Ваша оценка"Я решил притвориться слепым. Купил очки, трость, желтую нарукавную повязку. И нарек себя другим именем. Теперь я — Гантенбайн. И вот мой двойник зажил своей жизнью. Отныне он видит в людях все то, что было недоступно мне зрячему, видит саму сущность тех, кто был мне дорог…"
На страницах романа автор создает замысловатый калейдоскоп проявлений личности, то выступающих на передний план, то уходящих в тень. Меняется внешность, но изменяется ли при этом суть человека? Кто из героев более "истине...
Жанры
Рейтинг LiveLib
3,9
668 оценок
- 538%
- 431%
- 322%
- 27%
- 13%
Ваша оценкаПрочитали 721Хотят прочитать 1902
Рецензии
Аноним31 июля 2012 г.Читать далееОн назвал себя Гантенбайн, он назвал себя Эндерлин, он назвал себя Свобода, он назвал себя Лиля, а то и вовсе никак себя не назвал. С первых же страниц становится ясно, что главный герой не привязан к времени, месту и повествованию — любая мелочь вроде статьи в журнале, чужой истории или просто размышления «что бы было если бы» способно оторвать его от того, о чём рассказывается в данный момент, и зачастую безвозвратно увлечь в далёкие просторы безудержной фантазии. Сразу ясно, что нельзя просто так доверять автору, присмотритесь только к главному герою на первых страницах: он бродит по улицам, преследует людей в толпе, словно пытаясь отгрызть у них кусочки жизней, как жадный и голодный вор. Совершенно ясно, что настоящей собственной жизни у такого существа не было и быть не может, только призрачное и эфемерное нечто.
Значительная часть романа опирается на фантазию «а что бы было бы, если бы здоровый зрячий человек вдруг решил сыграть роль слепого». Было бы занятно, потому что такого рода увечье сразу загоняет человека в другую социальную нишу: слепой никому не уступает дороги, слепой никому ничего не должен, он беспомощен, но может быть при этом полон достоинства. Его задача «…сделать людей чуточку свободнее, освободить их от страха, что ложь их видна». В присутствии слепого люди могут расслабиться и снять маски, показать то, что никогда не решились бы. Слепой не станет судить людей по картинке и внешнему виду. И как трудно быть слепым, когда ты всё на самом деле видишь… Даже не в том плане трудно, что ты постоянно боишься разоблачения, а в том, что на тебя сразу насядет слишком много чужих тайн, которые и придётся учиться не видеть. Зато окружающие сразу начинают относиться к нему лучше: действительно, что может быть приятнее, чем разыграть перед бедненьким слепым балаган и предстать не тем, кем ты являешься, а кем-то гораздо лучше. Или вообще девственно чистым, голым, как Адам, без всех условностей общества. Но сам главный герой, освобождая от необходимости изощрённой лжи других, непрестанно обманывает сам, его маску так просто не сорвать. И вот появляются другие я, другие варианты развития событий. Быть может, зрячие вокруг него куда более слепы, чем он сам? Очень показательна история шарлатана, который всю жизнь был вынужден играть роль посла, да так великолепно, что был лучше настоящих послов. Может ли маска быть нужнее и сильнее собственного я?
Моя самая любимая линия в романе, как ни странно, — в чём выражается любовь и как достичь гармонии в отношениях. Потому что решение Фриша очень нетривиально и вместе с тем очень логично: достаточно закрывать глаза на некоторые вещи. Иногда просто следует быть слепым, потому что всего мира другого человека, как бы он ни был близок и как бы сильно ты его ни любил, разделить невозможно. Любовь вовсе не в обладании.
Эффект бабочки и кризис среднего возраста, когда «его «я» износилось, а другого он не придумал» тоже рассмотрены весьма любопытно. Мир состоит из бессметного количества мелочей и случайностей. В этом суетном мире Гантенбайн придумывает Эндерлина, Эндерлин — Гантенбайна, иногда они встречаются, змея кусает свой собственный хвост. Всё зыбко, разделено на отдельные волоконца историй — и вместе с тем это всего лишь одна история, даже если вдруг среди страниц выплывет какой-то безымянный персонаж, проживёт несколько минут сюжета и благополучно потонет. Не зря через весь роман проходит мотив Гермеса, трикстера и притворщика, — не стоит забывать, что это всё не просто роман, а театр одного очень талантливого актёра по имени Макс Фриш.
1222,4K
Аноним26 мая 2011 г.Читать далееОх, как же я жалею, что на livelib нет помимо пяти звездочек еще одной, дополнительной, за особые заслуги! И ведь (опять же!), когда читаешь книгу такой силы, отчетливо осознаешь, насколько мелки и поверхностны нынешние бестселлеры и титулованные авторы.
