Жизнь Человека. Избранное

Леонида Андреева в наше время незаслуженно забыли. Поэтому грех не оценить книгу, исследующую поведение заключённого, обреченного на смертную казнь. Но здесь всё гораздо более реалистичнее, чем у Набокова в "Приглашении на казнь".
Правда, как и у него, в названии есть спойлер. И тут опять не играет роли, знаешь ли конечную судьбу героев – тут важно, через что они к ней придут. А придут они к повешению через экзистенциальные размышления о смерти, боге, бессмысленности бытия. Не все герои, кстати, способны на такие мысли. Кто-то занят физическим совершенствованием, кто-то – душевными муками, а кто-то пытается до конца осознать свою скорую смерть.
Скорая казнь в этой повести рассматривается сразу с семи (!) точек зрения. Некоторые из них схожи, другие – противоположны друг другу. И герои-революционеры совсем разные, пусть и преследуют одну цель – свержение царя.
Самое интересное в повести – это динамика развития отношений к скорой смерти каждого из героев. В один день кто-то из них способен принять её по-философски мудро, но на другой день он будет бросаться на стены и плакать, как не хочет умирать. В этом весь Андреев – показывает экзистенциальную бездну во всей её глубине, не боясь, что читатель туда упадёт. Сам-то он из неё не вылезал.
Если вы всё ещё не уверены, достойна ли эта книга вашего внимания, просто приведу слова Толстого (которому посвящена повесть, к слову) насчёт этой книги. Говорил граф, что даже он сам никогда не взялся бы за эту тему – сил художественных не хватило бы. А у Андреева хватило. Читаем уже хотя бы поэтому.

Читая эту жестокую, серую, беспросветную пьесу на память пришли строки из 8 Псалма:
"...что есть человек, что Ты помнишь его, и сын
человеческий, что Ты посещаешь его?"

Человек - такая маленькая и ничтожная букашка во Вселенной, что не имеет смысла обращать на него внимания. Родился. Жил. Умер. Вышел из праха, в прах и ушёл. Всё. Занавес.

Люблю Андреева за его холодную жёсткость. Слова, как удары хлыстом по обнажённому телу, больно впиваются в нежную плоть, оставляя кровавые рубцы. Они долго кровоточат, потому что, другие его слова - это соль, разъедающая раны.
Его книги всегда тяжело читать, но они оставляют приятное послевкусие правды жизни.

Мне не хватило невинности для чистоты восприятия этой вещи - потому что имею свою сложившуюся интерпретацию поступка Иуды (и даже несколько), а потому не знаю насколько сознание исказило для меня эту историю. В то же время моим знаниям не хватает основательности, чтобы услышать и понять то, что хотел выразить сам Андреев.

Другие авторы, прикоснувшись к Евангелию, соотносили его со своей современностью, оставляли ключи к символам. Здесь же я теряюсь в различных источниках, разгадывающих, что побудило автора написать эту вещь, - есть утверждения и догадки критиков, связь с революционными событиями, галерея деятелей того времени, которые там и остались, и к кому относились мысли Андреева.
Поэтому, сознавая всю степень своей невежественности в этом вопросе, я читала Иуду Искариота просто как интерпретацию общеизвестного события, и излагая свои впечатления, не претендую на объективность.

Есть в восточном эпосе один тиражируемый сюжет - когда после совершенного преступления судья собирает подозреваемых и рассказывает им историю, а потом спрашивает каждого, какой из персонажей сказки или какой поступок показался самым важным. По их отзывам судья сумел понять образ мысли и суть опрашиваемых, и указал на преступника. Так и при чтении Евангелий каждый видит своё.

В этом произведении я увидела апостолов Христа простоватыми, глупыми и плоскими. Они - схематичная толпа, не более. Крупным планом только Иуда из Кариота, слепленный словно из двух половинок, скандальный, злоязычный, умный и лживый, коварный Иуда, изначально отталкивающий своей внешностью и голосом. Он видит в людях только плохое, всегда обман или ловушку- предпосылку обмана. И тем не менее, он входит в их небольшое общество и является его казначеем. В своей любви и ревности к Иисусу он доходит до мысли доказать себе, апостолам и всему миру, что их любовь - ничто, и они, по сути, никогда и не понимали глубоко слов своего учителя и чувства их мелки и непостоянны. Он ввергает любимого наставника в пучину беды, чтобы оставаться рядом единственным и так доказать силу своих чувств. Довольно психопатично? А совершив предательство, Иуда кидает апостолам слова обвинения, напомнив мне прочитанное у Карнеги утверждение, что самый отпетый преступник всегда находит оправдание своим действиям или перекладывает вину на других, вплоть до жертвы своего преступления.

