Тобол. Мало избранных

Иван Дмитриевич смотрел на тихие землянки мертвецов и с горечью осознавал, что все его соображения о милосердии есть просто оправдания перед самим собой. Здесь, в этом ретраншементе, он впервые по-настоящему устрашился гибели. В Азове, под Нарвой или под Полтавой он не боялся. Тамошняя смерть, военная, была выборочной: может, убьют тебя, а может, и нет. А здешняя смерть, степная, была поголовной: никто от неё не уклонится. Военная смерть была быстрой, как перемена лошадей: хлоп и убили; сейчас ты - тело, а потом панихида, холмик с крестом и райские небеса. А степная смерть сосала сердце какой-то невыносимой безнадёжностью. Замёрзшие тела лежали неизменными по многу недель, словно изо дня в день убеждая: смерть навсегда, и за ней ничего нет. Никакой загробной жизни. Здесь казалось, что души не воспарили ввысь, а вморожены в мертвецов и никуда отсюда не делись, будто прокляты. Нет им ни прощения, ни упокоения.

отдельно стоящие в степи деревья
азиаты почитают священными. Эти деревья непременно растут
из какого-нибудь посоха, воткнутого тут мудрым монахом или
благочестивым странником. Деревья служат лестницей для богов
и духов, которые с неба перемещаются под землю и обратно. В
ветвях обязательно живёт какая-нибудь волшебная птица,
которая высиживает яйцо-солнце. Под деревом вершится
праведный суд. Лишний раз такое дерево степняки не
беспокоят: не ломают с него сучья, не топчут корни, не
присваивают тень.

Никто не хотел быть шаманом. Шаманство - это беда, нищета, вечные страдания тела, из которого вылетает душа. Но от шаманства не откажешься. Бывает, что некий род судьба отмечает чем-то необычным. Айваседы на Тромъёгане нашли серебряные блюда. Квастанки на Демьян-реке выжили в мор одни из всего своего селения. Пыески видели смерч, который унёс семь оленей. Старый-престарый Артанзей на Пелыме умел падать в корчах, исторгая пену. Необычное явление пускает шаманский корень в роду. И кто-нибудь в роду потом непременно слышит шаманский зов - указание стать шаманом. Если ослушаться шаманского зова, то зачахнешь и сгинешь.

В этом и заключалась вся суть. Великому Нуми-Торуму люди давно наскучили. Торум никогда не исполнял ничьих просьб, и его никто ни о чём не просил. Людям помогал Мир-Суснэ-Хум, сын Нуми-Торума, - Всадник, Объезжающий Землю. Мир-Суснэ-Хум родился в полёте, когда Торум сбросил свою беременную жену с неба на землю, поэтому Мир-Суснэ-Хуму не было дороги ни по небу, ни по земле, и он никому из людей не угрожал. А кому угрожал Вонт-Ика, Урманный Старик? А Папын-Ойка - Мужчина из Берёзового Туеска? А птичка Рейтарнав, которая ведала сменой дня и ночи? Даже дикая женщина-чудовище Ильпи только наводила страх, но не трогала людей. Конечно, имелись и вредоносные боги, но их легко было отогнать. Или не ходить туда, где они живут. А сами боги к людям не стремились.

Нуми-Торум сотворил всё вокруг. Из Нижнего мира он достал луну и солнце и запустил их кружиться вокруг столба в своём чуме. Птичка лули нырнула для него под Великую воду и принесла в клюве комочек ила — этот комочек и есть бескрайняя земля. Нуми-Торум решил заселить землю кем-нибудь и создал из своего дыхания прозрачных воинов сенгиров. Они были очень сильными: любой из них мог голыми руками переломить высушенную бедренную кость лошади. Однако они любили воевать друг с другом. Они запускали столько стрел, что ветром от оперенья выметало воду из озёр. И война только увеличивала их число. Если стрела врага попадала сенгиру в живот, живот лопался, и оттуда выходило ещё семь сенгиров. Нуми-Торум устал от вечного раздора на земле и послал вниз огненный потоп чек-най, который уничтожил бы сенгиров. Сенгиры спрятались от всепожирающего пламени в подземных домах ма-кол. Ямы и бугры на этом холме следы подземных убежищ сенгиров. И уцелевшие сенгиры до сих пор там живут.

А Торум вместо сенгиров создал менквов: вытесал их из лиственничных брёвен. Однако менквы у Торума не получились. Они оказались сильные, но глупые. Они убежали от бога в лес и стали жить там по своей воле, вырубая себе жён из деревьев. Менквы и до сих пор живут в тайге, их много. Они боятся только огня и питаются мясом, но мясом тех животных, которых человек в пищу не использует. Потому иной раз они могут съесть и человека. Хитрый охотник легко обманет остроголового менква, но это опасно, потому что менквы злопамятны и очень не любят, когда люди приходят в тайгу.

А людей Торум создал только после менквов. Он сплёл двух человечков из гибких берёзовых прутиков и пустил их на землю по дождевой реке.-