Молчание. Рассказы и повести

Повесть Андреева является ровно тем, что заявлено автором в ее названии - рассказом о семерых людях, приговоренных к смерти через повешение. Пятеро террористов, совершивших покушение на министра, Цыганок, падшая душа и проныра, и эстонец Янсон, убивший в неведом приступе своего хозяина - вот и все герои произведения.
⠀
Читатель узнает историю каждого из них в самом начале повести. Но интерес представляет не это, а то как по-разному справляются герои с приговором, томясь в ожидании. А ждать приходится долго: бюрократическая машина быстро выносит приговоры, да долго запрягает.
⠀
Психологизм чистой воды. Вчерашние храбрецы превращаются в безвольное желе, нежные девушки стоически переносят невзгоды. Но суть не в том: перед плахой все равны, смерть - великий уравнитель, который не пощадит никого. Система, выносящая приговор и приводящее его в исполнение - все равно, что сама смерть - игры с ней плохи. И неважно храбро ты шагаешь к “вешалке” или тебя к ней волоком волокут, мертвое тело - всегда мертвое тело.

Прочитала большой рассказ, почти повесть Леонида Андреева "Василий Фивейский".

В фильме Павла Лунгина о грозном царе Иване Васильевиче есть любопытная, пусть и проходная сцена - самодержец, помазанник Божий, убеждённый беззубым еретиком Иваном Охлобыстиным в том, что он обладает исключительным, высшим правом судить и миловать, переступает через Его волю. Оставляет Христа позади себя, на ступеньку ниже, приказывая молнии хряснуть вслед за движением своего хрящеватого перста. Нужно ли говорить, что за минутную наглость, независимость и самонадеянность Иван Грозный сполна получит по своим экзистенциальным щам?

Художественное пространство Леонида Андреева опирается на страх неизведанного: бездна, смерть, душа (её бесконечная святая мука, её молчание) - необходимые элементы поэтики писателя. Ради них, кажется, всё и затевается: в сухом остатке остаются не буквы, любая попытка как-либо стилистически освежить язык бесполезна, она никак не может конкурировать с буквальным, практически вербальным присутствием метафизической бесконечности; читателя в постоянном ужасе держит совсем органичное чувство отчаянья. Мы боимся одиночества, нелюбви, своей физической и духовной немощи.

Андреев рассказывает историю провинциального батюшки: поп Василий и его тихая, ладная попадья родили дочку, потом сына-идиота. Кроткой женщине пришлось самостоятельно справляться со своим горем, ведь о. Василий слишком мягок и импульсивен, он оживёт гораздо позже, когда известная бездна как следует разинет над ним свой рот, а пока он просто наблюдает за гибелью своей жены. Она много пьёт водки, особенно не выносит животного крика идиота, она опускается, она желает смерти сыну.
Пока сюжет развивается, герои не устают отмечать, что они находятся во власти неизъяснимого рока, ведь это прекрасно можно почувствовать (как без труда ощущается затишье перед сильной грозой). Сгорает дом священника, умирает попадья Анастасия, её пузыри и струпья целует главный герой.

Отец Василий продолжает бороться за искренность своей веры - возможно ли, каждый день наблюдая несправедливость и горе, что каждый человек носит на себе - быть убеждённым слугой Христа? Однозначного ответа Леонид Николаевич не формулирует, видимо, предлагая читателю сделать вывод самостоятельно: во время отпевания знакомого батрака о. Василий окончательно решил, что верой исключительной силы и данной ему мощью божественной благодати он может поднять из гроба, воскресить опухший, смердящий труп. По Андрееву, конечно, ничего не случилось, чуда не произошло, пришла смерть для отца Василия с небеси, его нашли мёртвым в трёх верстах от родного села.

Книга прочитана в рамках флэш-моба "Сто книг - Сто лекций Дмитрия Быкова". На своей лекции о Леониде Андрееве Быков рассматривал другой рассказ автора - "Молчание". Но тема у этих (и возможно других тоже) рассказов одна - попытка человека понять, зачем и для чего он живет. И для чего Бог нам посылает столько страданий, если Он нас любит? И как Его любить и в Него верить, если жизнь так невыносима? На самом деле эти вопросы задаются почти во всей мировой литературе несколько столетий. Леонид Андреев просто использует для этих тем такие краски, что мороз по коже, особенно если читать его рассказы ночью в тишине...
Язык очень вкусный, герои - как живые стоят рядом и рассказывают свои истории...

Ничего не читала об этом рассказе заранее и поэтому он стал для меня удивительным. Открыла и начала читать, окунаясь в беседу двух молодых влюбленных людей идущих по красочно описываемым тропкам. Их разговор о бесконечности прерывается минутной тревогой о правильности выбранного пути в надвигающихся сумерках. Но тут же сомнения отбрасываются прочь красивыми пейзажами и романтичным настроем. Это же про любовь, прочь волнение! Не была совершенно готова к тому, что происходило дальше. Читала второпях, не веря что ТАК может поступить любящий человек. А не было там влюбленной пары оказывается! Все описанное автором в начале - ложь, обман и постановка. Была влюбленная 17-летняя Зиночка и шел с ней рядом обыкновенный эгоистичный трус, не пытавшийся даже побороть свою трусость в критический момент, себя только и жалел. Бездна, точнее и не скажешь. Страшная и беспросветная.

