Логотип LiveLibbetaК основной версии
Обложка
User AvatarВаша оценка
4,6
(106)

Отречение

Дмитрий Балашов
«Избранное» произведений известного русского писателя Дмитрия Михайловича Балашова (1927—2000) в основном представлено его уникальной хроникой-эпопеей «Государи Московские». Роман «Отречение» повествует о последних объединительных усилиях Москвы, о подчинении Суздальско-Нижегородского и Тверского княжеств, о трудном их отречении от независимости во имя сильной Руси, об отрочьих годах будущего победителя Куликовской битвы — князя Дмитрия Ивановича Донского.

Жанры

Книга из цикла

Государи Московские

Рейтинг LiveLib

4,6
106 оценок
  • 5
    66%
  • 4
    28%
  • 3
    5%
  • 2
    1%
  • 1
    0%
User AvatarВаша оценка
Прочитали 112Хотят прочитать 130

Рецензии

  • Аватар пользователя
    strannik10229 ноября 2020 г.

    Не хвались идучи на рать, хвались идучи съ рати (русская пословица)

    На этот раз действие более чем пятисот страничного романа займёт всего десятка полтора лет. А значит происходившие тогда события будут нам изложены методично и неспешно. Как, собственно говоря, и следует им происходить в реальной жизни и в добротной исторической книге. Тем более, что времена по-прежнему «интересные» — княжество Московское в течение всего описываемого периода испытывает жесточайшее давление практически со всех сторон.
    На юге вот уже более столетия раскинулась упырём Орда, и хотя там совсем не мирно и суетливо, и ханы ордынские меняются со скоростью метропоездов, однако для Руси в целом и для княжества Московского все эти перемены каждый раз чреваты новыми визитами в Орду за новым ярлыком на великое княжение.
    И Тверское княжество по-прежнему настроено совсем не мирно и тоже претендует на великий стол, и потому постоянно происходят с Тверью разные столкновения, как на дипломатическом уровне, так и посредством периодических набегов друг на друга — то Михайла Тверской на Москву идёт ратиться, то Москва на Тверь отправляется с войском.
    А тут ещё и Суздальское княжество поперечиной торчит, и с ним тоже нужно держать ухо востро.
    Да и Господин Великий Новый Город тоже не всегда мирен и спокоен.
    А с запада напирает Литва, то и дело вторгаясь в пределы Московской земли, да ещё при этом расшатывая и основы православия, и митрополитской московской власти.
    И с Константинополем всё не так уж гладко, как хотелось бы, и митрополиту Алексию постоянно приходится делать реверансы и ловчить как только возможно для сохранения единства православия на пределах Руси.
    А тут ещё то мор, то глад, то хлад…

    В общем, интересное было время. Да что говорить — когда всё как на весах качается, то и всегда непонятно, куда кривая вывезет. И хорошо, хоть московский князь Димитрий потихоньку вырастает и набирается и ратных сил, и ума государственного — впереди ведь Поле Куликово! Правда, он пока об этом не знает...

    Читать далее
    52
    829
  • Аватар пользователя
    olastr17 июня 2012 г.

    Рецензия написана в рамках игры "Несказанные речи"
    Сказать речь о любой из книг Дмитрия Балашова для меня большое удовольствие, в игре мне выпал заключительный роман серии "Государи московские" - "Отречение". Тем лучше, по-моему, это один из самых сильных романов автора, его мастерство, оттачиваемое от книги к книге, достигло предельного своего выражения. И интересно, что это единственный из романов цикла, в котором центральной фигурой является не Великий князь, Дмитрий Донской был слишком мал тогда, чтобы править государством самостоятельно. Митрополит Алексий и Сергий Радонежский, глава русской Митрополии и святой сподвижник - вот два главных героя этой книги. Алексий, сделавший выбор в пользу Московского княжества и боровшийся за объединение Руси под его рукой, и чуждый мирского Сергий, в то же время не отделимый от русского народа. Название "Отречение" относится к нему, когда Алексий умер, Сергию предложили занять место митрополита, но он отказался, потому что видел свою миссию в духовном, а не в мирском.