Кстати, с его словами пересекается глубо мне отвратительная версия о том что предательство Иуды было его тяжкой миссией и он был должен это сделать против своих желаний. Ведь тогда вся история превращается в фарс.

Итак, Иуда доходит до мысли предательства и воплощает свой план. Деньги для него не важны - он кидает их обратно первосвященнику и единственный из учеников идет немедленно вслед за учителем на смерть, доказывая свою любовь (?). При этом в произведении не упоминается, что остальные апостолы также позднее приняли мученическую смерть, неся учение дальше в мир, кроме Иоанна, умершего в преклонном возрасте своей смертью.

Таким образом, получается, что хотя я и ценю стиль и выразительность языка Андреева, но сути этого его произведения то ли не поняла, то ли не смогла принять. Более того, я не знаю даже как расценить причину его написания - то ли это серьезная попытка автора заглянуть вглубь предательской души и почувствовать ее движения, то ли своеобразное "нате!" обывательской успокоенности, уверенности в своей правильности

Удивительно, что книга призванная обходить закон об оскорблении чувств верующих, оскорбляя их при этом так, как не может ни одна массовая демонстрация была написана за 110 лет до того, как у ук рф появились эти чувства.

Контекст
В начале XX века церковь вела себя совершенно по-хамски в отношении общества и совершенно в конце концов дискредитировала себя как оплот нравственности, нестяжательства и прочей духовности, на которую была способна. Как показала история, больше всех от нее устали семинаристы-атеисты, однако уставших было много и отдыхали от православия по-разному. Ещё с девятнадцатого века широкое распространение получили эзотерические и оккультные учения, в том числе и гностицицизм. Гностическое знание пёстро, противоречиво и не однородно. Символом его стала фигура Марии из Магдоллы. По приданию ей было передано тайное знание непосредственно от Христа и создание церкви было поручено ей, однако инициативу перехватил ревнивый Пётр. Фигура Марии была затушёвана и затерялась. Однако предание это стало очень популярно в среде инакомыслящих и церковных диссидентов. Если для большей части гностиков это место общее, то роль Иуды Искариота вызывала всегда горячие споры. Крайние секты Иуду оправдывают, другие присоединяются к линии генеральной партии и ненавидят Иуду. Пример апологетики Иуды мы встречаем у Андреева. Следует понимать, что одна из основных целей Андреева противопоставить линию Иуды, линии учеников, олицетворяющей современную автору церкви. Это манифест, призывающий искать альтернативу современному для Андреева положению дел.

Shake it, shake it
Много внимания Андреев уделил преступлениям Иуды. Кража, Ложь, Уныние, Предательство, Похоть, Прелюбодеяние, Лжесвидетельство, Призрение к отцу и матери, Мздоимство, Тщеславие, Гордость,
Самоубийство, разве что обжорства не было, не понимаю даже, как он мог это упустить, надо перечитать, поискать казусы. Ну, а дальше Андреев делает интересную вещь. Берет их координаты и переводит в векторную форму. Оказывается, всё они, обращенные любовью к Богу, через то становятся чуть ли не дарами святого духа.
!!!спойлеры до знака STOP!!!
Самый красивый и простой пример - сцена кражи трёх динариев. Суть в том, что кражи не было, так как сама кража невозможна. Всё общее. Вот, так просто. Иуда может брать из общака столько, сколько хочет, так как все общее. Чуете? М-м-м... Тонкий аромат красных ... Тут даже можно было бы и не говорить, что он отдал их голодной проститутке, момент и без того хорош. Но шлюха-шлюхой, без неё тоже никак.

STOP

И так можно пройтись по всем пунктам. Фактически каждый поступок Иуды - лишний повод для откровения. Можно сказать, Андреев написал Евангелие от Иуды, причем такое, какого мы заслуживаем, за сорок лет до открытия танкового. Это очень усложняет анализ, так как мыслей в книге с перебором, и можно говорить о них много больше, чем сама книга. Но отмечу ещё несколько понравившихся идей.

