Рецепт счастья. Принимайте себя три раза в день

ВНУТРЕННИЙ Критик, что он умеет? 3
Искусство маскировки. Сосуществование со всевидящим оком – дело хоть и привычное, но довольно мучительное. Неприятно быть мишенью-то. Поэтому в ход идут разнообразные защитные механизмы. Функция их не такая уж и защищающая: это скорее способы хоть как-то дышать, будучи зажатыми бетонной плитой. Один из самых верных способов – запутывание следов, чтобы Критик потерялся и не смог на вас наехать. Делается это по-разному: обесцениванием, скидыванием ответственности с себя куда-нибудь подальше, высмеиванием. Например, вы привыкаете:
• Саркастически и зло шутить. Чёрный юмор, вечная самоирония и стёб, подколки «на грани» – тоже сюда.
• Добавлять «ложку дёгтя» везде, где получится. Это может быть бранное слово в описании чего-то хорошего, нарочитая «грязь» в речи, неуместное по смыслу обесценивающее прилагательное, смех или чувство стыда во время трогательных и серьёзных моментов и пр.
• Преуменьшать вес своих слов, действий, творческих продуктов и себя в целом – суффиксами, пренебрежительными интонациями, коверканием слов, неопределёнными междометиями и пассивными формами глагола.
• Объяснять, уточнять, спрашивать разрешения и извиняться там, где это не требуется.
• Критиковать и ругать себя самостоятельно, заранее облегчая задачу «возможным оппонентам».
• Очень витиевато и сложно изъясняться. В самых обычных ситуациях и фразах наверчивать гроздья слов, метафор, оборотов и аллегорий, петлять мыслью и использовать непривычные выражения или привычные, но не в их обычном значении.
• Стараться быть комфортнее для других. Не быть «проблемой» любой ценой, даже если речь о совершенно простых вещах.
Про сарказм и юмор хочу дополнительно пояснить: да, это действительно следствие жизни с Внутренним Критиком, хоть так и не выглядит. Чем больше мрачного юмора, чем он злее – тем жёстче Супер-Эго и тем острее конфликт с ним (это называется «слабая интеграция Супер-Эго»). Механизм тут такой: если я буду опасно шутить, издеваться и хохмить над важными и серьёзными вещами, то вроде как я на них лично никак не реагирую. А значит, и получить за настоящие реакции от своего Внутреннего Судьи не смогу.
Всё это петляние нужно, чтобы уменьшить так называемую площадь самопредъявления. Чем меньше и незначительнее себя представишь, чем лучше сам себя отругаешь, чем злее над собой посмеёшься и чем больше мелких подстраховок-объяснений или сложных слов накидаешь – тем ниже риск огрести. В целом всё это очень похоже на игру в футбол, но с особенностью: одна сторона отпасует мяч и бежит помогать другой стороне его отбить получше, так чтобы в свои же ворота гол получить.

Совокупность «правильных» мыслей, чувств и поступков создаёт в голове образ «идеала» человека. Он, конечно, нужен, но в меру. Например, мы с вами, взрослые люди, понимаем, что абсолютный идеал недостижим и вообще слишком напоминает робота. А Внутренний Критик не знает этого. Он думает гораздо прямее и проще: если я хочу, чувствую, делаю вовсе не то, что должен бы Идеальный Человек, которым я обязан(а) хотеть стать, – я виноват(а) (непоправимо плохой/плохая) и мне стыдно (не заслуживаю быть). Так возникает система бесконечной вины и непреодолимого стыда. Из-за неё вы можете винить и стыдить себя ЗА ВСЁ. Вот просто – за всё. За мысли, желания, чувства, за недостаточную занятость/эффективность, за то же самое, но других людей и пр. и пр. Также вы можете испытывать трудности с получением удовольствий и разрешением их себе (при этом никаких проблем со страданиями).

С клинической точки зрения перфекционизм — это избыточная фиксация на экстремально высоких стандартах с полным или частичным упусканием из виду своего Я, что приводит к использованию определённых защит и способов поведения (как правило, неэффективных и болезненных).

В бытовом понимании это стремление к идеальности и почти физические корчи от любого несовершенства. Поэтому популярные онлайн-тесты на эту тему часто состоят из картинок, на которых что-то несимметрично, неровно, наоборот. А шутки так или иначе крутятся вокруг щербатых котлов.

Он может быть большой проблемой потому, что такой человек не способен чувствовать себя и свои результаты «достаточно хорошими». У него/неё как бы полностью отсутствует эта опция. При этом поскольку чувство «достаточной хорошести» весьма важно для психического здоровья, то большинство людей, страдающих от перфекционизма, всё-таки пытаются его достичь, сами толком не понимая, за чем именно они так отчаянно и безуспешно гонятся и что будет, если вдруг догонят.

При этом важно, мне кажется, понимать общую идею, почему перфекционизм может быть большой проблемой в принятии себя.

Он может быть большой проблемой потому, что такой человек не способен чувствовать себя и свои результаты «достаточно хорошими». У него/неё как бы полностью отсутствует эта опция. При этом поскольку чувство «достаточной хорошести» весьма важно для психического здоровья, то большинство людей, страдающих от перфекционизма, всё-таки пытаются его достичь, сами толком не понимая, за чем именно они так отчаянно и безуспешно гонятся и что будет, если вдруг догонят.

