Нетерпение сердца. Мария Стюарт

Что же всё-таки лучше: жестокая правда или сладкая ложь во благо? Вечный вопрос. И ответить на него однозначно довольно сложно.
Очень странно читать Цвейга после длинного перерыва, после того, как совершенно отвыкла от его страниц, покрытых слезами самоотверженных и слепо любящих героинь. Все его истории полны какой-то тяжести и грусти, они слишком перенасыщены чувствами, настолько, что голова стонет и скрипит под их грузом. Потому ли, что этот автор мастер и знаток человеческих сердец? Для меня всегда было несомненно одно: если ты писатель - ты психолог. По сути, это две стороны одной медали. И если рассматривать мастерство Цвейга с этой точки зрения, то для меня он - настоящий писатель.
Смог ли так изобразить Антона Гофмиллера кто-то другой? Очевидно, что нет. Так показать все грани души человеческой, обнажить с совершенной искренностью перед читателем сердце может только Цвейг. Ты привязываешься к его героям. Ты, может, и ненавидишь Гофмиллера порой за его слабость и трусость, за его бесхребетность и бесхарактерность, но ты тут же его жалеешь, потому что не знаешь, а как ты поступил бы на его месте? Выбрал бы ложь во благо или уничтожил человека горькой правдой? Гофмиллер это совершенный еще юнец, несмотря на свои двадцать пять лет. Он ослеплен жизнью и каждую ее вспышку принимает как озарение. Он пленен лучшим миром, в котором внезапно оказывается, а потом уже не может из него выпутаться. То, что началось, по сути, с совершенной случайности, скуки, потом висит на герое тяжким грузом. Любовь не нужной ему калеки оборачивается трагедией, смертью его свободы. Хочется сетовать из жалости к Эдит на эту несправедливость: ничего, кроме убивающего сострадания, он не мог почувствовать к хромоножке. Но так уж ли мы имеем право обвинять Гофмиллера за то, что он не проникся честной, чувственной и сильной любовью к бедной девушке? Так ли мы имеем право порицать его за то, что он отпрянул от ее ласк в испуге, будто они заразны? Мне кажется, тут совершенно невозможно предугадать, как бы повел себя тот или иной человек, будь он на месте Гофмиллера.
Я никогда не разделяю людей на слабых и сильных, потому что мне претит любое разделение, но почему-то именно к этой книге мне захотелось сказать: "Нетерпение сердца Гофимиллера - его слабость". Она губит его. Он не хотел терпеть любовь калеки, висящей на нем тяжкой гирей, не хотел ждать слишком долго, он хотел всего и сразу, да еще ничего за это не заплатив. Нетерпение сердца Эдит иного рода. Это нетерпение отчаявшегося человека, который уже просто не может терпеть.
Мне жалко Эдит, потому что я понимаю, какого это - быть ей. Любить человека, который тебя не любит и не ненавидит, а лишь сдержанно и по-дружески к тебе относится, с добротой и ядовитым участием, слишком невыносимо. Каждый раз терпеть это добродушие и убивающее тебя дружелюбие, не смея даже мыслить о большем, потому что понимаешь, что это невозможно. Наконец, отчаяться настолько, чтобы в одно мгновение всё это излить на предмет своей любви. Бедная, милая Эдит. Я прониклась искренним участием к ней, такой своенравной, капризной в силу своего недуга, нервной и даже кое-где жестокой по отношению ко всем, даже к себе. Исход истории неизбежен. Неизбежно было то, что произошло в конце и то, что повергло меня в некий ужас, хотя я предчувствовала такой финал. И вот уж, где истинно проявляется нетерпение их сердец, Эдит и Антона. Стоило лишь бедняжке немного повременить, как всё могло сложиться иначе.
Удивительно, как совершенно незначительные обстоятельства могут повлиять на всю дальнейшую жизнь человека. Удивительно, как невинный фарс и игра потом приобретают совершенно непредсказуемые последствия. Удивительно, как мы отказываемся замечать признаки грядущей трагедии, как мы неосторожны и как порой не понимаем, что всё происходит с нашего молчаливого согласия, от нетерпения сердца.
И всё-таки как иногда жестоко милосердие! Какая это порой пытка. Да и от чего идет это милосердие? От жалости, слабости, неумения искренне полюбить? Воистину, "палка о двух о концах", как точно выразился об этом герой книги самоотверженный врач Кондор.
Прекрасная книга. Иногда довольно тяжелая, порою даже отталкивающая. Но неизменно искренняя и несущая свет, проникающая внутрь тебя каждой своей буквой.
И напоследок: бедная, милая Эдит!..

