Жалобная книга

"Когда человеку очень страшно, он начинает искать способ немедленно довести умеренно пугающую ситуацию до критической точки. Чтобы уж скорее рвануло и больше не надо было бояться".

"Единственное, что, на мой взгляд, имеет смысл проделывать со временем - тянуть его, растягивать всеми доступными способами. Время - это, собственно, и есть жизнь".

"Свой небесный свод каждый чинит в одиночку".

"Самое дурацкое время суток это ваше утро, по правде говоря".

"Я думаю, всякий человек должен непременно получить то, чего хочет, какими бы дурацкими ни были его желания. Возможно, именно дурацкие-то и следует исполнять в первую очередь".

"Мне всегда казалось: случилось, значит, случилось. Какая, к черту, разница, почему небо в очередной раз рухнуло мне на голову? Оно рухнуло, следовательно, надо выстоять".

"Если уж злобный зверь грызет твои внутренности, нужно орать, реветь, визжать, звать на подмогу, а не зубами скрежетать. Спартанские мальчики, как известно, добром не кончают. Скверный пример для подражания".

"Иногда я умею хотеть. Не страстно, с надрывом, срываясь то и дело на внутренний визг – от таких желаний добра не жди, – а просто вот хотеть и тут же получать желаемое".

"Зубная боль не убивает меня, но и сильнее не делает. Что скажете, гражданин Ницше? Не отворачивайтесь, отвечайте, когда вас спрашивают. Нет ответа? Что ж, очко ваше достается команде соперников, и не жалуйтесь потом на суровые наши обычаи..."

"Ко мне все больше ходят воспитанные люди. Дрессированные, безопасные зверюшки. Не хищные даже, просто всеядные. Другдругоядные в том числе, кстати..."

"Дом нужен всякому человеку; другое дело, что глубинные мотивации у нас, квартиросъемщиков, разные. Кому-то дом нужен для того, чтобы туда возвращаться, кому-то – чтобы было куда приводить других людей, кому-то требуется место, которое можно обустраивать по-своему вкусу и разумению, а кому-то – запереться на полдюжины замков и вздохнуть с облегчением: «Уж теперь-то наверняка доживу до утра». А мне дом нужен для того, чтобы было откуда уходить. Диковинная придурь, не спорю".

"Такое уж дело печаль: удовольствия от нее никакого, а времени и сил отнимает так много, что на другие дела почти ничего не остается".

"То ли дело хвощи и папоротники. С одной стороны, красивые, с другой - вкусные. И к тому же никогда не грустят".

"Обдумывать всякие глупости на рассвете, пытаясь выдать вялое течение бесхозных мыслей за интеллектуальный подвиг, - то еще занятие".

"Будет жить-поживать, злобра наживать".

"На самом деле времени, конечно, нет ни у кого, зато есть приятная, но бесполезная привычка планировать свою жизнь так, словно мы бессмертны. Планы - о да, есть в изобилии, а вот времени нет; будущее никому не гарантировано".

"Лежал, запрокинув голову, наблюдал за метаниями крылатой страдалицы, старался выколотить из себя ответ на вопрос: понимаешь ли ты, что делаешь? И если да, то какого черта?!
Но партизан я куда более опытный, чем дознаватель. Вышел победителем из неравной схватки с собой. Молчал под пытками, ни намека на ответ не произнес".

"Потому что, оказывается, прожить дюжину чужих жизней куда легче, чем один свой день - иногда. Не так больно, не так страшно и, самое главное, всегда можно спрыгнуть с поезда, на полпути, между станциями".

"[...] из тех, кто устал учить, получаются самые лучшие ученики".

"А то. глядишь, и вовсе отменится дурацкая эта игра, и наконец-то начнется жизнь. Просто вот - жизнь. Но хорошая какая-нибудь. Такая, чтобы мне была по душе, по телу, по росту. Такая, чтобы - мне".

" - Всякий человек, - флегматично объясняет она, - настоящий кладезь несбывшихся судеб".

"Мне всегда казалось: случилось, значит, случилось. Какая, к черту, разница, почему небо в очередной раз рухнуло мне на голову? Оно рухнуло, следовательно, надо выстоять".

"Великое все же дело колесо судьбы: крутится машина, бессмысленная и беспощадная, а сколь дивные узоры при этом вычерчиваются, мало кому ведомо – они ведь только на расстоянии видны, а от колеса судьбы поди отойди хоть на шаг… "