Мир как воля и представление

Когда я начала читать эту книгу, поймала себя на мысли, что в голове у меня разворачивается примерно следующий диалог:

Я: Наконец-то я прочту главный философский труд Артура Шопенгауэра!
Ш: "...нет иного пути, как прочесть эту книгу два раза..."
Я: Прочту два раза.
Ш: "Второе требование состоит в том, чтобы до этой книги было прочитано введение к ней, хотя оно и не находится в ней самой, а появилось пятью годами раньше, под заглавием «О четверояком корне закона достаточного основания. Философский трактат»".
Я (углубляясь в трактат): Ну что ж, начну с него. А что дальше?
Ш: "...я опустил все то, что сказано в первой главе моего трактата «О зрении и цвете» и что иначе дословно было бы приведено здесь. Следовательно, здесь предполагается также знакомство и с этим прежним небольшим сочинением".
Я (читаю): Так, "О зрении и цвете". Что? Гёте с Ньютоном спорят о физике?! Гёте, ты же писатель, куда тебя понесло...
Ш: "...философия Канта — единственная, основательное знакомство с которой предполагается в настоящем изложении".
Я: Понятно, сейчас почита...
Ш (перебивает): "Но если, кроме того, читатель провел еще некоторое время в школе божественного Платона, то он тем лучше будет подготовлен и восприимчив к моей речи. А если он испытал еще благодетельное воздействие Вед, <...> если, говорю я, читатель сподобился еще посвящения в древнюю индийскую мудрость и чутко воспринял ее, то он наилучшим образом подготовлен слушать все то, что я поведаю ему".
Я: У Платона я "Пир" читала. И ещё... если я индийскую кухню люблю, это считается?
Ш: "...первое — правильно, второе — нет".
Я (открывая и тут же закрывая "Критику чистого разума"): Шопенгауэр, а, может, вы мне вкратце расскажете суть философии Канта?
Ш (грозно): "...в неисправимом заблуждении находится тот, кто воображает, будто можно изучить философию Канта по чужому изложению".
Я: Намёк понят. Но всё же, вы ведь говорили, что в его трудах вы обнаружили, если можно так выразиться, ошибки!
Ш: "...напрасно бы мы стали искать кантовское учение где-нибудь в другом месте, кроме собственных произведений Канта; они же сплошь поучительны, даже там, где он заблуждается, даже там, где он не прав".
Я (молча ушла читать Канта).

Справедливости ради, замечу, что в данном случае знакомство с его философией оказалось нелишним.

У Шопенгауэра можно встретить и рассуждения о свободе воли, и мысли о жизни, смерти, в частности, самоубийстве, которое автор осуждает. Впрочем, другого выбора у Шопенгауэра тогда всё равно не было, потому что все наши поступки детерминированы обстоятельствами не любили в то время таких идей. И сейчас не любят. Страдания страданиями, а работать кому-то же надо?

Словом, Шопенгауэр говорит о том, что из нашего мира получился отменный ад. И это не пессимизм, это реализм. Нет, это даже оптимизм: ведь не просто "ад", а ещё и "отменный"!

Впрочем, даже в "худшем из возможных миров" есть нечто прекрасное. Речь, безусловно, пойдёт о поэзии, изобразительном искусстве и музыке. Шопенгауэр ощущает, что "...ее воспроизведение мира должно быть очень интимным, бесконечно истинным и верным, ибо всякий мгновенно понимает ее". И, конечно, нельзя забывать о красоте вообще (да разве о ней можно забыть?). Хотя на Шопенгауэра оказывали влияние идеи буддизма, в том числе и об отказе от желаний, поэтому, упоминая о человеческой, в частности, женской красоте, он говорит, что любоваться ею надо только с чисто эстетической точки зрения. И это грустно.

Являются ли наши желания причиной страдания? Скорее, невозможность их исполнения. Мне всё время почему-то вспоминается бородатый анекдот: от головной боли лучше всего помогает гильотина. Да, если отрубить голову, головная боль тоже пропадёт. Если перестать желать, человек перестанет страдать из-за несбывшихся мечтаний. Но это, кажется, слишком радикальный метод. Человеческая жизнь состоит из множества страданий по сути своей. Если бы боли, зла, мучений не существовало вообще, если бы они не были созданы, тогда человек был бы свободен от страданий.