К своему стыду, я не так хорошо знакома с творчеством Леонида Андреева. Данный рассказ прошел мимо меня, и давольно долго ждал своего часа на полке.Ну вот боялась я знакомиться с Красным смехом. Ну вот не люблю я книги о войне. А после знакомства с "Иудой Искариотом" и вовсе решила, что до данного автора я еще не доросла. И вроде книги стоят в домашней библиотеке, и стыдно классику не знать, а нет! Хочу, но не буду. Еще разочаруюсь чего доброго, и в зеркало смотреть не смогу.
И вдруг...куда не глянь все только об Андрее говорят. Все знакомые как будто сговорились, и обсуждают данное произведение. Андреев стал вдруг mainstream(хорошо это или плохо не мне решать). Все как одинчитают,все как один советуют, - "прочти не пожалеешь". Да уж, не пожалела!

Это было страшно. Это было безнадежно. Это была безвыходнось вскупе с помешательством. Сказать что рассказ вызывает сильные эмоции - ничего не сказать.
Как будто ты проник в чей-то ночной кошмар и не можешь выбраться. Как будто тебя поместили в голову к сумасшедшему - и ты пропал. И больше ничего нет...Есть только дикий животный страх, чью природу нельзя тольком объяснить. Сидишь в своем удобном кресле, чай попиваешь и постоянно выглядываешь в окно, вдруг там нет солнца, вдруг там красное небо, вдруг там мертвая земля, что постоянно отторгает трупы, вдруг там Красный смех...
Книга не для слабонервных. Я вот себя никогда пугливой или особовпечатлительной не считала(пойди найди ужастик, что сможет меня напугать). А тут...И весь этот бред и выхода нет.
И вроде кажется все это отвратительным, и хочется поставить плохую оценку, и память себе стереть(не дай Боже кошмары мучать будут), и верните мне розовые очки!..Но разме так часто можно встретить рассказ, вызвавший пускай и однозначные, но такие сильные эмоции. Это, товарищи, уметь надо!

Не приведи, Господи, узнать страх предопределенной смерти! Особенно после этого рассказа Андреева.

Андреев, к сожалению, не самый известный автор, что меня удивляет и поражает. Как по мне, он из тех классических представителей русской литературы, которые и делают ее узнаваемой и отличной от всех литератур мира. И хотя по глубине текстов и мастерству написания он, как мне кажется, не уступает Достоевскому, не боится поднимать такие же сложные и тяжелые темы, читателей у него почему-то в разы меньше читателей (для сравнения, у самого известного произведения Андреева "Иуда Искариот" около 1600 читателей, а у "Преступления и наказания" - 32000, у Киза же ("Цветы для Элджерона") - 35000).

"Рассказ о семи повешенных" прекрасный образец андреевской прозы. В нем повествуется о семи людях, которым суждено взойти на эшафот. Каждый из них знает об этом. Каждый боится этого. Или, как ему кажется, не боится, но на психике такое ожидание сказывается. Пятеро из них - революционеры, чье покушение на жизнь министра было предотвращено. Двое других - разбойники. Один - матерый и закоренелый, другой - начинающий и неумелый.

Но, кроме того, показательным мне кажется рассказ о страхе смерти самого министра, которого заранее предупредили о покушении, чьей жизни объективно ничего не угрожало, но который до дрожи боялся. Боялся того, что могло бы быть, если бы не...

Как обычно, я восторжена талантом Андреева.

Потрясена.
Горячечное, пророческое, вся книга - в сухом жару.
Тем ужаснее, тем отвратительнее "смех", что он написан прежде двух мировых войн, до красного террора, Бабьего Яра и газовых камер. Пролог к XX веку. Всё после Цусимы, после шимозы, подводных лодок, горящего масла, кипящей морской воды - производство мертвецов... Крик Мунка и Красная корона Булгакова, - так вот как они звучат, как выглядят все вместе.
Тем страшнее, что тёмное, невидимое - по-прежнему в воздухе. И смотрит. Смотрит.
Непостижимое, уродливое. Безумное. Торжествующее.

Странное, сумрачное и чуждое моему сознанию произведение. Такое чувство, будто попадаешь в дом угасающего старика: полутемное, затхлое, заваленное старым хламом жилище, уже простившееся с уютом и дневным светом. Гнетущая фигура отца Василия, и вся странная жизнь его заставляет сердце сжиматься, а безнадежность окружающего его мира — придаваться отчаянию. Смысловая нагрузка повести почти полностью ускользает от меня под давлением эмоций, вызываемых текстом. В то же время, невозможно не наслаждаться мастерством и обилием литературных приемов, продуманностью и взвешенностью произведения.

Поначалу до боли напоминало "Смерть Ивана Ильича" Толстого. Человек - министр - ужасно обеспокоен своей судьбой, и всё ковыряется в себе, ковыряется, всё пережёвывает это, находит виноватых, затем - наступает кажущееся облегчение, но только кажущееся, потому что следующая волна ледяного пота снова покрывает спину... Хорошо же, я приготовилась читать рефлексию министра и дальше, но... внезапно Андреев перебрасывает наше внимание на молодых заговорщиков, людей нового времени, два из которых - ах, как символично! - полуиронизирую я - вовсе безымянные. И снова у каждого свой характер, особенный. Нет, конечно, есть какая-то железистость (от слова "железо"), объединяющая всю компанию, сподвигнувшая их на преступление - да какое преступление, для них это что-то вроде долга, автор там ещё описывает удивление, откуда в молоденькой девочке, стрелявшей в высокопоставленного чиновника, взялось столько ненависти... И двое случайных их "соседа по виселице" - тоже совершенно разные, от непонимающего язык эстонца, выразившего себя в попытке нападения - и после снова утонувшего в обыденной жизни: постоянном ожидании чего-то, и разбойник, страстно желающий "с ангелом" пойти на виселицу, но, - стоп, стоп! Тут вдруг, внезапно - меня ждал приятный сюрприз: дочитывая последние страницы я вдруг поняла, что концовку этого произведения я слышала несколько лет назад в обрывке радиоспектакля на Радио России. Очень люблю подобные - и главное, редкие! - неожиданности.