенным посланником князя дадзё,был отправлен с поручением зимой и едва не замерз в горах насмерть. Но к счастью встретил хижину, где бедные старики обогрели его и приветили, а их прелестная юная дочь оказалась еще и замечательной умницей, отвечала на его стихи стихами и вообще держалась так, словно выросла во дворце. Молодой самурай попросил у стариков ее руки, но те сказали, что дарят (!) ему дочь, все равно им недолго жить, а они надеются, что он будет к ней добр. На самом деле, жениться без соизволения сюзерена было серьезным проступком, и не все у молодой пары складывалось гладко по прибытии в столицу. Однако судьба благоволила им, князь признал достоинства невесты, дал согласие на брак и они счастливо прожили шесть лет. Когда вдруг в один вечер молодая жена вскрикнула и осела на пол. Моля прочесть отходную молитву, призналась мужу, что она не человек, а ивовое дерево, и прямо сейчас кто-то рубит его, а после исчезла. Когда молодой вдовец отправился в те края, он нашел на месте хижины три пня от срубленных ив, два от старых деревьев и один от молоденького. На этом месте он установил надгробие и долго молился за души Аояги и ее родителей.
"Кицунэ". Нонфикшн от Лавкадии Хирна, серьезное исследование феномена непоколебимой веры китайцев и японцев в лис-оборотней. Самое интересное и глубокое, с каким мне приходилось встречаться, со множеством иллюстрирующих историй. Достаточно академичное по стилю, чтобы выдержать проверку на научную достоверность, но одновременно захватывающе интересное и поэтичное.
"В японском саду". Эссе посвященное саду камней - совершенно неизвестному, в пору его написания, европейцам явлению. Особенности устройства, эстетика, философия, много интересных примеров встреч с садами камней из личной практики рассказчика.
"Живой бог". Эссе о синтоизме как религии, о божествах и храмах. От архитектурных особенностей их устройства до проведения обрядов, служб, ритуальных приношений. И замечательно поэтичное завершение, в котором автор отождествляет себя с одним из синтоистских богов.
"Фудзи-но-Яма" Документальный отчет о восхождении на священную для японцев гору Фудзи, которое Хирн совершил в компании двух проводников-гориков. И это вовсе не простое паломничество. Но история молодого метеоролога с женой, которые намеревались перезимовать на вершине в деревянной хижине без топлива, едва не замерзли насмерть, но отказывались спуститься, когда спасательная экспедиция явилась спасти их - таков гордый дух самураев - эта история прямо ух! И на обратном пути, когда спускались по песчаному склону бегом, как у них из-под ног прыснула стая мышей, и один из гориков поймал мышку на бегу, дал ее Лавкадио, тот рассмотрел и отпустил - рыльце у нее было вытянутым. Ну такая милота.
Классная книга и совершенно неоценимый источник сведений о японской мифологии для тех, кто интересуется темой.
Читать далее
36
283
Аноним3 сентября 2018 г.
Книги авторов, пишущих о Японии, оставляют впечатление,
что Япония — это реально существующая сказочная страна на Дальнем Востоке.
© Хэдленд Дэвис
Этот сборник Лафкадио Хирна ─ замечательное подтверждение моей слабо обоснованной теории о том, что лучше всех о стране расскажет не местный уроженец, а влюблённый в неё иностранец. Человек привычный одно не заметит, другому не придаст значения, но влюблённый смотрит жадно и говорит пылко.
А Лафкадио Хирн был именно что влюблён в Японию, он не просто описывает, но превозносит абсолютно всё японское, от чашек для риса, таких маленьких и изящных, до горы Фудзи, такой прекрасной и величественной.
От этой всеохватывающей любви порой даже оторопь берёт, и куда сильнее, чем от кайданов. На мой взгляд, самая жуткая история в этой книге не об оторванной голове и не о жабе-кровопийце, а об одной японской женщине, чьи достоинства ─ нежность, благородство и чистоту души, беззаветную преданность и покорность супругу ─ автор воспевает не одну страницу, представляя их типичными чертами японских женщин вообще. Героиня этой истории была слишком скромна, слишком хорошо воспитана, чтобы высказать хоть слово упрёка изменявшему ей мужу и в итоге умерла от ненашедших выхода чувств, не то что эти современные [Хирну] западные женщины. (Я как современная и почти западная женщина считаю, что в некоторых обстоятельствах хорошее воспитание сильно уступает хорошей сковородке.)
Рассказы, вошедшие в эту книгу, можно разделить на три группы: страшные и не очень японские легенды в изложении Лафкадио Хирна, страшные и не очень китайские легенды в изложении Лафкадио Хирна (ибо нет японской истории без китайской истории) и авторские очерки Лафкадио Хирна. Примечательно, что все они написаны в одном стиле: очеркам в той же степени, что и легендам, присущи лирический язык и ощущение свободного пространства, оставленного для тайны, когда речь заходит о мистическом и божественном, легенды в той же мере, что и очерки, отличают мягкий юмор и располагающий тон доброжелательного и добросовестного рассказчика, который не упустит ни одной детали, имеющей значение для повествования, и разъяснит несведущему читателю японские обыкновения. Так что даже в легендах любимая автором старинная Япония, Япония до всех этих пошлых телеграфов и железных дорог предстаёт зримой и осязаемой, и даже в публицистических очерках остаётся той самой реально существующей сказочной страной.
Читать далее
34
1,2K

Все рецензии

Цитаты

Аноним1 марта 2019 г.
Как сказал один из древних японских сочинителей, "в друзьях у него только луна да ветер". То есть друзей у него не было.
3
294
Аноним1 октября 2020 г.
Злые ветры с запада дуют над Хораем. И волшебная атмосфера, увы, улетучивается под их напором. Теперь она только на лоскутах и тесьме – как та яркая вереница облаков, что окаймляют пейзажи японских живописцев. В лоскутьях этого волшебного тумана еще можно разглядеть Хорай, но уже не везде… Не забывайте, что Хорай также называют Синкиро, что означает «мираж» – видение неосязаемого. И видение блекнет, постепенно исчезая, чтобы уже никогда не проявиться вновь, оставшись в картинах, стихах и сновидениях…
Читать далее
2
199
Аноним8 марта 2019 г.
...и перемены и их поборники также претерпят изменения, пока для них совершенно не останется места, - и сожалеть о чем-либо тщетно.
2
183