Биология добра и зла. Как наука объясняет наши поступки. Часть 1

Для размежевания Мы и Они, Свои и Чужие характерно преувеличение ценности Нашего мировоззрения: у Нас все правильнее, мудрее, более этично и порядочно, когда дело касается богов/экономики/воспитания/войны. В процессе создания группы Мы гипертрофированно увеличивается значимость произвольных маркеров, а это требует некоторой работы: нам предстоит рационально объяснить, почему наша еда вкуснее, музыка нежнее, а наш язык более поэтичен или логичен.

Кроме чувства превосходства, ощущение Мы строится вокруг совместных обязательств, желания и ожидания общности, а это срабатывает, может быть, еще сильнее{624}. Базовая суть мысленного настроя на Своих выражается в образовании неслучайных кластеров, внутри которых положительные взаимодействия будут чаще ожидаемого.

Поступок совершен; какие события, длительностью от секунды до миллиона лет, помогают нам понять его причины? Некоторые сюжеты появлялись не однажды, вот они:
а) контекст и смысл поступка обычно интереснее и сложнее, чем его механика;
б) для полного понимания требуется учесть и нейроны, и гормоны, и раннее развитие, и гены и т. д.;
в) эти категории не существуют по отдельности, есть очень немного изолированных причинно-следственных связей, поэтому не рассчитывайте, что найдется определенный участок мозга, или особый нейромедиатор, или специальный ген, или специфическая культурная среда, или нечто конкретное, способное само по себе объяснить совершенный поступок;
г) в биологии, как правило, нет строгих причин, а есть склонности, предрасположенности, потенции, восприимчивость, тенденции, взаимодействия, модуляции, тяги, условности на уровне «если… то», контекстные зависимости, обострения и сглаживания прирожденных наклонностей, замкнутые круги, петли, спирали и ленты Мебиуса;
д) никто не обещал, что будет легко – но оно того стоит.

Человеческая иррациональность в установлении, кто родственник, а кто нет, приводит и к самым похвальным поступкам, и к самым ужасным. А все из-за одной, но очень важной вещи: нашими родственными чувствами можно манипулировать, сдвигая их в ту или иную сторону. Сдвинешь в одну сторону – и вот мы совершаем прекрасные поступки: усыновляем, занимаемся благотворительностью, защищаем, проникаемся чужими бедами. Смотрим на людей и чувствуем свою общность с ними. Это т. н. псевдородственное чувство. А если в другую сторону? Один из пропагандистских приемов, нацеленных на разжигание розни с внешней группой – черными, евреями, мусульманами, тутси, армянами, цыганами, – заключается в том, чтобы назвать их животными, паразитами, червями или тараканами. Настолько другими, что их и за людей-то можно не считать. Это явление известно как образование псевдовидов и будет рассмотрено в главе 15. Оно ответственно за многие наши наихудшие поступки.

Гены разнообразно влияют на поведение. Даже более правильно будет сказать, что все поведенческие признаки зависят в той или иной мере от генетической вариабельности{459}. Так и должно быть, ведь они отвечают за формирование структуры любого белка, будь то фермент, рецептор, нейромедиатор или гормон. Если же вспомнить, насколько гены полиморфны, сколько у них вариантов, то станет очевидным, что они также заведуют множеством индивидуальных различий в поведении. Но влияние генов определяется в первую очередь контекстом. Не спрашивайте, что делает тот или иной ген. Спрашивайте, что он делает в определенных условиях и в пределах определенной сети взаимосвязанных генов (т. е. в системе ген/ген/ген/…ген/среда).