Рассказы

За что люблю Солженицына - ему веришь. Ничего удивительного, впрочем, в этом факте нет, ведь пишет он о том, что испытал сам, о том, что видел, а видел и испытал он за свою жизнь немало. А еще люблю его за беззаветную любовь к Родине своей. Да, страна его не далеко не идеальна и не совершенна, под час - ужасна, а все равно почти в каждой строчке, написанной Александром Исаевичем, чувствуется любовь к своему Отечеству и беспокойство за его судьбу.

А сборник замечательный - как на ладони видна история СССР и людей с не самой легкой судьбой, населявших его, с революции и до 70-х годов.

Давно поверхностно знала о личности Солженицына: сидел по лагерям, Нобелевская премия есть, книжки про ГУЛАГ писал. Всё. "Матренин двор", который читают в 8ом классе, я благородно в свои 13 лет проигнорировала, что, наверное, было весьма и весьма кстати сделано.
Такие книги нужно читать в более сознательном и осознанном возрасте/состоянии.
Сейчас, в свои 17, не скажу, что я намного старше или больше понимаю жизнь, но по крайней мере эти самые рассказы сейчас не выходят из моей головы, упрямо давя на то, что нужно пересмотреть жизненные ценности и в чем же все-таки состоят наивысшие её радости. Когда я только начала читать "Один день из жизни Ивана Денисовича" поняла, что в конце, да и до него, придётся изрядно подумать и поработать мозгом, поэтому рассказ занял немного больше времени, его нужно (как и любое произведение Солженицына и все произведения подобного рода) смаковать, осмысливать. Во всех рассказах в сборнике Александр Исаевич показывает людей, у которых ничего нет, в том свете, в котором они и должны быть увидены читателем. Люди, не имеющие ничего, но, тем не менее, способные что-то отдавать, видящие радость там, где её казалось бы и нет. Люди, умеющие сострадать и сами себя готовые подвести под эшафот, так как терять им нечего, а умереть благородной смертью не высшая ли награда за все их труды?
Это настоящая литература. Выстраданная. Основанная на кровавом опыте реальных людей, о жизни страшной и беспощадной. Литература, которая действительно достойна таковой называться.

Творчество Солженицына делит читателей на две категории: тех, кто осуждает, и тех, кого впечатляет. А я вот что заметила:
Всегда понятно, о чем писал Солженицын в каждом своем произведении. Все ведь понимают? Никто ведь не требует объяснений, о чем, о каких ситуациях, написано и что это значит?
Тогда странно понимать и отнекиваться. Как мне кажется.

И ещё. Знаю, многие не жалуют рассказы, я сама отношусь настороженно к малой форме прозы.
Зато когда рассказы написаны мастером, история сразу становится цельной и глубокой, всего хватает.
Вот Солженицын - мастер.

Я ж Солженицына вообще не читал. Почему то у нас его и в школе не было. Всё что знаю о нем - это теле-хроники, на которых он куда то выходит, входит, машет руками, выступает. И пугающий "Архипелаг ГУЛАГ", купив который я подумал: как-то слишком скоро - брать и приниматься за него, надо начать если не сначала, то, хотя бы, постепенно. И потому приобрел книжку с его рассказами и крохотками.

Начав, собственно, и постепенно и с самого начала.

"Один день Ивана Денисовича" (1959/1962)

Первая опубликованная повесть Солженицына, задуманная им в лагере и реализованная спустя 9 лет на воле. Повесть, конечно, мощная. Чрезвычайно мощная - в своей смелости, в своем посыле, языке, методе. Живая чуть более, чем полностью. Может быть от того, читать ее не так просто - кажется "ну вот тут то зачем так, таким языком, всеми этими словечками из Даля?" - думаешь "подправить бы ее, причесать, конфетка бы вышла". А дочитываешь, закрываешь и понимаешь - это же бомба. Не зря Твардовский кричал, что вот она - самая настоящая русская литература, не убитая, вечная. При том без морализаторства, без правды-матки - путем простого быто-описания одного хорошего(!) дня. И вот читая про хороший день - ты чувствуешь, как на тебя всё сильнее и сильнее начинает давить пережитый страной груз лагерных лет. Выдюжил ли бы ты сам - это вопрос. Но собирательный образ русского человека, в виде главного героя - ...не то чтобы выживает - проживает - один день. И проживает так, что обнадеживает тебя и заставляет верить в то, что у него (не одного) получится.

