Жажда жизни

Он чувствовал, что должен найти манеру, которая была бы не только совершенно самобытна, но и позволила ему выразить то, что он хотел.

- Надо уехать туда, где я буду один. И писать, писать, писать. В полном одиночестве!

Винсент увидел, что он развивает импрессионистическую манеру на свой собственный лад.

В первый раз Винсент почувствовал, что у него вырабатывается своя, индивидуальная техника. Она не похожа ни на один из тех образцов, которые он видел в своей жизни. Он и сам не знал, как ему удалось добиться этого.

- Кто мы сейчас такие? Никто, безвестные люди. За нас все сделали Мане, Дега, Сислей. Они уже признаны, их полотна висят в крупнейших галереях.

– Ах, какие чудесные японские гравюры! Они продаются?
– Продаются. Они вошли в моду в Париже с тех пор, как братья Гонкуры начали их коллекционировать.

- В жестокой правде больше красоты, чем в красивой лжи.

– Одна графиня недавно мне заявляет: «Ах, дорогой Золя, почему вы, человек такого необыкновенного таланта, ворочаете камни, только бы увидеть, какие грязные насекомые копошатся под ними?»

– Ну, Сёра, как поживает твой «новейший метод»? – осведомился, похрустывая пальцами, Лотрек.

Сёра словно не слышал насмешки. Его аристократически правильное, холодное лицо застыло, как маска, – это было уже как бы не лицо живого мужчины, а олицетворение мужской красоты.

- Вы читали этот роман ("творчество")?

• Нет, еще не читал. Я только что окончил «Жерминаль».
• Да? И как вы находите «Жерминаль»?
• Я считаю его лучшей вещью со времен Бальзака.