Призраки Сумеречного базара. Книга вторая

– Подумай о тех, кого любишь ты, – сказал Джем. Кит удивленно посмотрел на него. – Неважно, любили они тебя, или нет. Они у тебя все равно вот тут.
Он положил Киту ладонь на грудь и услышал, как быстро колотится его сердце.
– Хочешь, чтобы им там было темно и тесно, как в застенках?
Кит сжал губы и молча покачал головой.
– Нет, – мягко сказал Джем. – Конечно, не хочешь. Ты хочешь быть собой, лучшим собой. Ты происходишь от богов и чудовищ. Ты можешь взять оставленный тебе в наследство свет и стать фонарем, маяком, который светит вдаль, и тогда все, что они дали, в тебе обновится. Ты можешь сделать выбор – сражаться и надеяться. Вот это и значит иметь большое сердце. Не бойся быть собой. Это ты.
– Но… – Кит с трудом подбирал слова. – Я знаю, что вы с Тессой взяли меня из-за Уилла. И я… очень благодарен и хочу… я могу стать для вас…
У него затряслись плечи. Джем протянул руки и обнял его. Кит напрягся, и спина у него была будто деревянная, а потом он вдруг обмяк, приник к Джему и положил ему голову на плечо.
– Не вздумай, – сурово сказал ему Джем. – Даже не думай быть благодарным. Там где есть любовь, благодарность не нужна. А я тебя очень люблю, – пробормотал он в буйное золото его волос.
Кит задрожал и коротко кивнул.
– Ладно, – прошептал он.

– А, по-моему, у тебя уже гораздо лучше получается, – заметил Джем.
– Я все еще легко устаю, – поморщился Кит.
– Когда я учился драться, я умирал от медленного яда, – сказал Джем. – Но и тогда был быстрее тебя.
Кит расхохотался. У него были глаза Эрондейлов, но смех был его собственный – лукавый, циничный, и в то же время невинный.
– Давай тренироваться вместе, – сказал он.
Джем улыбнулся.
– Что? Ты… не хочешь? – встревоженно спросил Кит.
– Когда-то и я сказал кое-кому эти самые слова, – объяснил Джем. – Очень много лет тому назад. Он согласился. А теперь соглашаюсь я.
– Уиллу? – спросил Кит, помолчав.
Джем кивнул.
– А ты… – Кит прикусил губу. – Ты до сих пор часто о нем думаешь?
– Я любил его больше, чем себя самого. И люблю до сих пор. Да, я думаю о нем. Каждый день.
Кит быстро заморгал. В его взгляде отразилась боль, затаенная, глубокая. Такую долгие годы носил в себе Уилл – вместе со всеми своими тайнами. Джем не знал причин, но чувствовал ее.
– Кого бы и как бы ты ни любил, – сказал Джем, – им очень повезло.
Кит упорно смотрел на пыль под ногами. Мы лишь пыль, пыль и тени, говорил когда-то Уилл.
– Таких найдется немного, – пробормотал Кит, но все равно поднял подбородок, с вызовом глядя боли в лицо. – Тесса говорит, меня любила мама. Но я ее не знал, а она не знала меня. Отец знал, но ему было наплевать. И не говори, что это не так. Я знаю, что был ему безразличен. Но судя по всему, он любил маму, так что нельзя сказать, что он вообще никого не мог любить. Просто меня не любил. И… и больше… больше никто не любил. Я всегда был недостаточно хор… В общем, меня всегда было недостаточно – ни для кого… И я пытаюсь, но не уверен, что когда-нибудь смогу.

Я сейчас не вижу этих воспоминаний так ясно, как тогда, но помню, как была ею, держала тебя на руках – такого же маленького, как моя Мина сейчас. И я знаю, какую песенку она тебе пела.
Кит подполз к ней ближе и уселся у ног, опустив голову. Тесса запела. Джем потянулся за скрипкой, заиграл. В песне говорилось о любви и утрате, о поиске и обретении – она бежала, текла, как река под мостом голоса Тессы… Мелодия, которую Кит любил больше всего на свете.

Я подарила любимому историю без конца.
Я подарила любимому дитя без слез.