Иногда стремление к исполнению своих желаний и удовольствие от них сравнивают, например, с наркоманией. И мне в связи с этим вспоминаются истории про "завязавших" наркоманов, которые считали, что уже освободились от зависимости. Но, допустим, в больнице они случайно увидели шприц, что-то перемкнуло в голове - бросились искать себе дозу. Если нечто вызывает такую сильную зависимость, то свободным может быть только тот, кто не пробовал. Тот, кто не испытывал желаний с рождения. Иначе это не свобода - просто побег, к сожалению. Мир несовершенен, а мы вынуждены выдумывать себе способы и методы стать счастливыми, хотя при других условиях могли бы просто ими быть...

Феноменально большая (во всех смыслах) книга. Я бы наверно даже назвал бы её "Библией" современной философии. Хотя бы потому что, именно этой книгой и именно этим автором во многом подпитывался и вдохновлялся (во всяком случае в начальные периоды своего творчества) Фридрих Ницше. А Ницше, в свою очередь, уже точно является как бы "отцом" всей современной философии.

Что ещё интересно - как и у всякой большой книги, у этого трактата имеется множество апологетов и интерпретаторов, и многие из них вполне даже интересные. Так что получается (сама книга и её "сопроводительное" поле) несут в себе такой мощный мыслительно-информационный поток, который, в свою очередь, генерирует и двигает мыслительные процессы других.

«Всё прекрасное так же трудно, как и редко»
Бенедикт Спиноза

Великая сила книг… Благодаря им, мы переносимся в иные состояния и времена, познаём великую любовь или жуткую ненависть, участвуем на дуэли или оказываемся на Луне, становимся Наташей Ростовой или князем Мышкиным, но сверх того познаем – что могло так никогда и не наступить – самих себя.

Есть книги, о которых не хочется писать, а хочется восторженно молчать. Даже если бы у меня неожиданно получилось выразить своё впечатление от «Мира как воли и представления», и, что ещё менее вероятно, сделать это с высокой художественной выразительностью, даже тогда мне вряд ли удалось бы передать тысячную долю того, что заключает в себе эта книга.
Существуют в мире явления и вещи, которые невозможно выразить словами. «Я тебя люблю» никогда не передаёт и малой толики чувства любви, с этим не справится и гораздо более поэтичное «сплетенье рук, сплетенье ног, судьбы сплетенье». Поэтому и хочется молчать…

Но поскольку рецензии, пусть и не очень хорошие, самим своим наличием, случается, «приводят» к книге новых читателей, ещё несколько слов.

Рекомендация от Томаса Манна
В своем эссе о Шопенгауэре Томас Манн назвал книгу «Мир как воля и представление» «метафизическим волшебным напитком»; читателю, долго находящемуся под впечатлением этой книги, писал Манн, всё, что бы он ни читал после неё, кажется «чужим, невежественным, неверным, произвольным, не дисциплинированным правдой».

… и несколько слов от себя.
«Мир как воля и представление» - книга сложная. Чтение её – самый настоящий труд, порой мучительный и напряженный, требующий большой сосредоточенности, внимания, усилия мысли. Тем приятнее то чувство преодоления себя, самоудовлетворенность, которая неизменно наступает, когда кажущиеся слишком умными и пустыми слова вдруг превращаются в совершенную логическую конструкцию, и хочется воскликнуть: «Да ведь это правда! И так просто!».
Такое чувство сродни вдохновению или озарению - второй и последней возможности для человека летать наяву… Ради этого и стоит читать книги.

Прелюдия.
Мне достался экземпляр с тремя предисловиями: к первому изданию, ко второму и к третьему.
При этом, какое издание в моих руках - я так и не понял, хотя, по логике, вероятно, третье.

В первом предисловии автор выдвигает читателю 3 требования (он их так и называет - требования):

1). Я пытался писать последовательно от начала к концу, но так не бывает, поэтому читайте книгу 2 раза, иначе, ничего не поймете.