    Романы Балашова увлекательны, они сочетают глубокое понимание истории, прекрасный летящий язык и остроту сюжета. Это экшн, постоянно держащий в напряжении. Читающему кажется, что история совершается у него на глазах, и невозможно не переживать, не болеть, не ждать разрешения событий. Помимо сильных мира сего в романе участвуют простые люди, их судьбы вплетаются в повествование так естественно, что невозможно поверить, что какой-то там ратник Никита не существовал. Как же? Он же живой, он любит свою жену, он строит хату, он идет воевать. И все они живые и настоящие. Тот народ, который безмолвствует, это силища, это дух, это Русь. Одним словом, начав читать Балашова, остановиться нельзя, можно только переходить от книге к книге, болеть душой и вживаться в нашу историю, становиться русским.

    Замечательная книга, прекрасная серия. Искренне рекомендую, ничего лучшего по русской истории в художественной литературе у нас не создано.

    Читать далее
    18
    869
  • Аватар пользователя
    Balagur7221 января 2022 г.

    Отречение от первородности

    Прочитал я шестой роман цикла "Государи московские" - "Отречение". Этот роман понравился мне больше, чем предыдущие из данного цикла, но (я всегда оставляю за собой право на небольшое изменение своего мнения), так вот, НО по мере дальнейшего чтения книг цикла, мне может больше понравится какая-нибудь другая книга. В этом романе явно чувствуются отголоски теории пассионарности этноса Л.Н. Гумилёва, чьим учеником считал себя Балашов. Если простыми словами: пассионарность - стремление нации к развитию, часто через жертвенность отдельных индивидуумов, ради высоких целей.

    Но вернёмся непосредственно к роману, начинается он с очень спорного утверждения:


    "Чему может научить история, и может ли она научить чему-нибудь?
    Читают о прошлом обычнее всего старики. Младости не свойственно, «пыль веков от хартий отряхая», вглядываться и вдумываться в дела людей, которые тоже ведь когда-то были и дерзки и молоды, но уже уснули, прошли, развеялись, и прах их истлел и смешался с прахом иных, таких же прошедших поколений..."

    - я начал интересоваться русскими историческими романами в начале 90-х годов, когда открыл для себя, что историю в Советском Союзе преподавали из рук вон плохо.

    Роман охватывает период времени 1360-1375 годов. Время начала княжения малолетнего московского княжича Дмитрия, будущего Донского. При фактическом управлении Московским княжеством митрополита Алексия.

    Орде нужна была выплата дани с "русского улуса" в срок, поэтому в Сарае решили за малолетством московского князя передать ярлык на великое княжение суздальским князьям, при отказе от ярлыка Андрея Нижегородского (он был не амбициозным князем) писатель вложил в уста Андрею гениальную, я считаю, фразу:


    "– Почему русичи не могут совокупить себя воедино? По слову Христа: «Возлюби ближнего своего»... Ведь уже почти полторы тысячи лет, как сказано это! Тринадцать веков! И почти четыре столетия от крещения Руси! И всего две – две – заповеди! Возлюби ближнего и Господа своего возлюби паче себя! А это значит – возлюби честь, совесть, правду, родину, наконец! Паче своего живота, паче жизни! Умей отдать за них, ежели потребует судьба, и самого себя! Неужели сего не поняли? Сих двух Христовых заповедных речений не восприняли за века протекшие?!"

    В это время в Орде началась "Великая замятня" (то есть "эпоха дворцовых переворотов" и в один момент в Орде насчитывалось до пяти Великих ханов одновременно). Ярлык получает Дмитрий Суздальский, но через три года ярлык перекупают московиты (коррупция в Орде выросла неимоверно), появился временщик Мамай, который менял ханов на престоле как перчатки.