Два по цене одного
С самого начала обращаем внимание на уродство Иуды. Он как бы разрублен на двое и составлен из двух половин после. И так всё время до смерти. Глаз один и другой, "Одною рукой предавая Иисуса, другой рукой Иуда старательно искал расстроить свои собственные планы". Он ехидный лжец и страстный пророк. Здесь следует немедленно вспомнить, что само слово "сатана" означает именно что "разделяющий". Иуда разделен в себе, в своих поступках, в своем теле. Только смерть его превозмогает это разделение, и двумя мертвыми красными глазами посмотрит он в небо. Но Сатана ли сам Иуда? Есть две противоречивые стороны вопроса. Одна освещена иудейской точкой зрения на дьявола, другая - христианской. Иудаизм видит Люцефера, как одного из Архангелов, причем сила его велика, но не чрезмерна, это вроде одного из инструментов Всевышнего, но только инструмента. Христианство противопоставляет фигуры Бога и Сатаны, чуть ли не доходя до манихейства. Из книги Андреева ч не понял, какой точно версии придерживается сам автор. С одной стороны Иуда именно Сатана, но он лишь один из учеников, самый яркий из них и, можно сказать, любимый. С другой стороны в мире внешнем перманентно присутствует некое обезличенное зло, проявляющееся в невежестве людей, тупости и гордости синедриона. Интересней становится, если привлечь к обсуждению Мережковсковского. См. "Иисус Неизвестный". Для него все зло сконцентрированно в первосвященнике Анне, сознающем всю опасность Иисуса и манипулирующем миром , дабы от Иисуса избавиться. Фигура Иуды вообще представлена странно. Он лишь фанатик, что не может смириться с тем, что мессия пришел не во всей славе, на которую тот рассчитывал. Ещё интереснее становится, когда к обсуждению присоединяется М. Булгаков. Я без задней мысли назову его роман "Евангелие от Пилата". Что здесь с Сатаной? Вроде как Воланд Сатана. Кто-то скажет нет, но я настаиваю. Мне это нужно для дальнейшего умозаключения. Да и потом, раз в романе именно Воланд назван Сатаной, нечего и разводить всю эту криптотеоретику. Суть в том, что Воланд выведен крайне положительным персонажем, зло же снова растворено в мире помимо его и приходит от людей. Воланд скорее судья, но не зло.
Я достаточно, кажется, предворил своё веское слово. В начале XX века намечается тенденция диалектического снятия с Сатаны роли мирового зла. Более того, зло начинает сознаваться не как следствие чьего-то злого промысла, но как следствие выбора человека, не познавшего всего масштаба своей свободной воли. Нет отрицательного полюса для Бога. Он не разделен в своих силах и Сатана лишь один из ангелов его. Вот, вам и святой Сатана, лишь реализующий маргинальность божественного промысла, но не противоречащего ему. Очень сильная позиция на фоне ереси протестанствующих)

"Иуда Искариот" очень важная и интересная книга для новой русской теологи (той самой, которая не состоялась). Идеи её артикулированы в художественной литературе, в философии науки (космизм) и далее со всеми остановками от "Розы мира" и до "...Петушков". Очень рекомендую к прочтению

Для меня совсем неверная теория. Я бы жила спокойнее, полнее, если бы точно знала час своей смерти.
Потому страдания осужденных на смерть террористов и преступников мне не понятны. Знали, что шли на преступление, которое карается смертью. Что будет суд, приговор, одиночная камера, прощание с близкими и скорая казнь. Все и было так. Что же тут страшного?

А вот после, при Новом мире будет по-другому, без суда, одиночной камеры и «Господа, прошу на казнь». Будет так, что не знаешь когда и за что тебя арестуют, в чем твое преступление. Будет допрос такой, чтобы убить человеческое достоинство. Будет переполненная камера. Будет пуля в затылок. И час твоей смерти неизвестен. Вот это страшно.

Отношение же к смерти семи приговоренных оказалось сильно зависит от их темперамента. Скучно даже. Какие высокие размышления, слова. А природа — вот главное.

Хм... До финального разговора с апостолами, эта повесть была такой... банальной. Я не открыла в ней для себя ничего нового - потому что примерно таким Иуду всегда и воспринимала.

Финал наделяет произведение смыслом.
Разочарованный в людях Иуда и безвольные апостолы - вроде, все канонично, но в этом контексте расписывается редко. Кто виноват? И можно ли кричать и обвинять, если сам делаешь... простите, не делаешь. Можно ли учить или порицать, можно ли славить чужие подвиги, делая из кого-то культ и пользоваться этим, если в геройстве том сам принимал такое пассивное участие?