2). 5 лет назад я еще одну книгу написал, и в данной книге я буду очень часто ссылаться на ту, поэтому перед прочтением этой обязательно прочитайте ту, иначе, ничего не поймете.

3). Я перечитал всего Канта, я всем рекомендую прочитать Канта, кто не читал Канта - тот маленький и глупый, а кто читал Канта - тот взрослый и прозревший, поэтому, в идеале - прочитайте всего Канта, как это сделал я, а заодно и "божественного Платона" и Упанишады.
Но если, вдруг, вы ленивый и непослушный, то, так уж и быть, просто прочитайте мое приложение (*слава богу, в доставшейся мне книге его не было, так как, подозреваю, оно измеряется не десятками, а сотнями страниц), в котором я высказываю свои мысли по поводу прочтенного у Канта. Кстати, книга часто будет ссылаться на это приложение, поэтому можно было бы дать читателю совет: прочитать сначала приложение, а потом уж книгу.
Но вот незадача: приложение тоже часто ссылается на книгу!
Где же выход?
Ты угадал, мой друг, выход всё там же: приложение тоже нужно прочитать два раза.
Иначе, ничего не поймете.

Во втором предисловии рассказывается, как автор прошел долгий 25-летний путь от первого издания ко второму, но первое ему так понравилось, что он решил его не менять, поэтому второе издание - это не переделанное первое, а другая книга. Отличается она не сильно, но первую автор писал в молодости, когда был юн и горяч, а вторую - в зрелости, когда стал мудр и опытен.
Поэтому, конечно же, для прочтения обязательны оба.
К третьему предисловию автор, видимо, устал что-то требовать, поэтому, просто, радует читателя информацией о том, что если ты прочитал первые два - смело читай и третье - там тоже куча всего интересного.

А еще автор возмущен, что "пустозвонство и шарлатанство" Гегеля, Фихте и Шеллинга "пользуются крайним уважением" в обществе, тогда как истина - лишь у Канта.

Перейдем к основной части (кратко, интересного там гораздо меньше, чем в предисловиях).
В оправдание автора могу сказать, что в книге, действительно, каждый второй тезис объясняется словами: "Это я доказал в той книге, которую 5 лет назад написал," - а слово "Кант" мелькает через страницу, поэтому выдвинутые ранее требования не безосновательны.
Странице к пятидесятой, испытывая рвотные позывы от ежеминутных попыток автора продемонстрировать свой незаурядный интеллект путем придания простым вещам сложных обрамлений или расписывая само собой разумеющееся на страницу, я честно признал, что не смею обвинять его, так как он открыто выдвинул определенные требования, а я первую половину требований не выполнил, а вторую не собирался, поэтому я отмел сомнения насчет верности высказываемого и принялся вкушать информацию, как будто я всё требуемое прочитал, как будто я верю каждому слову и как будто со всеми прописанными в сием великом труде мыслями я либо на 100% согласен, либо восхищен, что наконец-то эти мысли какой-то мудрец мне сообщил...
Обидней всего было то, что даже я, не особо-то много философских трудов читавший, нашел для себя в описываемой книге ровно ноль новых мыслей. По поводу половины неновых тоже вопросов очень много, но задавать их не имею права, так как требования я не выполнил. 
Хотя, признаюсь, после первых 200 страниц (из 500) стал читать по диагонали, поскольку давно стало ясно (не знаю, зачем тянул) что если случайно пролистнешь 10 страниц - ничего ценного не упустишь.
Не стОит меня считать обиженным, что, мол, писатель посмел с меня что-то требовать. Да кто он такой?
Вовсе нет. Более того, я не против Упанишад, я совсем не против Канта и я категорически не против Платона.
Но я против данной книги, да простят меня поставившие оценку выше трех.

