Camera Lucida : Vintage Design Edition

Barthes investigation into the meaning of photographs is a seminal work of twentieth-century critical theory. This is a special Vintage Design Edition, with fold-out cover and stunning photography throughout. Examining themes of presence and absence, these reflections on photography begin as an investigation into the nature of photographs – their content, their pull on the viewer, their intimacy. Then, as Barthes contemplates a photograph of his mother as a child,

Жанры

Рейтинг LiveLib

4,2

508 оценок

5
46%
4
36%
3
15%
2
2%
1
1%

Ваша оценка

Прочитали 610Хотят прочитать 703

Рецензии

Аноним21 марта 2010 г.
Давно мне никто не был так симпатичен, как Барт.
И вообще, как же приятно, когда твое болезненное, невербализированное и невербализируемое знание, чувствование на грани интуиции, оказывается разделено с кем-то еще. Минус один пункт одиночества, плюс один артефакт в копилку личного-неприкасаемого.
27
810
Аноним16 января 2016 г.
"Camera lucida" Барта - это такая лирическая эссеистика, в которой Барту нет равных. Этот классик французской семиологии обращается здесь к своим излюбленным темам - философии восприятия, проступанию личного в общем.
В отличие от Сьюзен Зонтаг или Пьера Бурдье, Барта не интересует рассмотрение феномена в его социологическом или антропологическом аспекте. Барт равнодушен к историческим процессам, то, что находится в фокусе его внимания, - это личные наблюдения за собственной реакцией на культурный раздражитель. Барт разграничивает сферы воздействия фотографии как искусства на воспринимающего ее: это воздействие может проявляться через исторический, всеобщий контекст (Studium), когда фото интересует нас своим культурным и социальным бэкграундом, или путем личных ассоциаций (Punctum), когда некие детали фото находят свое соответствие в наших эмоциях, "ранят" нас. Именно второй аспект воздействия фотографии предсказуемо исследуется Бартом больше всего. Ибо он сосредоточен на том, что я бы назвала "сентиментальной ценностью" фото в ущерб ее ценности интеллектуальной.
Чувства, которые в нас пробуждают некоторые фотографии, глубоко волнуют нас, и это признак совершаемой внутри нас "работы скорби". Эмоции скорби и утраты - ключевые, идет ли речь об искусстве или личном опыте расставания, потери, иных драматических моментов жизни. Барт на личном примере показывает, как и почему срабатывает фотография в ее лирическом измерении, влияя на наше эстетическое восприятие, которое неразрывно связано с нашим внутренним опытом страдания.
Честность этого лирического монолога, неподдельность бартовской интонации породили много последователей и подражателей (из последнего прочитанного могу назвать эссе М.Степановой). И все-таки нужно быть Бартом, чтобы, не говоря ничего принципиально нового, не скатиться в банальность. Ролану Барту была свойственна тонкость и самобытность, в своих рассуждениях он всегда оставался самим собой. Лиричность подхода не позволяла ему скатиться в занудство Сартра. "Camera lucida", как и "Фрагменты речи влюбленного" - превосходная литература, которая не укладывается в узкие рамки исследования с налетом публицистики. Это всегда еще и обнажение сердца.
Читать далее
21
1,2K
Аноним21 октября 2013 г.
Фотограф стоит в светлой комнате, настолько светлой, что человек, которого фотографируют, не видит ничего. Только стены, шторы, драпировки, провода от вспышки, железная нога штатива – и кругом море света, зеркала, отражатели. Фотограф где-то тут же, в комнате, но его совсем (как нелепо!) не видно. Кому позировать, куда обращать свою сущность? Или личину? Когда улыбнуться (вот так вот, слегка, чуть приоткрыв верхние зубы - я знаю, мне так идёт, тренировался перед зеркалом), а когда расслабленно опустить уголки губ? Ну где этот чёртов фотограф? Почему его не видно?
А он здесь, в комнате. Тот, кто запечатлевает и останавливает вечно изменяющуюся реальность. Он напряжен, неотрывно смотрит на человека по ту сторону объектива, его сердце стучит всё сильнее и сильнее, он рассчитывает дистанцию, наблюдает за целью, его палец нажимает спуск и….. щелчок, яркая вспышка света – всё! Того, кто стоял и нелепо улыбался, больше нет. Но человек благодарит фотографа, берёт свою шляпу и выходит из комнаты. «Следующий!» И так кадр за кадром происходит маленькая смерть, запланированное умирание. Убийца с револьвером в руке – вот достойный образ для фотографа.
Когда человек находится внутри своей жизни, он – субъект. Как только он становится объектом для самого себя (разглядывает себя на фото) – он переходит в статус объекта. То есть он выходит за пределы своей жизни, переживая микроопыт смерти. Он становится другим для самого себя.
С этой книгой Ролана Барта у меня давние и крепкие отношения. И я наверное уже никогда легко не буду относиться к фото как предмету и к самому процессу фотографирования. Меня всегда будет преследовать мысль, что фотография как явление бессознательного характера пытается меня "уловить", застать врасплох, отметить меня на отрезке времени, зафиксировать мою личную историю, разобщить с собой, лишить меня права на себя.
Ролан Барт пытается постичь сущность фотографии. Не как явления социального, не со стороны технологии. А то, что составляет сущность (ноэму) фотоизображения. При этом, как известно, Барт разводит понятия studium (культурная, внешняя сторона фотографии) и punktum (то, что на нас в фотографии нацеливается, что цепляет нас). И дело, по мнению Барта, не в том, что та или иная фотография нравится нам, интригует нас, а в том, существует она для нас или нет, приключается ли в нас. Воздействует на меня, а я воздействую на неё. Такой фотографией для Ролана Барта явилась фотография его матери в Зимнем Саду (естественно, в книге её нет).
Феномен фотографии в том, что она случайна и создаётся вся сразу при экспонировании. В отличие от художественного, живописного, музыкального текста, где есть последовательность различных элементов, которые творятся во времени. По этой причине фотография находится за пределами смысла, но имеет потенциальные возможности разных смыслов. А они в деталях. Не в намеренных, а в тех, что подкидывает сама реальность. Вот фото военного периода в Никарагуа: солдаты, разруха, оружие. А вот на заднем плане идут две монашенки. Так получилось случайно. Но именно по этой причине фотография обрела статус осмысленного высказывания, со своей композицией, противоречиями и пр. Но специально достичь этого нельзя. Реальность сама должна с нами заговорить.