    В романе написано, что именно при Мамае в ярлыке на великое княжение появилась надпись (по просьбе Алексия), что Владимир с волостями является вотчиной московских князей:


    "И один только Алексий, ведает в этот час, чего он попросил у Мамая и с чем так легко согласился татарский посол.
    Ибо волость великого княжения никогда доселе не была и не могла быть вотчиною Москвы.
    Ибо доселе власть во Владимирской земле была выборной и, хотя бы в замысле, переходила от роду к роду.
    Ибо тем самым отменялся существующий на Руси много веков лествичный порядок наследования и устроялся иной, наследственно-монархический.
    Ибо тем самым полагалось единство земли, продолженность власти и закладывалась основа ее грядущего величия в веках."

    В это время на Москве (предлог "в" появился позже) произошёл захват Михаила Тверского на переговорах с московитами, что привело в конце концов к, так называемой, "Литовшине", и сильному разорению земель Московского княжества литовской ратью. Последняя стычка Твери с Москвой произошла после отмены службы московского тысяцкого после смерти последнего тысяцкого Москвы и бегства из города его сына Ивана в Тверь. По замыслу Балашова всю "многоходовочку" (задуманную фрягами) по смене власти во Владимире с московской на тверскую должны были осуществить беглый боярин Иван Вельяминов и некто "сурожанин" Некомат. За спинами фрягов (итальянцев по-современному) маячат "уши" Папы римского. В 1354 году "многоходовочку" по замене византийских императоров Ивана Кантакузина на Ивана Палеолога провернули генуэзцы в Константинополе. (позже Палеолог подписал унию между Ватиканом и Константинополем). Но на Руси что-то пошло не так...

    Вывод: роман отличный, оценка - 5 звёзд. Всем любителям истории Отечества рекомендую.

    P.S. Название романа впрямую отсылает читателя к конечному отречению Михаила Тверского от притязаний на великое княжение

    Читать далее
    9
    508
Все рецензии
Похожие книги
Обложка

Хлеб

Дмитрий Мамин-Сибиряк

4,3

(122)
Обложка

Юрий

Дмитрий Балашов

4,5

(25)

Цитаты

  • Аватар пользователя
    Ururur9 мая 2020 г.

    Прегрешения верного наказуется более тяжко, чем деяние грешника. Ибо с познанием и властью возрастает и вина за грех.

    4
    731
  • Аватар пользователя
    ida_mikhaylova15 февраля 2020 г.

    Незримая граница отделяет дитятю от отрока, отрока от вьюноши и вьюношу от мужа. Последнее не всегда в подвигах. Резче всего отделяет и отдаляет мужа от вьюноши женитьба, семья, бремя ответственности и забот о супруге и детях. Ибо никогда не было так в героические времена, чтобы жена кормила неумеху мужа. Муж, мужчина снабжал дом, создавал его, пахал ли и сеял, водил стада, плотничал ли, чеботарил, кузнечил, иною какою мудростью-хитростью пропитывал домашних своих, торговал ли, судил ли и правил, в походы ли ходил — всегда на нем лежала охрана и снабжение дома. На жене, женщине — хозяйство в этом дому. Пряла и ткала, варила, солила и стряпала, готовила меды и наливки, лечила и обихаживала скотину, держала огород (покос, опять же, был делом мужским) — женщина. Патриархальная, многажды разруганная семья покоилась отнюдь не на всевластии и самоуправстве мужчины, как это принято думать, а на строгом распределении обязанностей и прав между мужем и женой.
    Много работы в дому! И в боярском не меньше, чем в крестьянском. Ибо надо всех нарядить по работам, надобен за всеми догляд и надо уметь делать то, что наказываешь и велишь слугам. У хорошей хозяйки вычищены кони, подметено в хлевах, чистота на дворе. Не сама — слуги! Но встать надобно на заре, прежде слуг. А в любую свободную минуту и боярские, княжеские ли жонки сидели за тканьем и вышивкою, и вышивки те до сих пор изумляют в музеях взоры знатоков. Так вот было во времена героические. До немцев-управляющих, до ассамблей и томительного дворянского безделья, в котором многие ли и много ли сил тратили на творение культуры? А детей воспитывали уже не сами, как встарь, а крепостная мамка да выписанный из-за границы француз… Но до француза и немца еще у нас пять столетий. Не позабудем того.

