Золотая цепь

Действительно, глаза у него были огромные, с пушистыми черными ресницами, прозрачные и золотистые, словно некрепкий чай; но над ним столько издевались в школе из-за этих необычных глаз, что до сих пор разговоры о них вызывали у него лишь раздражение.

Думать о том, чего ты не можешь получить – значит лишь напрасно рвать свое сердце на части.

– Твоя матушка сильно рассердится? – спросил Мэтью.
– Ты когда-нибудь слышал о китайской казни «линчи», «смерти от тысячи кинжалов»? – ответила Корделия вопросом на вопрос.
– Откровенно говоря, я бы предпочел смерть от тысячи бокалов, – усмехнулся Мэтью.

Не позволяй тем, кто не в состоянии видеть истину, указывать тебе, кто ты есть.

– Тебе следовало бы поменьше думать о том, как нравиться всем подряд, и побольше думать о том, как заставить людей оказаться перед тобой в долгу.

Я слишком много думаю и слишком много пью. В этом и состоит моя проблема.

– Никогда не думала, что существа Нижнего Мира интересуются живописью и поэзией, – заметила Корделия. – Но, с другой стороны, почему бы и нет, верно? Это мы, Сумеречные охотники, далеки от искусства. Мы не творческие люди.
– Почему же не творческие? – возразил Мэтью. – Просто нам с детства внушают, что это не наше дело, что нам не следует опускаться до ерунды, занимающей простых. Не путайте подчинение запретам с природным отсутствием талантов

– Никто никогда не ходит в гости лишь затем, чтобы выпить чаю, – заявила Анна. – Чай – это предлог для осуществления неких тайных намерений.

– Каждый раз выходит так, что Кристоферу требуется помощь в лаборатории, причем именно моя.
– Это все потому, что у тебя исключительно ловко получается прятаться от взрывов, – с серьезным видом объяснил Джеймс, – а кроме того, ты умеешь браниться по-испански.

– Но Джеймс ничего плохого ей не сделал, – возразил Кристофер, и брови его сомкнулись над переносицей.
– Он носит фамилию Эрондейл, – заметил Томас. – И этого для нее достаточно.
– Это просто смехотворно, – воскликнул Кристофер. – Как будто, например, человека однажды укусила утка, и через десять лет он убивает на охоте совершенно другую утку, съедает ее на обед и называет это местью.