Апостолы Андреева хорошо отражают человечество. Толпу. Которая знает, как нужно. Которая клеймит виновных. Которая боится действовать, потому что же может малая часть толпы против ее большей части? Так думает каждая единица толпы, и так и получается толпа. Толпу, которая произносит пафосные речи. Которая приносит совсем не те жертвы, кои следовало бы, а другие - глупые и ненужные. Которая страдает, но ничего не делает, чтобы исправить что-либо. Пассивную толпу. Тупую толпу. Обычную человеческую толпу...

А после того ты, со своим пафасом, верой и мученичеством без толку -

ТТТ 2016 (тур первый): 1/9.

Мне кажется, что если я возьму в руки нож, то непременно кого-нибудь зарежу. Ведь правда, почему бы не зарезать, если нож острый?

Боль, ужас, голод, сумасшествие.
Это война человека с самим собой.
Холодный, влажный, выедающий глаза смех, убивающий изнутри медленно и мучительно. На самом деле ничего этого нет. Вокруг лишь пустота и обезумевшие люди. Они режут, раздирают и уничтожают друг друга, не разделяя на своих и чужих. И нет больше страданий, потому что разум исчез, растворился в этой красной дымке крови, которую люди вдыхают.
Это жуть, которая пробирает до костей. Сознание, которое не может принять страшную реальность. А ведь всему виной совсем не Нечто в красном одеянии, а совсем другое. Человеческая глупость, например, или животный инстинкт, грубость и агрессия, неконтролируемость действий или просто помешательство.
Это смех. Громкий, раскатистый смех сумасшедшего.
Красный смех.
Это страшно.

Тяжелое, гнетущее, знакомое каждому, но в то же самое время неуловимое, близкое и далекое, родное и отталкивающее, вечное, как мир, и повседневное... Не хватит слов, чтобы рассказать, к чему обращает нас "Иуда Искариот".
Бывают такие книги, которые не могут оставить равнодушными. Нет, их не обязательно любить. Их можно ненавидеть. Эта - из них.

Мы привыкли относиться к библейским сюжетам и персонажам как к чему-то замшелому, давно мертвому, непоправимо архаичному. Андреев как бы возвращает нас назад, но так ли это на самом деле?

Иуда Искариот. Бесконечно живой персонаж. Текучий, как вода. Тяжелый, как камень. Вечный, как земля.
Кто он? Ангел или демон? Добрый или злой? Реальный или вымышленный? Восхищаться или презирать? Вопрос.
Трикстер, сказали бы литературоведы. Локи.

Но главное - это книга не о нём. Она - о поиске. Поиске себя и своего места в жизни.
Иуда Искариот - нашёл.
А вы?

Как думаете, о чем эта книга? Верно, о семи повешенных. Можно на этом закончить? Но ладно, все же немного расскажу о ней.

Андреев создает картину последних дней приговоренных. Он дает каждому герою возможность рассказать свою историю, исповедь о том, как он пришел к такой жизни. Здесь и речи революционеров, готовых с честью принять смерть за свою идею, и равнодушие обычных преступников, не испытывающих раскаяния.

Автор с пугающей точностью показывает метания души перед лицом неминуемой гибели. Отчаяние захлестывает, хочется бежать, скрыться, исчезнуть, но побег невозможен. Каждый день мучительно протекает в ожидании конца, время словно застывает. Глубокий трагизм пронизывает каждую страницу, ты видишь неотвратимость судьбы каждого, но бессилен что-то изменить, да и не всегда хочется.

Персонажи получились многогранными, живыми, но при этом чувствуется, что книгу писал мужчина. Я никогда не разделяла авторов по гендерному признаку, ведь есть множество писателей мужчин, которые мастерски передают переживания героинь. Но здесь женские образы выглядят поверхностными, словно нужны лишь для разнообразия повествования и усиления трагизма через проявление жертвенности.

Например, мама одного из приговоренных не смела плакать и обнимать сына — лишь бы не огорчить мужа таким поведением. Другие же героини призваны утешать неготовых к казни. Интересно, когда же в книгах мужчины смогут проявить жертвенность и утешить? Или это вечная привилегия женщин?!

Произведение оставляет тяжелое впечатление. Если вы эмпатичный человек, оно, несомненно, затронет потаенные струны души. Но лично у меня с этой книгой что-то не сложилось, пазл не собрался воедино.