Wild Game: My Mother, Her Lover, and Me

Я описала симптомы своей депрессии, которая к этому моменту тянулась уже два года, и о плотине гневных, обвинительных голосов в моей голове. Даже показала ей свежие раны на руках, появившиеся после того, как я начала резать себя, и описала то облегчение, которое испытывала, проводя ножом по внутренней стороне запястья и наблюдая, как все эти красные точки расцветают в одну линию. Голоса уходили. Боль облегчалась. Наступала умиротворенность.

Я была предана матери, а не мужчине, с которым обещала провести свою жизнь.

Я была предана матери, а не мужчине, с которым обещала провести всю жизнь: фундаментальное - более того, библейское предательство

Под кожей у меня ползали невидимые муравьи

Чтобы правда продолжала лежать в могиле, за могилой нужно ухаживать.

Раз моргнешь – и упустишь свое сокровище.
Два моргнешь – и осозна́ешь, что правда, которую ты считал надежно припрятанной, материализовалась, что некая неприглядная ее часть обнажилась, показалась во всем своем уродстве.

Время рассеяло частности

В детстве я знакомилась с женщинами, с которыми встречался мой отец, и все они были великолепны. Но я неизменно привязывалась к ним сильнее, чем он, и, когда эти женщины исчезали с горизонта, я была безутешна. У меня и в мыслях не было поступать так с детьми другого человека.

Если все, что я успела прочесть, спрессовать в одну истину, то эта истина была такой: счастливые концовки – не для всех. Кто-то всегда оказывается за кадром финальной торжественной сцены.