"Матренин двор" (1959/1963)

Еще один знаковый, даже поворотный для русской литературы, рассказ - ознаменовавший собою зарождение (и сразу расцвет) "деревенской прозы". Произведение, действительно, чудесно в своей классической литературной простоте, откровенности, свете. Причем в таких исконно русских традициях. Сродни стихотворениям Пушкина и посылу Толстого.

Об остальных рассказах, в том числе и о "Случае на станции Кочетовка" отдельно говорить не хочется. Именно "Случай..." выделяю отдельно за его проблему выбора и не озвученную правду, но остальное (для меня) теряется.

На основании данной подборки произведений Солженицын представляется мне сильным, идейным, но не однородным писателем. Т.е. есть авторы, которые ни за что не выпустят то, что хуже предыдущего. Солженицын же - легко, но, видимо, не от того, что ему плевать, а скорее потому что считает всё потоково верным. Тут особое значение имеют его "крохотки" представленные двумя циклами. Если первые - по большей части, хокку. То вторые - православное научение. И вот в этом научении, в этом указании теряется, по-моему, литературная правда. Человеческая (а вернее "солженицынская"), конечно, остается (раз уж она заложена), а вот та красота, ради которой мы открываем большинство книг - испаряется. При этом, конечно, автор "Ивана Денисовича" и "Матрены" остается отличным писателем с пробегающими вспышками, но... концентрации - концентрации хочется больше, а произведений - меньше.

Как-то так. И не могу отделаться от впечатления, что Солженицын хотел бы быть Толстым. Но так говорить, наверное, не прилично.

Давным-давно в детстве у меня был диафильм с рассказом о двух братьях-художниках. Один из них рисовал цветными карандашами, а другой – только чёрным. У первого получались разноцветные картины, а у второго – чёрно-белые. Первый был весёлым, а второй – мрачным.

Те художники из детского диафильма словно были срисованы с двух великих советских писателей: Василия Шукшина и Александра Солженицына. Оба они писали короткие рассказы о жизни простых советских граждан, о провинции и селе, о быте того времени. Только Шукшин делал это цветными карандашами, а Солженицын – одним, чёрным. И так как рассказы первого я прочитал уже много лет назад, а произведениям второго посветил как раз последние недели, то нетрудно догадаться, что сегодня речь зайдёт о творениях Александра Исаевича.

В сборник, имеющийся у меня на руках, вошли рассказы «Матрёнин двор», «Крохотки», «Правая кисть», «Случай на станции Кочетовка», «Для пользы дела», «Захар-калита», «Как жаль» и «Пасхальный крестный ход».

Практически все они (за исключением некоторых «Крохоток») оказались достаточно интересные и, порою, даже затягивающие, но, тем не менее, ни в какое сравнение не идущие с гениальнейшим «Одним днём Ивана Денисовича». Такие, добротные середнячки.

Как и положено творениям Солженицына, все рассказы пропитаны яркой антисоветской окраской. При этом, каждый рассказ «бьёт» главных героев прямо в самое больное место, демонстрируя всю несправедливость и бесчеловечность советского режима. В этих произведениях мастерски вырисовываются трагедии «маленького человека» из 20 века, неспособного самостоятельно бороться против неумолимой государственной машины. Или же пред читателем предстаёт молодой идеалист-марксист, стремящийся сделать всё «как надо», по совести, а, в итоге, натыкающийся на суровую реальность. Этот образ, нужно полагать, так хорошо удавался Александру Исаевичу из-за того, что он мог с лёгкостью писать его с самого себя – в молодости, до лагерей, Солженицын как раз и был тем самым идеалистом-марксистом. Потом, правда, что-то не заладилось…

Отдельно стоит упомянуть тот немаловажный факт, что все вышеперечисленные рассказы не были лишь выдумкой, фантазией автора. Солженицын писал их, основываясь на то, что видел сам, используя в качестве героев своих произведений абсолютно реальных людей.

В виду всего вышесказанного, я рекомендую прочтению рассказы Александра Солженицына: они правдивы и интересны, а это – уже немало.