Вспомнив о названии рецензии, резюме:
Если у человека нет никакого философского бэкграунда - автор предупреждает, что такой читатель ничего не поймет.
Я же предполагаю, что если вы прочитаете все то, на чем настаивает автор (кроме других книг самого автора) - вы здесь ничего полезного не найдете.
К слову, автор предлагает всем тем, кто книгу не оценил, поставить ее на полку, где она будет выступать в качестве декора. От себя добавлю, что если вы получите от прочтения такое же неудовольствие как я,  уже не сможете воспринимать эту ересь, пусть и симпатично смотрящуюся, как декор. Поэтому, если рассматриваемая здесь книга неплохо смотрится на полке - возможно, не стОит ее оттуда брать, иначе ставить назад будет неприятно...

Шопенгауэр советует читать его книгу два раза. А ещё просит читать заранее, причём не по диагонали, а вдумчиво, стопку начиная с Канта — заканчивая ведами и Лао-цзи. Что ж. Если последнее я недовыполнила на процентов 300%,то последнее перевыполнила на 500%.
Эту книгу начинала читать раз пять, судя по тому, что отмечала и простыми карандашами разной мягкости, и цветными и где-то ручкой нечаянно (честное пионерское). И дальше 40-й стр дело ни разу не пошло. А тут я за три присеста между ужином и сериалом в пару дней как-то незаметно для себя и дочитала.
Начало опять до меня практически не дошло. Но потом, когда философ отпугнул всех читателей со слабой волей, неожиданно я начала понимать процентов 60%. И уже эта книга не будет по предложению автора(тот абзац из предисловия просто чудесен), просто украшением моей полки. нет, мои вложения оправдались тем, что я прочитала и даже не всегда чувствовала себя дурой!
Поняла что не совсем забыла курс логики, который вместе с подругой проболтала на втором курсе. Круги взаимосвязи понятий были определённо не новостью для меня.
Также позабавило то, что автор признает бесполезность логики. Не житейской логики синонимичной "думать прежде чем делать", а науки, что ищет ошибку не в решеним задачи, а в условии и правилах. Да и философия это попытка объяснить не объяснимое —саму жизнь. То, что мы созерцаем часто как данность, не утруждая себя её восприятием(это разные процессы!) или осмыслением. Все простое невероятно трудно объяснить.
Возможно, я поняла не все. Но отдельные мысли сидят у меня в голове уже неделю. Перечитывать эту книгу конкретно я не буду, но возможно возьмусь за полный вариант текста. Потому 4/5.
Однако философия полезна тем чтт учит тебя спрашивать. И понимаю, что не всегда получишь ответы, чтт тебе понравятся. А часто ответов нет. Ни правильных, ни каких.

Шопенгауэр был сложной, одинокой, но талантливой личностью. Сразу скажу, что с полнейшим чистым листом в области философии вторгаться на территорию этого и любого другого философа нельзя. Философия — это особая область знания, одну из основных элементов которых составляет ее генеалогия.
Начиная с теории познания, философ упрощенно доносит до нас почти не измененные взгляды Канта, говоря, что мир с его причинностью, временем и пространством есть всего лишь наш способ видения мира.
Жизнь, конечно, как таковая вряд ли имеет четкий смысл. Но это не значит, что мы не можем его создать и воплотить, наделить мрачную вселенную такого пессимизма жизнью и смыслом. Человек прирожден изменять к лучшему все, включая свое социальное бытие. Этим и будем заниматься.

Впервые я услышал об этом писателе из довольно забавной картинки (можно загуглить с помощью фразы "собака шопенгауэр"): собака Шарик, классический образ простодушного товарища, ехидно подшучивает над своим "коллегой" - белобрысым пёсиком по имени Шопенгауэр, который: "Всё наше существование есть трагедия...". Ну, вы поняли.

Артур Шопенгауэр великолепен. Изысканнен. Точен и красочен. Его текст - величайшая музыка, "оазис в бесконечной пустыне жизни", должный восприниматься не как "Логико-философский трактат" Витгенштейна, а как бесподобный многомерный холст, испещрённый мириадами вкраплений метафизической палитры. Человек в своём скромном жизненном пути проходит ровно два этапа: до Шопенгауэра и после.

