Избранное

Вот некоторые выдержки из книги философа Магга "Слово идиота ":

Идиот убежден, что все, кроме него, идиоты.

Наша любовь к природе объясняется, между прочим, и тем, что природа
не испытывает к нам ни ненависти, ни зависти.

Самый мудрый образ жизни заключается в том, чтобы, презирая нравы и
обычаи своего времени, тем не менее ни в коем случае их не нарушать.

Больше всего нам хочется гордится тем, чего у нас нет.

Никто не возражает против того, чтобы разрушить идолов. В то же время
никто не возражает против того, чтобы самому стать идолом. Однако спокойно
пребывать на пьедестале могут только удостоенные особой милостью богов -
идиоты, преступники, герои. (Это место Крабак отчеркнул ногтем).

Вероятно, все идеи, необходимые для нашей жизни, были высказаны еще
три тысячи лет назад. Нам остается, пожалуй, только добавить нового огня.

Наша особенность состоит в постоянном преодолении собственного
сознания.

Если счастье немыслимо без боли, а мир немыслим без разочарования,
то?..

Защищать себя труднее, нежели защищать постороннего. Сомневающийся да
обратит взгляд на адвоката.

Гордыня, сластолюбие, сомнение - вот три причины всех пороков,
известные по опыту последних трех тысяч лет. Вероятно, и всех добродетелей
тоже.

Обуздание физических потребностей вовсе не обязательно приводят к
миру. Чтобы обрести мир, мы должны обуздать и свои духовные потребности.
(Здесь Крабак тоже оставил след своего ногтя).

Мы, каппы, менее счастливы, чем люди. Люди не так развиты, как каппы.
(Читая это, я не мог сдержать улыбку).

Свершить - значит мочь, а мочь - значит свершить. В конечном итоге
наша жизнь не в состоянии вырваться из этого порочного круга. Другими
словами, в ней нет никакой логики.

Став слабоумным, Бодлер выразил свое мировоззрение одним только
словом, и слово это было - "женщина". Но для самоуважения ему не следовало
так говорить. Он слишком полагался на свой гений, гений поэта, который
обеспечивал ему существование. И потому он забыл другое слово. Слово
"желудок". (Здесь тоже остался след ногтя Крабака).

Полагаясь во всем на разум, мы неизбежно придем к отрицанию
собственного существования. То обстоятельство, что Вольтер, обожествивший
разум, был счастлив в своей жизни, лишний раз доказывает отсталость людей
по сравнению с каппами.

Утонувший сумерках переезд, трое мальчуганов заверещавших как птицы, свежая яркость посыпавшихся на них мандаринов, всё это промелькнула за окном почти мгновенно, но в моей душе эта картина запечатлелась почти с мучительной яркостью, и я почувствовал как меня заливает какое-то ещё непонятные светлые чувство. Взволнованно по дня в голову и совсем другими глазами посмотрел на девочку. Вернувшись на свое место напротив меня она прежнему прятала потрескавшиеся щеки в зелёный шерстяной шарф и придерживая большой узел крепко сжимала в руках билет третьего класса. И только тогда мне удалось хоть на время забыть о своей невыразимой усталости и тоске, низменной, скучной человеческой жизни.

Роды у капп происходят так же, как у нас. Роженице помогают врач и акушерка. Но перед началом родов каппа-отец, прижавшись ртом к чреву роженицы, во весь голос, словно по телефону, задает вопрос: «Хочешь ли ты появиться на свет? Хорошенько подумай и отвечай!» Такой вопрос несколько раз повторил и Багг, стоя на коленях возле жены. Затем он встал и прополоскал рот дезинфицирующим раствором из чашки, стоявшей на столе. Тогда младенец, видимо стесняясь, едва слышно отозвался из чрева матери:

— Я не хочу рождаться. Во-первых, меня пугает отцовская наследственность — хотя бы его психопатия. И кроме того, я уверен, что каппам не следует размножаться.

Выслушав такой ответ, Багг смущенно почесал затылок. Между тем присутствовавшая при этом акушерка мигом засунула в утробы его жены толстую стеклянную трубку и вспрыснула какую-то жидкость. Жена с облегчением вздохнула. В ту же минуту ее огромный живот опал, словно воздушный шар, из которого выпустили водород.

Однажды прекрасным лунным вечером мы с Токком под руку возвращались из клуба сверхчеловеков. Токк, против обыкновения, был молчалив и подавлен. Когда мы проходили мимо маленького освещенного окна, Токк вдруг остановился. За окном сидели вокруг стола и ужинали взрослые самец и самка, видимо, супруги, и трое детенышей. Токк глубоко вздохнул и сказал:
— Ты знаешь, я сторонник сверхчеловеческих взглядов на любовь. Но когда мне приходится видеть такую вот картину, я завидую.
— Не кажется ли тебе, что в этом есть какое-то противоречие?
Некоторое время Токк стоял молча в лунном сиянии, скрестив на груди руки, и смотрел на мирную трапезу пятерых капп. Затем он ответил:
— Пожалуй. Ведь что ни говори, а вон та яичница на столе гораздо полезнее всякой любви.