Alue

Она никуда не поступила. В пункте проката работала. Велосипеды там, палатки туристам выдавала. Туристы ей палатки сдают, от самих дымом пахнет. Ее тянет куда-то.

Таланта у меня не нашли, но парень я развитый был и стал силовым акробатом. За три года номер подготовили. Я в группе. Когда нам номер уже самостоятельно дали, я Соню нашел, предложил замуж. «Ты бы еще в официанты пошел. Тоже красиво», – она говорит.

У меня девушка одна была. В школе еще вместе учились. Я к ней… относился. И сейчас отношусь. А она нет.

Он давно уже привык разговаривать сам с собой. Еще в институтской общаге.

– Устали?
– Нормально, – с недоумением сказал Баклаков. Вопрос по экспедиционной этике был неприличным.

Лицо у Баклакова было некрасивое, нос уточкой, лицо деревенского простяги-парня.

…Будда в сей миг чувствует себя полным сил, честолюбия и веры в успех молодым человеком и что громоздкое, расплывшееся за последние годы тело не мешает ему, что он глубоко и ровно вдыхает дым костра, горький запах горящей на западе тундры, запах сырости и слегка плесени – сложный и тонкий аромат Территории.

Его счастье, что он сухопарый. Геологи, склонные к ожирению, изнашиваются к сорока годам. Они не могут ходить в поле. В их медицинских карточках сложной латынью записано «сердечник».

Боль в желудке не отпускала Монголова. Он знал, что от коньяка ему будет хуже – придется пить соду и, пожалуй, не спать ночь. Но в «Северстрое» от выпивки отказывались только под предлогом болезни. Монголов считал, что, если дела в партии идут неудачно, про болезнь говорить он не имеет права. «Не ко времени, ах, не ко времени», – думал Монголов.