Котик Летаев. Крещеный китаец. На рубеже двух столетий.

Хор голосов сопровождал меня по пятам: в зале, на переменах, в классе, даже на улице (при выходе из гимназии): мне показывали языки, кукиши, меня щипали, затискивали в угол, чтобы выкрикивать нецензурные гадости, от которых тошнило меня; переход из третьего класса в четвертый был переходом от презрительного невнимания ко мне к систематическому издевательству; и в этом издевательстве к просто шалости примешивались и социальные корни: в нашем классе скоро выметилось основное ядро, дающее тон всему классу; я наблюдал не раз это интереснейшее явление: класс — индивидуум; к четвертому классу определяется индивидуальность, зависящая от головки класса; если эта головка отдается высшим интересам, получается прекрасный класс, где говорят о Данте и о Шекспире и где «похабники», «свистуны», «прожигатели жизни» прячутся по углам; победят хлыщи, — весь класс лезет из кожи принарядиться: появляются духи, брелоки, циркулируют рассказы о светских подвигах вне гимназии; победят негодяи, весь класс — негодяй.

Самосознание, как младенец во мне, широко открыло глаза, и сломало все - до первой вспышки сознания; сломан лед: слов, понятий и смыслов, многообразие рассудочных истин проросло и охвачено ритмами; архитектоника ритмов осмыслила и отряхнула былые мне смыслы, как мертвые листья; смысл есть жизнь: моя жизнь; она - в ритме годин: в жестикуляции, в мимике мимо летящих событий; слово - мимика, танец, улыбка.

Понятия - водомётные капли: в непременном кипении, в преломлении смыслов они, поднимающем радугу из них встающего мира; объяснение - радуга;  в танце смыслов - она: в танце слов; в смысле, в слове, как в капле, - нет радуги...