Ваша оценка«Марні зміни гірші за відсутність змін» - цей вислів сучасні українці сприймають майже як власний. Автор афоризму - японський філософ, письменник, буддійський чернець Кенко-хоші (1283 - 1350).
Його «Нотатки знічев’я» («Цуредзуреґуса») - один з найкращих творів у жанрі дзуйхіцу (дослівно - «услід за пензлем») японської класичної літературної доби Середньовіччя. Це збірка есеїв, новел, оповідань та легенд про минуле Японії, про давні японські звичаї, обряди тощо.
Написаний вишуканою літерату...
Жанры
Рейтинг LiveLib
4,0
277 оценок
- 537%
- 437%
- 323%
- 22%
- 11%
Ваша оценкаПрочитали 334Хотят прочитать 747
Рецензии
Аноним18 декабря 2024 г.Читать далееВстретил ссылку на сборник в жанре
твиттера/ЖЖдзуйхицу в Любовных похождениях одинокого мужчины Ихара Сайкаку и не смог пройти мимо. Повторяет традицию Сэй Сёнагон с её записками у изголовья и Камо-но Тёмэй с Записками из кельи. Автор Записок от скуки Ёсида Кэнко (яп. 吉田 兼好 Ёсида Кэнко:, наст. имя Урабэ Канэёси (яп. 卜部 兼好), 1283—1350). Если Сэй Сёнагон жила на расцвете эпохи Хэйан, то её записки были более полны любования, Камо-то Тэмэй застал завершение эпохи Хэйан и установление Сёгуната Камакура, то автор этих записок застал кризис Сёгуната Камакура в период регентства сиккэнов из клана Ходзё над малолетними сёгунами, с крахом и установлением сёгуната Асикага (Муромати).Данные записки достаточно разносторонни. Здесь и наставления о жизни и нравственности, что напоминает Конфуция с его суждениями и беседами. Есть и рассуждения о классической японской литературе. Есть и смешные истории из жизни монахов, которые переборщили с этанолом и попали в странные ситуации. Есть история, где редьки воплотились в воинов и прогнали супостатов. Стэндап взаимодействия с народом.
Например, такое.
В пятый день пятой луны, когда мы приехали на камоские бега, огромная толпа перед нашей повозкой загородила нам зрелище. Поэтому каждый из нас, сойдя с повозки, устремился к краю ограды, но там теснилось особенно много людей, так что между ними было невозможно протиснуться. По этому случаю какой-то монах взобрался на сандаловое дерево и, устроившись в развилке сучьев, стал наблюдать за бегами. Крепко зажатый ветвями, монах несколько раз крепко засыпал, но всегда, едва только начинало казаться, что он вот-вот свалится, он просыпался. Те, кто видели это, изощрялись в насмешках:
– Какой несусветный болван! Вот ведь сидит на такой хрупкой ветке и преспокойно себе засыпает!
Внезапно мне в голову пришла мысль, которую я тут же и высказал:
– Смерть любого из нас, может быть, наступит сию минуту, не так ли? Мы же забываем об этом и проводим время в зрелищах. Это глупость почище всякой другой!
– Воистину, так оно и есть, совершеннейшая глупость,-.откликнулись стоявшие впереди люди и, расступившись, пропустили меня вперед со словами:
– Проходите, пожалуйста, сюда!
Правда, подобное соображение могло бы прийти в голову всякому, но тут я высказал мысль свою как раз к случаю, и, видимо, это тронуло людей за душу. Человек ведь не дерево и не камень, и поэтому он не может не поддаться чувству под влиянием минуты.Он не сосредотачивается на какой-то одной теме, а пишет о разном. В общем, "блогер" меж двух эпох. Сложно оценивать человеку из 21 века человека из 13-14 века, но чувствуется, что у него уже поглядывает что-то из серии "Раньше было лучше", где он сокрушается об упадке. Опять же он явно активно взаимодействовал с народом. Иногда проскакивает слово "чернь", хотя и нередко вполне нейтрально. Не лишён субъективизма, но и пообщаться явно мог.
В общем, сборник своеобразных пацанских мыслей и юмора.
38266
Аноним25 августа 2012 г.Читать далееПоскольку не высказывать того, что думаешь,- это все равно что ходить со вспученным животом, нужно, повинуясь кисти, предаться этой пустой забаве, затем все порвать и выбросить, и тогда люди ничего не смогут увидеть.
