Племя. Как выжить в мире тотального одиночества

Что бы я ни говорила о войне, я все равно ее ненавижу

В общности кроется огромный потенциал, главное – убедить людей, что сотрудничать полезнее, чем конфликтовать.

Вероятно, вот самый серьезный вопрос для человека: ради чего и кого вы рискнете своей жизнью? Подавляющему большинству людей в современном обществе, может быть, даже не придется отвечать на этот вопрос. Это и невероятное благо, и серьезная потеря. Это потеря, поскольку на протяжении десятков тысяч лет ответ на него делал из нас людей.

Мужчинам в среднем нужно дожить до семидесяти пяти лет, чтобы им начали помогать в таких опасных ситуациях, из которых женщин выручают всю жизнь.

Например, групповое сотрудничество способствует повышению уровня такого гормона, как окситоцин, который создает атмосферу доверия и сплоченности.
Окситоцин поднимает настроение, стимулирует чувство благополучия и пробуждает в людях преданность группе. В конце концов это может привести к «самопожертвованию во благо группы».

Чем глубже человек погружается в американское общество, тем выше вероятность, что он столкнется с депрессией независимо от его этнической принадлежности.

Это согласуется с так называемой теорией самоопределения, которая гласит, что для удовлетворения человеку требуются три базовые вещи:
компетентность, самостоятельность и связь с окружающими. Эти ценности считаются «внутренними», и они намного перевешивают «внешние» ценности, такие как красота, деньги и статус.

Когда общество разбогатело и переселилось в города, число людей, пораженных хандрой и склонностью к самоубийству, стало расти, а не падать. Богатство не спасает людей от клинической депрессии, а как будто даже подкрепляет ее.

Сравнительно спокойный темп жизни кунгов, даже во времена распрей, ставил под сомнение идею о том, что современное общество подарило людям избыток свободного времени. Увы, оно принесло абсолютно противоположное, а именно бесконечный круговорот: работа, выплата долгов, работа… У кунгов было гораздо меньше имущества, чем у жителей Запада, поэтому они намного лучше управлялись со своей жизнью.

«Что бы я ни говорила о войне, я все равно ее ненавижу, – уточнила выжившая Ниджара Ахметашевич, после того как ответила на мои вопросы о ностальгии ее поколения. – Я скучаю по некоторым вещам из военного времени. Но я также уверена, что наш нынешний мир болен, если кто-то в нем скучает по войне. А многие именно что скучают».