Начну издалека. Лет 7-8 назад я вела дневник, где у меня периодически было развлечением придумывать для себя вероятные "или", которые случатся со мной лет через 10, через 20... Все "или" были крошечными картинками, словно бы подсмотренными за минуту в чужом окне. Например, сцена, где женщина сидит у барной стойки на высоком стуле, 4 часа утра, а у нее такие высокие каблуки, что ей остается только ждать кого-нибудь, кто приедет и заберет ее, потому что ходить на таких каблуках невозможно.
К чему я это?
К тому, что, начав читать "Назову себя Гантенбайн", я поняла, что Макс Фриш сделал из моих крошечных "или" целую историю. Целую жизнь. То есть жизни, бесконечное многообразие вариантов. Я поняла, что придумывание историй - это искусство.
Захватывающее. Впечатляющее. Наполненное энергией до краев.Позволяющее забыть никчемность реальной жизни.
72913
Аноним25 сентября 2014 г.Читать далееРазумеется, я сижу за ноутом и мечтаю, как я напишу рецензию. И так, и сяк – читаться она будет здорово: не важно даже, серьёзной ли она будет или нравоучительной, абсурдной или комичной, философское эссе, этюд, подражание стилю или направлению – я всё равно вполне уверена, что вышедшее из сердца являет собой живое и настоящее, в противовес мёртвому холоду своей же расчетливой головы. Я сижу и представляю, как она появится в новостях у моих друзей, они, почуяв неладную интригу, углубятся с пылающим интересом или же злым любопытством читать её в строку, через строку, между строк. Я представляю, что кто-то из них сидит, например, за каким уже по счету поломанным ноутом, а может быть, планшетом, сидит сгорбившись, немного устало, нервно, хотя ничего весь день не делал, нервничал, может быть, от этого, может быть, сам себя за это немного презирает, или, наоборот, сидит, полностью сдавшись своим всяким надёжным чувствам хандры, может быть, с нарастающим чувством приближения чего-то гадкого в жизни, чего-то трудного, выматывающего кишки на бельевые верёвки бытия – сушить на них простыни, на которых в волшебных придуманных мирах отлежались в покое другие – иногда герои книг, иногда знакомые, иногда просто прохожие, про которых очень приятно пофантазировать, как же они жили до момента встречи с тобой: к кому ходят в гости, какую музыку включают в своей машине, есть ли у них машина… Видишь такого незнакомца, и сразу кажется – у него наверно в закромах что-то интересненькое припрятано – иначе, как же он до сих пор живёт?.. Не иначе какая-то тайна тащит его словно магнит по пространству жизни из точки А в точку Б. И я детально представляю себе такого человека…. Я назову его Матвей. Я назову его Егор. Я назову его Фёдор. Я назову его Рома. Я назову его как угодно. Важно лишь представить.
А потом я фантазирую, что он, как и я, читает книги, у нас схожие любимые авторы, и будучи зарегистрированным здесь на сайте, он сидит и читает эту мою рецензию. И я представляю, что ему очень интересно, чтобы я написала что-нибудь о Максе Фрише – каков он был как человек, что его питало, что его пугало, чего он жаждал в тайне или же совсем свободно и открыто.
И я представляю, что я и есть Макс Фриш, и мне смешно – ведь я и сам почти ничего о себе не знаю. Каков я там, за гранью всех своих представлений или же, быть может, одно чистое свойство представления, линейная функция воображения и есть всё целое «я» - неделимое, извечное, бесконечное, и в каждый момент жизни я являюсь собой, вне зависимости от того, кого я сейчас представляю в роли себя. Например, сейчас я представляю, что я некая К., просто такая вот девушка, приехала ночью на такси домой, а дверь заперта, ключей нет, будить себя домашние строго запретили, и я сижу в подъезде, курю, пишу рецензию для этапа игры, хочу проникнуть куда-то (не только в свою квартиру), извлечь что-то, передать. Воображаю, что я человек, удивительно верящий в то, что могу представить себя кем-то и им стать. Это ведь совсем не сложно, если достаточно детально вспомнить или придумать.
И я, например, представляю, что я пишу книгу. В ней я всячески фантазирую, что вот де я слепой, но слепой не взаправду, а понарошку, но если бы я был слепой – это было так-то и так-то, ходил бы я так, думал бы то, говорил бы это. А потом я воображаю, что если бы я лишь претворялся слепым, всё было бы совсем иначе.
