Рудин. Романы

-Ты говоришь,она холодна. В этом- то самый вкус и есть. Ведь ты любишь мороженое?

- Меня только одна женщина, точно, обидела, - промолвил Пигасов, - хоть и добрая была, очень добрая...

• Кто же это такая?
• Мать моя, - произнес Пигасов, понизив голос.
• Ваша мать? Чем же она могла вас обидеть?
• А тем, что родила...

Самое печальное и мертвое − сходно с самым веселым и живым.

О, это мление скуки – гибель русских людей!

В ее душе не было упреков; она не дерзала вопрошать бога, зачем не пощадил, не пожалел, не сберег, зачем наказал свыше вины, если и была вина? Каждый из нас виноват уже тем, что живет, и нет такого великого мыслителя, нет такого благодетеля человечества, который в силу пользы, им приносимой, мог бы надеяться на то, что имеет право жить...

– Несчастье? Что вы это изволите говорить! Во-первых, по-моему, на свете только три несчастья и есть: жить зимой в холодной квартире, летом носить узкие сапоги да ночевать в комнате, где пищит ребенок, которого нельзя посыпать персидским порошком; а во-вторых, помилуйте, я самый смирный стал теперь человек.

В парадных комнатах она только дулась; зато у себя, перед своей горничной она разражалась иногда такой бранью, что чепец прыгал у нее на голове вместе с накидкой.

Сын отцу не судья.

Да и женился он по любви, а из этих любовных свадеб ничего путного никогда не выходит.

Да, да, все это люди отличные, а в результате ничего не выходит; припасы первый сорт, а блюдо хоть в рот не бери.