Так получилось сегодня в мнимый конец света дочитывала последние страницы книги, и это было так печально. На самом деле, я не могу сказать, что понимаю эту женщину, что она мне понравилась, но бесспорно что-то эдакое в ней было, и, конечно же, немаловажное - это судьба. До этого я читала "Марию Антуанетту", которая к слову, понравилась мне куда больше, чем "Мария Стюарт" тем, что в первой чувствуется эпоха, здесь же всего лишь повествование истории мученицы, неспокойной души, грешницы и мужеубийцы - Марии Стюарт. Было очень интересно почитать стихи коронованной особы, понять, что и в 16 веке женщин беспокоило, тоже, что и нас не коронованных особ - любовь...
Но после прочтения этой книги, мне очень и очень захотелось окунуться в эту эпоху - почитать про Стюартов/Тюдоров/Гизов.

Здесь здравствуют спойлеры
О "Нетерпении сердца" Стефана Цвейга можно сказать много. Можно, но не нужно. Потому что, лично меня почти каждый персонаж этого безудержного трагического действа меня раздражал. Иступленно и всерьез. Исключение разве что являет доктор Кондор и Илона - она вспомогательный, второстепенный персонаж. Начнем с "бравого" кавалериста Антона Гофмиллера. Так и непонятно, чего же он все-таки боялся сильнее: паралича девушки, ее костылей, колодок на ногах или все-таки общественного мнения? Хотя, по мере повествования, он пытается уверить читателей, что причиной его поступков - является последнее из списка, в это едва верится. Да он припадочный! Вспомним самую первую сцену, когда он лицезреет девушку, передвигающуюся на костылях - и все встанет на свои места. "Волны жалости, сострадания" - ага, а у самого холодный пот выступает на лбу и мандраж в теле. Это ли мужчина?. Сострадание, жалость? Да правда чтоли? Есть ли хотя бы это, есть ли "нетерпение сердца"? Ну да, поначалу господин Гофмиллер водит за нос, но потом в полной мере он раскрывает свою подлую сущность. Знаете, для чего он ходил туда? Похавать и развеяться в непринужденных беседах с женщинами, ни к чему, как он считал, не обязывающими. Больше всего в этой ситуации жалко именно старика Кекельшвальфа. Ведь это он, сам того не подозревая, стал неким спусковым механизмом того, что произошло, дав на подпитку столько тщеславия молодому человеку.
А Эдит? Ну вот почему она такая капризная? Почему она разревелась от того, что человек просто не был в курсе того, что с ней(ведь это же было ясно, как день). И вообще, почему она влюбилась в такого как Гофмиллер?.. Он же такая скука и занудство спресованное. Только и травил какие-то невнятные служебные байки. И всё. Что он привнес нового в ее жизнь с ними? Да ничего. Ну в кого, в кого тут влюбляться, а? Первый молодой мужчина, с которым она стала общаться? Ну и что ж? Ведь никакой новой духовной составляющей для нее он не привнес, ни уму, ни сердцу, как говорится. Он не открыл для нее новых миров, новых взглядов, что могли бы заинтриговать... Тем более она сама вполне четко смогла охарактеризовать его отношение к себе. И тем не менее сердце воспламеняется. Посему всё-таки 5 звезд Цвейгу за то, что очень по-своему не оставил равнодушной.
Доктор Кондор - вот самый вменяемый человек и его философия адекватна. Мне не кажется его самоотдача слишком уж преувеличенной.