Слукавил Ёсида, ох, слукавил. Написать-то написал - а порвать и выбросить не позаботился.Жанр японского дзуйхицу, конечно, обязывает, но даже со скидкой на него слишком уж "Записки.." бессвязны и бессистемны. Побасенки, притчи, бытовые зарисовки, воспоминания о разных событиях, рассуждения, абсолютно случайные мысли - чего только не намешано! Но среди довольно любопытных фрагментов попадаются и абсолютно бессмысленные. Подозреваю, что японцу (особенно японцу XIV века) многое должно быть понятнее. К примеру, это: "То, что мы называем минамусуби зовется так потому, что плетение нитей в нем похоже на раковину мина сказал мне один знатный человек. Говорить нина неверно.". Да только снабдить книгу комментариями никто не озаботился.
Одни заметки вызывают улыбку, другие - работу мысли, но в целом они оправдывают свое название - от скуки и нечего делать. И в отличие от "Записок у изголовья" Сэй-Сенагон - им очень сильно не хватает обаяния.
27513
Аноним5 мая 2016 г.Читать далееГлавная проблема Кэнко-Хоси, по-видимому, состоит в том, что он никак не может определиться – монах он или мирянин, или, можно еще сказать – писатель он или монах или еще вот как – состоит ли его дело в том, чтобы описывать мир или в том, чтобы удалиться от него? То есть решить то он все решил – надо удаляться (вообще Кэнко-Хоси – это и есть монашеское имя знаменитого поэта Урабэ Канэеси), но вполне удалиться никак не может – держит его мир, не отпускает. В этом смысле абсолютно ключевой из всех записей «записок от скуки» является следующая:
В пятый день пятой луны, когда мы приехали на камоские бега, огромная толпа перед нашей повозкой загородила нам зрелище. Поэтому каждый из нас, сойдя с повозки, устремился к краю ограды, но там теснилось особенно много людей, так что между ними было невозможно протиснуться.
По этому случаю какой-то монах взобрался на сандаловое дерево и, устроившись в развилке сучьев, стал наблюдать за бегами. Крепко зажатый ветвями, монах несколько раз крепко засыпал, но всегда, едва только начинало казаться, что он вот-вот свалится, он просыпался. Те, кто видели это, изощрялись в насмешках:
– Какой несусветный болван! Вот ведь сидит на такой хрупкой ветке и преспокойно себе засыпает!
Внезапно мне в голову пришла мысль, которую я тут же и высказал:
– Смерть любого из нас, может быть, наступит сию минуту, не так ли? Мы же забываем об этом и проводим время в зрелищах. Это глупость почище всякой другой!
– Воистину, так оно и есть, совершеннейшая глупость, - откликнулись стоявшие впереди люди и, расступившись, пропустили меня вперед со словами: – Проходите, пожалуйста, сюда!
Правда, подобное соображение могло бы прийти в голову всякому, но тут я высказал мысль свою как раз к случаю, и, видимо, это тронуло людей за душу.Но в чем мораль этой истории – в той ли мысли, что хотел выразить Кэнко-Хоси, или в том, что, произнеся эти слова, Кэнко-Хоси сможет наконец-то без помех насладиться зрелищем? Мораль видно в том, что он и зрелище посмотрит, и осудит себя за это, и что по-другому в его случае быть никак не может. Кэнко-хоси обречен на вечную войну с Урабэ Канэеси, войну, в которой не может быть победителя. А вот непосредственно «Запискам» эта война скорее все же вредит и я думаю, «Записки» могли бы сильно выиграть именно в том случае, если б они были более мирскими. Чем больше Урабэ становится Кэнко, чем больше он брюзжит по поводу (а, чем дальше – тем и больше), что надо презреть мирское и все такое прочее – тем становится скучнее. Всем его «монашеским словам» не хватает некоей финальной убедительности, все равно в них слишком чувствуется, что, осудив мир, ему очень хочется еще хоть одним глазком взглянуть на него. С другой стороны, этот контраст и составляет специфику произведения – именно это и делает Кэнко-Хоси – собственно Кэнко-Хоси…
Далее я приведу еще несколько «записок» с краткими к ним комментариями:
Отшельник Кумэ
Отшельник Кумэ, узрев белизну ног стирающей женщины, лишился, как рассказывают, магической силы.
