Pale Fire

Так, осторожными шагами, среди обманутых врагов, передвигался я, забронированный в поэзию, закованный в рифмы, укрепленный песнью другого человека, не гнущийся от картона, наконец-то непроницаемый для пуль.

Он умел читать, писать и считать, он обладал минимальным самосознанием (с которым не знал что делать), некоторым ощущением продолжительности и хорошей памятью на лица, имена, даты и т. п. Духовно он не существовал. Морально это был автомат в погоне за другим автоматом.

...с умом как библиотека, а не как дискуссионная зала.

Живой, он был бы розой мне

Внутри и лилией вовне —

...может быть, разумней не слишком много ожидать от рая

Наш поэт разделял с английскими мастерами поэзии благородное искусство пересаживать в стихи деревья вместе с соком и тенью.

Но существует вид дружбы со своей собственной внутренней длительностью, с собственными зонами прозрачного времени, не зависящими от вертящейся зловредной музыки.

Очаровательный карикатурный штрих прибавился к этой знаменитой истории, когда с террасы отеля «Кронблик», с которой подвесные кресла поднимают туристов на ледник Крон, один веселый мим проплыл вверх, подобно красному мотыльку, с незадачливым простоволосым полицейским двумя сиденьями ниже в медленной, как сон, погоне.

Ее рассудок блекнул в густеющем тумане.

Она еще могла говорить. Она медлила, нащупывала и находила

То, что сначала казалось годным звуком,

Но самозванцы из соседних келий занимали

Место нужных слов, и вид ее

Выражал мольбу, меж тем как она тщетно пыталась

Урезонить чудовищ своего мозга.

...мне удавалось разглядеть выражение страстного интереса, восторга и благоговения , с которым он следил за облекающимися в слова образами в своем сознании, и я знал, что, как бы ни отрицал этого мой друг-агностик, в такие минуты Господь был с ним.