Избранное

С любой, даже самой любимой женщиной мне было скучно разговаривать больше часа.

После тринадцати лет я часто влюблялся и начинал сочинять лирические стихи, но всегда освобождался от любви, не заходя слишком далеко. Это объяснялось не тем, что я был слишком уж нравствен. Просто я не забывал всё как следует подсчитать в уме.

Я часто думал: «Когда я влюблялся в женщину, она всегда влюблялась в меня. Как было бы хорошо, если бы, когда я начинал её ненавидеть, она бы тоже начинала ненавидеть меня».

Я нередко думал об окружающих: «Хоть бы ты умер». А ведь среди них были даже мои близкие родственники.

У меня нет совести. У меня есть только нервы.

Авантюрные действия в сфере нравственности и закона – это и есть преступление. Потому-то любое преступление овеяно легендарностью.

Самое страшное наказание – не быть наказанным.

Мы, люди, отличаемся тем, что совершаем ошибки, которых никогда не совершают боги.

Испокон веку самым большим смельчаком казался самый большой трус.

Самый яркий симптом самоистязания – видеть во всём ложь. Нет, не только это: ещё и не испытывать ни малейшего удовлетворения от того, что видишь ложь.