Именно эти строки завершают произведение. И именно, прочитав эти строки, еще долго трудно закрыть книгу. Оставляет она после себя ощущение ступора и неверия, неверия в то, что именно так все должно было закончиться, оставляет привкус горечи и еще долго не отпускает.
Не могу сказать, что книга оказалась легкой в прочтении. Даже наоборот. По началу не видела интереса в сюжете, персонажах, казалось всё немного примитивно, но потом, как часто и бывает, я начала понимать героев: их поступки, мысли, размышления - и с нетерпением ждала развязки. Но как может закончиться трагичная любовь?
На протяжении всей книги, я утверждалась в том, что не могу высказать симпатию практически никому из персонажей: ни лейтенанту, ни г-ну фон Кекешвальфа, ни его дочери - ведь многие поступки их казались невнятными. Лейтенант же вообще показался мне человеком слабым, безвольным, не имеющим своего мнения. Я не понимала его слабость и нерешимость, которая так не характерна военным людям.
Лишь д-р Кондор показался мне человеком с большой буквы, человеком, преданным своей профессии, своему призванию.

Но, наверно, в этой истории именно такие герои и должны быть, ведь это жизнь, без всяких прекрас. Именно такой историю услышал Цвейг и передал ее нам, и как красиво передал!
Эта книга из разряда тех, что заставляют задуматься, поэтому она мне понравилась.
Почитайте эту книгу, и вы поймете, к чему приводит Нетерпение сердца.

…Есть два рода сострадания. Одно — малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание — истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их.

"Нетерпение сердца" - это печальная история о сострадании и любви, о храбрости и трусости.

Способность к состраданию - одно из лучших человеческих качеств. Это прописная истина, этому учат в школе, это знают все. Но что есть истинное сострадание - душевная слабость, стыдливая жалость, за которой скрывается подсознательное отвращение, - или движение души, требующее, не считаясь с мнением жестокой толпы, помочь страждущему, не жалея себя, отдать ему все силы и всю любовь? Лечить душевные раны и нести надежду способна не жалость, но любовь, готовая к самопожертвованию во имя ближнего.

Быть может, именно об этом - роман "Нетерпение сердца", главный герой которого, лейтенант Гофмиллер, встретив однажды парализованную девушку и преисполнясь к ней сочувствия, становится частым гостем в ее доме. Движимый лучшими побуждениями, молодой человек развлекает Эдит и, незаметно для себя самого, становится самым дорогим для нее человеком.
Эдит любит его горячо и страстно, видит в лейтенанте свет всей своей жизни, однако ее чувство не находит в нем отклика. Гофмиллер видит в девушке только искалеченного ребенка, но не женщину; он не может даже думать о том, что Эдит достойна настоящей любви, однако из жалости продолжает ободрять ее ложными надеждами.
Запутавшись в обстоятельствах и переживаниях, боясь быть осмеянным, Гофмиллер, сам того не желая, предает девушку.
Но жалость - не любовь: окрыленная вначале счастьем, Эдит не может перенести предательства возлюбленного, который не находит в себе сил ни полюбить ее по-настоящему, ни лишить надежды. Слишком поздно приходит к молодому человеку осознание своей вины и желание любой ценой загладить ее. Не выдержав страшного разочарования и отчаяния неразделенной страсти, Эдит поканчивает жизнь самоубийством.

В этом романе у героев нет простых путей и нет очевидных решений: события и их собственные действия сплетаются в неразрывную цепь, одни ошибки влекут за собой другие... Тягостно любить безответно - но разве не тяжело быть любимиым против воли? Разве не тяжело сказать страдающему ребенку, что его болезнь неизлечима, что надежды нет? Разве легко наблюдать за мучениями дочери и не пытаться помочь ей, умолить человека принять ее чувство?
Единственный герой романа, достойный, безусловно, восхищения - это врач Кондор, тот, кто посвятил всю свою жизнь людям, тот, кто действительно готов к самопожертвованию из сострадания, чье сочувствие - не слова, а действия; "не убийственная слабость, но спасительная сила".