перед лицом некоторых фотоснимков я хотел бы одичать, отказаться от культуры

Какой разговор о фотографии без фотографий!
Дальше...

Вот фото из журнала 1988 г. В детстве я могла часами разглядывать его. Что меня так гипнотизировало в нём? Мой punktum: это пузо жирафа, нелепое, игрушечное, на вид мягкое (можно ощутить материю). Это наталкивает на мысль об игрушке. Но поражает размер жирафа. Это не игрушка. Я чувствую, как тяжело мальчику и каким внезапным было это падение.

Вот фото Шинед О'Коннор. Когда я смотрю на это фото, я замечаю её большой свитер и тонкую шею, красивые глаза и некрасивые ногти. Вообще эту не совсем женскую руку, хотя сигарета зажата вполне элегантно. И меня цепляет это противоречие. Я не могу оторвать глаз.

Вот знаменитая фотография. Она тоже приключается во мне. Во-первых, я знаю, кто это. И я испытываю от этого что-то вроде боли. Потому что я должна уложить в своём сознании саму историю, смириться с абсолютным прошлым этой фотографии.

А вот фото где я не узнаю себя, хотя это я. Я не могу уложить в сознании все те годы, которые разделяют нас с ней (ведь я не могу до конца признать, что это я). Я знаю культурную основу этой фотографии: я сижу и слушаю сказку на пластинке. Фотограф застал меня врасплох, когда во мне приключалась сказка. И поэтому мой взгляд направлен хоть и на объектив, но он больше направлен внутрь в себя. Барт называет это удерживающим взглядом. И ещё я всё время цепляюсь в этой фотографии за одну мелочь: конфетка за правой щекой. И именно это позволяет этому фото существовать для меня.

Читать далее
19
1,1K

Все рецензии

Похожие книги

Краткая история фотографии

Вальтер Беньямин

3,8

(220)

Цитаты

Аноним7 сентября 2013 г.
Фотопортрет представляет собой закрытое силовое поле. На нем пересекаются, противостоят и деформируют друг друга четыре вида воображаемого. Находясь перед объективом, я одновременно являюсь тем, кем себя считаю, тем, кем я хотел бы, чтобы меня считали, тем, кем меня считает фотограф, и тем, кем он пользуется, чтобы проявить свое искусство. Странное, иначе говоря, действо: я непрестанно имитирую самого себя, и в силу этого каждый раз, когда я фотографируюсь (позволяю себя сфотографировать), меня неизменно посещает ощущение неаутентичности, временами даже поддельности, какое бывает при некоторых кошмарах.
Читать далее
14
4,4K
Аноним7 сентября 2013 г.
Из всего Стиглица меня приводит в восторг — но в восторг безумный — только самая известная из его фотографий (Конечная остановка конок, Нью-Йорк, 1893)
11
4K
Аноним7 сентября 2013 г.
Бывают моменты, когда я ненавижу Фото: что мне делать, к примеру, если говорить о старых мастерах, со стволами старых деревьев Эжена Атжэ, с обнаженными Пьера Буше, многократно экспонированными снимками Жермены Круль?
11
3,3K