    Читать далее
    3
    720
  • Аватар пользователя
    ida_mikhaylova14 февраля 2020 г.

    Круговерть военных катастроф захлестывала и западный мир, хотя то были события иного внутреннего наполнения и исход их был иной, но они отнимали у Запада возможность вмешаться вооруженной рукой в дела Восточной Европы, подкрепив католическое наступление силой меча. Уже совершилось сражение при Пуатье, низринувшее Францию, и кто бы мог предвидеть растянувшуюся на столетие войну и крестьянскую девушку Жанну д'Арк, бросившую призыв: «Прекрасная Франция!» — означив то, за что стало можно умирать и сражаться, и тем воскресившую сильнейшее государство Западной Европы.

    Еще стояла в обманчивом величии Чехия, ставшая при Карле I центром Германской империи. И тоже — кто мог предвидеть, что час славянского терпения истек, кто мог предсказать проповедь Гуса, Яна Жижку, таборитов и чашников, отчаянный героизм пражан и трагедию Белой Горы?

    Предвидел ли кто, во что вскоре вырастет Османская Турция? Догадывались ли Сербия и Болгария, что с крушением ненавистной им Византии и их дни сочтены и уже недалеки Косово поле и долгий турецкий плен? Понимали ли Генуя с Венецией, весело хозяйничающие в бывших византийских владениях, что и их власти тут приходит конец и скоро все острова и крепости, захваченные итальянцами, перейдут под власть мусульманского полумесяца?

    И чего могли ожидать, на что рассчитывать владимирские русичи, когда первым же ударом начавшейся бури было опрокинуто и разметано все сложное здание подкупов и интриг, возводимое московскими государями начиная с Ивана Калиты и Юрия? Погибли в резне прежние эмиры и беки. Новые, пришедшие из Синей Орды ханы переиначили все, и очередный волжский володетель, коему москвичи привезли на поставленье ребенка Дмитрия, рассмеялся и передал владимирский престол взрослому (да и богатому!) суздальскому князю.

    Весною 1360 года новый великий князь владимирский Дмитрий Константиныч воротился с пожалованьем из Орды. И тою же весною полумертвый, с немногими оставшими в живых спутниками возвращался на Москву бежавший из киевского плена митрополит Алексий, чтобы с муравьиным упорством начинать все заново, восстанавливая и возводя вновь здание московской государственности. Спросим себя теперь по праву историка, почему же не Турция с Литвой, поделив «сферы влияния», стали в конце концов господами Восточной Европы и Средиземноморья? И почему Русь, так отстававшая от соперников своих, столь осильнела впоследствии?

    Энергия, являющаяся в мир «свыше» (вероятнее всего из космоса, и в этом отношении надо лишь удивляться глубокому провидению наших предков), поступая в распоряжение людей, начинает подчиняться далее условиям места и времени, политическим, экономическим и иным обстоятельствам, достаточно изученным наукою. И тут решительное влияние на судьбы государств и народов оказывают принятые ими решения, «путь свободной воли», данной человеку во все века истории.

    Великую, «от моря и до моря», Литву разорвало принятие католичества. Созданное Ольгердом государство оказалось проглочено Польшей и погибло, передав силу свою двум соседям, которые в дальнейшем и решили спор о киевском наследии так, что наследие это в конце концов вернулось в лоно Российской империи.

    Турки, объединенные воинствующей религией ислама, шли от победы к победе, но их сгубила инкорпорация «ренегатов», искателей приключений и успеха, которые, быстро разрушив национальные устои Турецкой империи, привели к закату «блистательную Порту».

    Судьбы Руси складывались по-иному, ибо тут создавались и создались внутренние основы прочности государства на длительное время — религиозные, этические, правовые нормы, позволившие именно России, обогнав соперников своих, утвердиться на просторах Восточной Европы и Сибири, создав особый мир, особую культурную общность, не имеющие аналогов в мировой истории.

    Читать далее
    3
    382
Все цитаты

Подборки с этой книгой

Все подборки

Другие издания

  • Отречение
  • Отречение
  • Отречение