"Нетерпение сердца" - одна из лучших прочитанных мною книг. Очень искренняя, очень грустная и очень важная для каждого из нас.

Никакая вина не может быть предана забвению, пока о ней помнит совесть.
Потрясающая книга. В некоторой мере историческая, в некоторой - философская… Прочитала на одном дыхании. Пересмотрела свои взгляды на такие понятия как жалость, сочувствие, сострадание…
...Есть два рода сострадания. Одно - малодушное и сентиментальное, оно, в сущности, не что иное, как нетерпение сердца, спешащего поскорее избавиться от тягостного ощущения при виде чужого несчастья; это не сострадание, а лишь инстинктивное желание оградить свой покой от страданий ближнего. Но есть и другое сострадание - истинное, которое требует действий, а не сантиментов, оно знает, чего хочет, и полно решимости, страдая и сострадая, сделать все, что в человеческих силах и даже свыше их.

Это мой первый роман, который я могу назвать одним из своих фаворитов. Во-первых, мне очень близок стиль автора. Во-вторых, сюжет настолько трогательный и увлекательный, что невозможно оторваться и хочется прочитать его до конца. В-третьих, эмоции, которые он вызывает.

Главный герой поначалу казался мне положительным персонажем, но потом он начал вызывать у меня раздражение. Я была настолько зла на него, что читала рукопись в сильном эмоциональном состоянии. Честно говоря, мне хотелось дать ему пощечину.

Тут уже много хороших рецензий, и я ничего нового не скажу, кроме того, что книга просто бьет в самое сердце. Каждый раз.

Каждый раз хочется хорошенько встряхнуть героев, отругать, и в тоже время я их понимаю, и, возможно, на их месте я могла бы поступить также. Причем, оба героя отзываются в сердце, я могу поставить себя на место Эдит и на место Антона тоже. И страшно быть на их месте.

Австрия, 1913 г. Эдит не может ходить и прикована к инвалидной коляске, но в детстве она любила танцевать и была очень активным ребенком, пока не заболела с таким тяжелым исходом. И возможно, от этих воспоминаний ей еще тяжелее — все было хорошо, все давалось легко, а теперь ноги просто ее не слушаются, а врачи не дают никаких прогнозов, что будет дальше. А ведь это совсем юная девушка!

Мы обсуждали книгу в книжном клубе, и все сошлись на мысли, что Эдит испорчена с детства, избалована, привыкла получать все и сразу, и что ее не всегда стоит оправдывать. Конечно, ее капризность, нервозность, требовательность усложняют и без того сложную ситуацию, но как не оправдывать девушку, которая лишена простых удовольствий — потанцевать, пробежаться по лестнице, пройтись босыми ногами по ковру. А ее сверстницы даже не понимают, как они счастливы и свободны в своем теле. Мне всегда было ее очень жалко и обидно от несправедливости жизни, но жалость и сострадание бывает разное, и недаром это нетерпеливое поверхностное сострадание называется в книге «нетерпением сердца». В английском переводе книга, кстати, называется «Beware of Pity» — буквально «Остерегайтесь жалости» или «Опасайтесь жалости».

И вот в такой однообразной жизни Эдит появляется новый человек, лейтенант Антон Гофмиллер, который приглашает ее на танец, не зная о том, что девушка инвалид. Он спешит исправить эту ошибку, посылает цветы с извинениями, становится частым гостем в доме Эдит, погружается в эту волну жалости и сострадания, которая накрывает его с головой.

История рассказывается от лица Антона, он честно признается, что раньше жил беспечно и не думал о том, чтобы послужить кому-то, сделать кого-то счастливым, что он еще никогда не испытывал таких сильных эмоций. Но среди этих добрых побуждений, искреннего желания помочь, искреннего сочувствия вырастает та самая нетерпеливая жалость, которая во многом о «о себе», а не о том, кого ты жалеешь.