(Примечание: Отшельник Кумэ — буддийский монах из провинции Ямато, который, по преданию, праведностью и усердными занятиями достиг магической силы и однажды уже вознесся было на небо, но, увидев сверху стирающую женщину, засмотрелся на необыкновенную белизну ее обнаженных ног и, лишившись святости, свалился обратно на землю).Комментарий: Очевидно, Кумэ, как и самому Кэнко, более пристало быть поэтом, чем монахом. И, тогда, кто знает, может быть именно в тот момент, когда он засмотрелся на то, на что монахам засматриваться не следует, он и обрел просветление:)
О словах древних
Как прекрасно звучало все – даже случайно оброненные слова – в устах древних!
Комментарий: И вот, и сам произнесший когда-то эти слова Кэнко-Хоси – тот самый древний, чьи случайно оброненные слова сегодня так прекрасно звучат!
Изумительный снег
Однажды утром, когда шел изумительный снег, мне нужно было сообщить кое-что одному человеку, и я отправил ему письмо, в котором, однако, ничего не написал о снегопаде.
«Можно ль понять, - ответил он мне, - чего хочет человек, который до такой степени лишен вкуса, что ни словом ни обмолвился о снегопаде? Сердце ваше еще и еще раз достойно сожаления». Это было очень забавно.Комментарий: О, эту историю обязательно следует взять на вполне практическое вооружение. Например, выйдет на экраны какой-нибудь совершенно замечательный фильм, и вдруг кто-нибудь обратится к вам с каким-нибудь вопросом. Вы же в ответ: «как я могу разговаривать с человеком, который до такой степени лишен вкуса, что ни словом не обмолвился о фильме?» Вообще эта «записка» – мой абсолютный фаворит.
О тщете:
Все в мире – ничто; ничто не достойно ни речей, ни желаний.
Комментарий: А что тут скажешь - неправда, и все тут. Ведь есть как минимум одно достойное желание – желание произносить неглупые речи.
О названиях:
Древние нимало не задумывались над тем, какое название присвоить храмам, святилищам и всему на свете. Все называлось легко, в строгом соответствии с событиями. Нынешние названия так трудны, будто люди мучительно над ними думали, чтобы показать свои таланты. Никчемное занятие также стараться подобрать понеобычнее иероглифы для имени.
Говорят ведь, что тяга ко всему редкостному, стремление противоречить есть несомненный признак людей ограниченных.Комментарий: Очень хорошо приложимо к названиям книг. Современный писатель просто-таки обязан хотя бы немного помучаться с названием; надо как-нибудь извернуться, привлечь внимание читателя. А все же в идеале название должно вытекать из самой книги неким естественным, немучительным образом. И, если кто-то совершил в книге преступление и несет за это наказание, то как бы и назвать такую книгу? Правильно:)
Ум и талант
Вообще говоря, лучше, когда человек неумен и бездарен.
Комментарий: Вообще говоря, лучше, когда человек умен и талантлив.
Гости из невидимого мира
Ни с чем не сравнимое наслаждение получаешь, когда в одиночестве, открыв при свете лампады книгу, приглашаешь в друзья людей невидимого мира.
Книги эти – изумительные свитки «Литературного изборника», «Сборник сочинений господина Бо», речения Лао-цзы, «Каноническая книга мудреца из Наньхуа». Древние творения, созданные учеными нашей страны, тоже полны обаяния.Комментарий: Список «изумительных свитков» может разниться от человека к человеку, но истинность первого предложения и через тысячелетия остается неизменной:)
19999
Цитаты
- Аноним25 августа 2012 г.
Слов нет, хорошо, когда удачно выбирают случай созвать гостей на угощение, однако лучше всего, когда это делается просто так, без особого предлога. То же самое, когда делают подарок: если не выбирают особого случая, но просто говорят: «Это вам», значит, от чистого сердца.
191,1K 
Аноним25 ноября 2014 г.в разговоре с инакомыслящим человеком можно высказываться лишь о пустяках.
16636
Подборки с этой книгой
"... вот-вот замечено сами-знаете-где"
- 39 918 книг
Книги в мире 2talkgirls
- 6 350 книг
Азбука-классика (pocket-book)
- 2 451 книга
Литература Японии
- 195 книг
Япония до ХХ века
- 82 книги
Другие издания