Я сделал всё, что мог, чтобы отдельная совокупность нейронов в мозге сгруппировалась и навсегда запечатлела в памяти великое:

Всё исчезает в потоке времени. Минуты, эти атомы мелочной жизни, разъедают, как черви, всё мудрое и великое. Чудище будней клонит долу всё, что стремится ввысь.
Значительного в жизни нет, ибо прах ничего не значит. Что стоят вечные страсти пред лицом тщеты?

Однозначно один из столпов философии!
В первой части – книге, раскрывается основная идея: наш мир, как мы его видим и познаем, не есть объект, а лишь наше представление о нем, и человек в ней главный и единственный представляющий. Идеи перекликаются с мыслями в Ведах и Пуранах или противопоставление «вещи в себе» у Канта. Взаимосвязано объясняет Шопенгауэр взаимодействия вещей, и, хотя, во многом повторяет постулаты Канта чего впрочем и не скрывает, но, на мой взгляд излагает аподиктично и доступно, чем слог Канта: единственный незыблемый и неоспоримый постулат – последовательность времени (сама сущность времени в последовательности). Из которого вытекает действительность бытия как материи, т.е. причина и действие материи, что и составляет бытие. Интересно наблюдать, как философы прошлых веков, приходили к умозаключениям, получившим развитие в настоящее время посредством науки, не зависимо от доказательств. Так, например у Шопенгауэра умозаключение об исключительной интеллектуальности любого созерцания не может не радовать адептов науки, так как он пришел к этому путем эмпирических доказательств, хоть и не своих. Есть, однако, и антинаучные идеи, существовавшие в то время принимаемые Шопенгауэром ошибочно за истину и предикат доказательства, к примеру, физиогномика.
Интересны разграничения разума и рассудка, о применимости и взаимосвязи этих понятий, на сколько силен рассудок без помощи разума и без приложения инстинктов, что показано на примере отличия животного от человека и растений. Поэтому знание является абстрактным сознанием, потому что обусловлено разумом. Автор выражает мысль с которой сходятся многие современные ученые, о том, что «язык – первое создание и необходимое орудие его разума». Автор последовательно развивает мысли Платона о правиле, случае и логике, приходя к некоторой нелогичности частных случаев общих правил, что и приводит к необходимости познания, через разум к ее оплоту – философии (которая начинается там, где кончаются науки), как практической пользе в отличии от логики. Действительное влияние разума – поступки. Однозначно интересная цепочка, даже отчасти антилогична, но подтверждается общими правилами.
Во второй книге, которая более слаба чем первая, даже идеями, развивается понятие воли, как вещи в себе по представлению Канта и идея Платона как объектность воли. Третья книга, как новое продолжение первой, меж тем раскрывает больше суть умопостигаемой деятельности человека и ее проявлений: наука, логика, искусство и разделение этих областей на виды и составляющие. Особенно тонко и ново проработана тема музыки, как единственной области искусства отражающую саму волю, внутреннюю сущность всех явлений в себе, в которой не нужно искать причин, как при созерцательном познании. В четвертой книге, автор продолжает показывать противоречия стоицизма, низвергая возможность счастья как общей цели, без неизбежности добродетели; возможности «блаженной жизни» в счастье без совета к самоубийству. Четвертая часть книги, однозначно лучше проработана чем аналогичная по теме вторая, однако при этом добавила недосказанности. До высшего бала книге не хватило проработки темы Воли, автор не до конца провел доказательную линию, часть материала имеет только описательный характер с примерами противоречий различных учений, но без собственного вывода.
Работа Шопенгауэра по глубине проработки очень похожа на работы Ницше, хоть и с противоположным вектором и не всегда окончены. Он с такой же решительностью обрушивается на стоицизм как Ницше на религию, низводя ее до самоубийственной пропаганды. Конечно, книга не для беглого и поверхностного прочтения, а к тому же для ее понимания и приятного погружения в философию необходима основательная база. Рекомендую перед этой книгой иметь представление о трудах Канта, Платона (особенно о «идее»), Евклида, Юма, понятий стоицизма, немецкой философии и конечно, ранние труды самого Шопенгауэра, на которые он, постоянно ссылаясь, не повторяет смысл ссылок.