Антон быстро загорелся идеей помочь и скрасить жизнь Эдит, его сердце проснулось, не осталось равнодушным к этой девушке, а потом он как бы спохватился, что слишком близко стал принимать ее беду — вот оно, нетерпение сердца. Конечно, когда человек так ранен жизнью, как Эдит, и не может смириться со своим положением, он эмоционально неустойчив, не может сам с собой справиться, и общаться с ним, даже на простые темы — как ходить по тонкому льду. Антон не всегда понимает, как реагировать на капризы Эдит и ее обвинения в том, что никто не сможет понять ее трудностей (вы-то ходите на своих ногах, вы счастливы), он и в себе еще не разобрался, но уже поздно — Эдит уже влюбилась в него. Она его любит со всей силой юной влюбленности, уже верит ему, несмотря на всю эту внешнюю эмоциональную нестабильность, несправедливые упреки и утверждение, что она здесь никому не нужна.

И как теперь разорвать всë, как теперь выйти из этой ситуации, когда Антон не хотел этой любви, он представлял ее почти ребенком с детскими прихотями и радостями? Как дальше приходить к ним в дом, как не ранить девушку еще сильнее?
Антон натворил бед из-за глупости, из-за нетерпеливости, из-за страха, что подумают другие, подарил девушке ложную надежду, и в итоге это привело к страшному финалу.

Если бы он послушался доктора Кондора, который тоже совершал ошибки и учился на этих ошибках, может быть, и не случилось бы самого страшного. Но и Кондор опять ошибся, что доверился Антону, решив, что он сможет взять на себя ответственность не только за свою жизнь.

А если бы Антону встретился кто-то из его среды, из военных, мудрый человек, на которого хотелось бы равняться, та самая фигура отца — он бы послушался его? Не своих товарищей, «которые нам вовсе не товарищи», не тех, кто уехал в другую военную часть, скрылся, решил проблему просто оставив свою прошлую жизнь, а того, кто посоветовал бы посмотреть на себя со стороны и не сбегать от проблем. Встряхнул бы его хорошенько, и объяснил, что товарищи и положение в обществе — это временно, и скоро вообще не будет иметь значения, а с другой стороны на чаше весов жизнь девушки, ее счастье, ее надежды, жизнь ее близких, и Антон, хочет он того или нет, теперь ответственный за эту жизнь. Но ведь Кондор это все говорил ему и всегда был готов помочь! Антон вроде бы все понял, а потом опять засомневался, опять стал думать с оглядкой на сослуживцев, общественное мнение и офицерскую честь. Может быть, он считал, что Кондор не понимает его, потому, что не служил, не знает, что такое офицеская честь и признание сослуживцев? Кондор не мог постоянно быть с Антоном, контролировать, успокаивать и думать за него, но друг-офицер мог бы оказаться рядом, когда опять на него находили сомнения.

Страшно быть ответственным, и как бы не осуждали Антона, я понимаю, как ему было трудно, как он метался, как искренне переживал. Другой человек, более хладнокровный и равнодушный, с самого начала не считал бы себя обязанным извиняться, приходить к ним в дом, не погрузился бы в это сострадание и чувство вины, а ведь Антон не был равнодушным, но ему не хватило терпения, мудрости, стойкости оставаться собой и не слушать никого. Много всего не хватило и ему и, возможно, Эдит, но не могу я их осуждать. Просто больно.

Сейчас я перечитала, наверное, уже в четвертый раз, точнее, решила для разнообразия послушать на английском. Логично было бы в оригинале на немецком, но немецкого я не знаю, а английский люблю. :)
Читает Николас Болтон, британский чтец и актер (я погуглила, всегда гуглю чтецов), голос у него приятный, мягкий, как я люблю. Думаю, он тоже проникся этой историей, потому, что не проникнуться невозможно.