Дворянское гнездо

-А крылья могут у нас вырасти. 

-Как?

-Поживете — узнаете. Есть чувства, которые поднимают нас от земли. Не беспокойтесь, у вас будут крылья. 

Я отправился домой через потемневшие поля, медленно вдыхая пахучий воздух, и пришел в свою комнатку весь разнеженный сладостным томлением беспредметных и бесконечных ожиданий. Я чувствовал себя счастливым... Но отчего я был счастлив? Я ничего не желал, я ни о чем не думал... Я был счастлив.

- а теперь слушайте мою исповедь. Хотите знать, что я больше всего люблю?

- Свободу, - подсказал Санин.

Марья Николаевна положила руку на его руку.

- Да, Дмитрий Павлович, - промолвила она, и голос ее прозвучал чем-то особенным, какой-то несомненной искренностью и важностью, - свободу, больше всего и прежде всего. И не думайте, чтоб я этим хвасталась - в этом нет ничего похвального, - только оно так, и всегда было и будет так для меня, до самой смерти моей.

Когда же это все кончится?
Слабые люди никогда сами не кончают – все ждут конца.

Давайте пить кофе, кофе — самый лучший кофе — в саксонских чашках, на белоснежной скатерти!

— Вам угодно было вчера сказать, что вы желаете иметь полосатого котенка с большими ушами... вот я и достал-с. Слово — закон.

И не то, чтобы память изменила ему — о нет! он знал, он слишком хорошо знал, что последовало за той минутой, но стыд душил его — даже и теперь, столько лет спустя; он страшился того чувства неодолимого презрения к самому себе, которое, он в этом не мог сомневаться, непременно нахлынет на него и затопит, как волною, все другие ощущения, как только он не велит памяти своей замолчать. Но как он не отворачивался от возникавших воспоминаний, вполне заглушить он их не мог.

Я не хотел знать, любят ли меня, и не хотел сознаться самому себе, что меня не любят.

"...человек не растение и процветать ему долго нельзя"

Крылья у меня выросли – да лететь некуда.