А потом я вспоминаю, что когда-то пару лет назад мне очень хотелось провести некий эксперимент: походить, пожить недели две с плотной чёрной повязкой на закрытых глазах, не снимая её ни на секунду. И чтоб был человек-поводырь, который бы мне помогал преодолевать возникшие бытовые трудности – перейти на светофор дорогу, найти что-либо в холодильнике или шкафу, прочитать мне полученной письмо. А сама я, тем временем, жадно и спешно вникала бы в бытие слепого – на что он в первую очередь обращает внимание, как он чувствует предметы вокруг себя, что его тревожит в повседневной жизни и на тонком скользком экзистенциальном пути.
И я представляю, что моим поводырем может быть кто угодно, какой-нибудь интересный и близкий мне человек. Например, назову его Матвей. Матвей - это такой парень, странный многим людям, но, как и мне, почти всем им милый. Он где-то чего-то пишет, где-то чего-то выкладывает, пару раз даже хвастался мне своей писаниной – стишки для девчат о том, каков из себя богат весь его внутренний мир. Но это он так дурачится. На самом деле, интересующаяся натура, созерцатель, меланхоличный странник по книжным и фотографическим мирам, страстный коллекционер неформатных маргинальных картинок в интернете и тех еще, что напоминают ему о каких-то секундных детских моментах, которые он пронёс в себе через всю жизнь – это может быть глаз овцы или же монетки на столе – не важно, он всё равно встроит это в какую-нибудь внутреннюю исповедальню, вроде: «как сейчас помню, в детстве мы с таким-то мальчиком весь день…» или же «вот ходил только что в магазин, стою в очереди, и ко мне подходит старый-престарый дед, на голове у него шапка, больше похожая на гнездо, и смотрю я на на это гнездо завороженно, а дед мне как скажет…». Не важно даже, какая фотка, картинка – какая история – из всего выйдет феерический рассказище. Феерией там может быть первый поцелуй, соседская собака, раскраска собственной футболки или даже весь-день-лежание-на-диване.
А тут ему вдруг меня слепую таскать по городу. Ну не феерия ли? И я уже почти что жалею, что я не слепая, даже хоть в качестве эксперимента, даже хоть две недели…
И я представляю...
Что я Егор. И с меня этого достаточно.
Я вспоминаю, что Егор - это такой парень, мой бывший однокурсник, самая странная сложная и любимая загадка моей жизни, заключенная в виденном мной человеке. И я представляю, что мне удается приблизиться к Егору, встретиться с ним по-дружески, о чем-то с ним разговаривать, бродить по городу, не верить ни одной его истории, ведь он великий враль и мистификатор, при этом спрашивать у него, спрашивать, спрашивать, чувствовать его насквозь, наслаждаться. Но я вспоминаю, что Егору я так и не позвонила. И я вспоминаю, что Егору я так и не позвоню. Потому что некоторых людей лучше всего просто вспоминать или представлять. И я фантазирую, что всему этому меня научил Егор.
И я представляю, что я Егор. И что мне совсем нет дела водить слепых по городам, я предпочитаю не делать ошибок и не выходить из комнаты. И с меня этого достаточно.
Я представляю, что я писатель и написал книгу. В ней я невероятно много представлял. Много кем был, много чем жил. И я представляю, что книгу мою много кто читал, и все как-то себе всё представляли, как-то все сидят и даже после книги себя представляют и представляют.
Между тем, я вспоминаю, что давно уже найдены ключи и все проснулись, несколько дней прошло с тех пор, как я курила и сочиняла в подъезде, и я, разумеется, сижу за ноутом и мечтаю, как я напишу рецензию. Хорошая или нет, я представляю, что мне самой она нравится, и когда я её завершаю, я довольна, на душе у меня хорошо, мирно и спокойно. Представляю, что, разумеется, всё вышло не так, как фантазировалось, не уместила в неё ничего почти из того, что хотелось бы рассказать, но что-то внутреннее диктует - всё, близь конец, пока хватит - пусть остальное представляют сами: кто такой Фёдор, кто такой Рома, кто такой Макс Фриш, кто такой Гантенбайн.641,3K
Цитаты
Аноним15 июля 2010 г.Выдумка, будто ты неудачник, одна из самых ходовых, потому что она удобна.
323,5K
Подборки с этой книгой
Эксклюзивная классика
- 1 386 книг
Завораживающие названия
- 446 книг
Список книг, который рекомендован к прочтению РАН (с указанием возраста)
- 764 книги
Книга на все времена
- 1 167 книг
Флэшмоб 2011. Подборка глобальная :)
- 2 165 книг
Другие издания
