Отец Горио

Быть может, только те, кто верит в бога, способны делать добро не напоказ...

...ваш Париж — грязное болото, — сказал Эжен с отвращением.
— И презабавное, — добавил Вотрен. — Те, кто пачкается в нем, разъезжая в экипажах, — это порядочные люди, а те, кто пачкается, разгуливая пешком, мошенники. Стащите, на свою беду, какую-нибудь безделку, вас выставят на площади Дворца правосудия, как диковину. Украдите миллион, и вы во всех салонах будете ходячей добродетелью.

Но Париж — это настоящий океан. Бросайте в него лот, и все же глубины его вам не измерить. Не собираетесь ли обозреть и описать его? Обозревайте и описывайте — старайтесь сколько угодно: как бы ни были многочисленны и пытливы его исследователи, но в этом океане всегда найдется область, куда еще никто не проникал, неведомая пещера, жемчуга, цветы, чудовища, нечто неслыханное, упущенное водолазами литературы.

Когда же я разбогатею, меня не спросят: «Кто ты такой?» Я буду господин Четыре Миллиона, гражданин Соединенных Штатов.

Наше сердце - это клад; растратьте его сразу, и вы нищий. Мы не щадим ни чувства, когда оно раскрылось до конца, ни человека, когда у него нет ни одного су.

В сравнении с другими можно было назвать ее хорошенькой, а при счастливой доле она бы стала восхитительной: поэзия женщины — в ее благополучии, как в туалете — ее краса.

Но если человек похож на вас, он—бог; это уже не механизм, покрытый кожей, но театр, где действуют лучшие чувства, а я живу только чувствами. Чувство—разве то не целый мир в едином помысле?

Добродетель, милый мой студент, не делится на части; или она есть, или ее нет.

Женщинам свойственно доказывать невозможное на основании возможного и отрицать очевидное, ссылаясь на предчувствия.

Оборачиваясь спиной к истине, юность не решается взглянуть на себя в зеркало совести, тогда как зрелый возраст в него уже смотрелся: вот и вся разница между двумя этапами жизни человека.