Персональный котёл с кипятком. Создания привычной среды Критику мало. Есть ещё объективные внешние факторы, которые эту среду могут нарушить и сделать иной. Например, похвала, одобрение, восхищение и прочие недопустимые, по мнению Внутреннего Судьи, явления. Потому что «не заслужили». Поэтому конфликт, возникающий в моменты получения от мира чего-то хорошего, должен быть разрешён, и на это, как мы уже понимаем, у Критика есть свои методы. У него вообще для всего есть методы. Он вынуждает вас:

Дискомфортно чувствовать себя при комплиментах, похвале, благодарности, извинениях и т.п. Пытаться постоянно их оспаривать или уточнять-исправлять. В тяжёлых случаях — обижаться и даже злиться, всерьёз считая та ой фидбэк издевательством.

В упор не видеть своих достижений, достоинств, способностей и побед. Они либо считаются нормой (отрыжка советского воспитания, о которой можно написать отдельную главу), либо мгновенно обесцениваются, становясь ступенькой в погоне за новыми вершинами.

При встрече с чем-то новым и хорошим переживать не радость и новизну, а острое отсутствие этого хорошего в прошлом (т.е. чего у вас не было, чего вы не делали, где не были и т.д.). Диапазон — от безнадёжности до обиды и ярости.

Частенько ощущать себя самозванцем (самозванкой), ненастоящим сварщиком, которого не разоблачили чисто случайно. И вот-вот это сделают. Реальные умения и навыки, а также мнение других людей о степени вашей «настоящести» не имеют никакого значения.

Неудивительно, что вследствие вышеперечисленного многим детям в семье было некомфортно, страшно и плохо. Они бессознательно боялись родителей, чувствовали себя вечно виноватыми уже в факте своего существования и из-за связанных с этим проблем. Ну и конечно, не принимали себя во всём том, что хоть как-то могло отяготить жизнь другим, даже если это были совершенно обычные чувства, поступки, слова.

Таким людям во взрослой жизни часто бывает стыдно, они чувствуют себя недостаточно хорошими, негодными и не заслуживающими быть. Они находятся в хроническом дефиците внимания к себе и к своему внутреннему миру, особенно в критических ситуациях, из-за чего нередко чувствуют себя брошенными. Они беспомощны и зависимы (как правило, это выученная беспомощность, т.е. фактически человек обладает ресурсами и возможностями, но не использует их). Вследствие этого они часто очень тревожны, потому что не могут ничем в своей жизни управлять. Они то и дело чувствуют себя затюканными и несвободными и в то же время никому не интересными, не стоящими внимания. Попросту не знают, где кончаются они и начинаются другие люди, не имеют внутренних опор, не слышат сами себя и не знают, что для них хорошо, а что плохо, поскольку привыкли к навязанному извне мнению. Они пытаются жить в соответствии с чужими представлениями о том, как надо и как не надо, — и чувствуют себя ничтожествами, когда это не получается.

Какое уж тут принятие себя…

Исходя из того, как устроена человеческая психика, практически невозможно НЕ относиться к себе так же, как к нам относились родители в детстве. И если нас воспитывали такими вот ранящими методами, основанными на непринятии, то, вырастая и начиная собственную взрослую жизнь, мы находим способы воспроизвести ту же схему сами с собой. Если то, какими мы были в детстве (нормальными, между прочим!), регулярно игнорировалось, обесценивалось, объявлялось ненормальным, наказывалось, высмеивалось и т.д., — без специальных душевных усилий настоящее принятие себя становится абсолютно невозможным.

Поэтому у так называемого советского стиля воспитания, в котором ребёнок резко ограничен во всём и не является субъектом сам по себе, было сразу много особенностей, базирующихся на следующих идеях:

Дети очень многое должны родителям (например, соответствовать их ожиданиям и во всём следовать родительскому компасу).

Меня воспитывали с установкой, что должна быть лучше всех в школе, университете, т.к. я умная и это моё главное преимущество. Главное — получать самые высокие оценки, в семье так делали все, я не могу всех разочаровать. В жизни эта тактика явно не работает, но я продолжаю стремиться и разочаровываться, выходит, что моё главное и единственное преимущество (ум) меня подводит и больше никаких преимуществ не остаётся.

Дети должны быть благодарны родителям за сам факт своего рождения, за содержание и воспитание, за отсутствие насилия или за его присутствие и, как следствие, обязаны следовать родительским целям, отодвигать свои потребности, соответствовать ожиданиям и т.д.

Обычное детское поведение, свойственное возрасту (бегать, кричать, всё ронять, постоянно хотеть внимания, испытывать трудности и пр.), считается непереносимым и неприемлемым, и нормальный ребёнок — это удобный, послушный и успешный ребёнок.

За негативные чувства родителей в отношении детей ответственны сами дети.

От детей требуются абсолютные повиновение и послушание вне зависимости от того, что именно происходит в семье.

Родительские любовь и хорошее отношение небезусловны и зависят от того, насколько ребёнок удобен, идеален и успешен.

Мнение и комфорт окружающих людей, а также внешнее впечатление существенно важнее, чем психологический климат в семье и эмоциональное состояние ребёнка.

Дети могут принимать себя только до той степени, до которой они приняты родителями. Это очень грустно признавать, но в течение многих лет в нашей ментальности дети не были приняты как дети и как люди. Они, можно сказать, не признавались полноценными субъектами — людьми с какими-то правами, своими желаниями и потребностями, которые нужно уважать. Да что говорить — у нас и взрослому-то человеку весьма сложно бывает заставить себя уважать. А для ребёнка эта задача совершенно непосильная. Так что дети, которые много лет воспринимались родителями как своё продолжение, не могли этому противостоять — со всеми вытекающими.