The Overstory

An Air Force loadmaster in the Vietnam War is shot out of the sky, then saved by falling into a banyan. An artist inherits a hundred years of photographic portraits, all of the same doomed American chestnut. A hard-partying undergraduate in the late 1980s electrocutes herself, dies, and is sent back into life by creatures of air and light. A hearing- and speech-impaired scientist discovers that trees are communicating with one another. These four, and five other strangers—each summoned in differ...

Жанры

Рейтинг LiveLib

3,7

116 оценок

5
36%
4
34%
3
18%
2
5%
1
7%

Ваша оценка

Прочитали 121Хотят прочитать 876

Рецензии

Аноним10 января 2024 г.
За деревьями леса не видно
Давайте-ка я вам кое-что расскажу. Задумал я тут, давеча-недавно, кое-что, что отдаленно, ну прям совсем слегка, напоминало самый настоящий перформанс. Заинтриговал? Ну посудите сами, план был такой. В конце ноября я отправился с рабочими заботами в город оружейников и пряников, в Тулу. Причем, так карты легли, что не в саму Тулу, а немного южнее. В местечко, что прямиком за Старым Басово. В колыбель русской классической литературы. В Ясную Поляну. Ну и что я хотел; хотел встать покорно у ворот в толстовскую усадьбу, вдохнуть полную грудь насыщенного силой и правдой морозного воздуха и жадно, но смиренно, начать читать последний роман Льва Николаевича «Воскресение». Ну а потом, уже опосля, поделиться своими психоэмоциональными чувствами, коих, наверняка бы скопилось изрядно.
Мой тульский перформанс впоследствии должен был простирнуться и до Санкт-Петербурга, где я должен был провести неделю, вслед за «тульской». Там план был примерно таким же – разделавшись с Л.Н. Толстым, я хотел приступить к «Братьям Карамазовым» (до сих пор не читал, каюсь). Причем начать так, чтобы закончить вместе с «Сапсаном», который должен был ткнуться в платформу Ленинградского вокзала в Москве одновременно с последней страницей классического труда Федора Михайловича. Ну, согласитесь, красиво же придумал? Понятно, что по реализации вопросов было много, но уж думал как-нибудь, с грехом пополам осилю, такой вот риск менеджмент. Все кончилось полным и абсолютным фиаско. И Ричардом Пауэрсом.
Подвело здоровье. В подробности сильно погружаться не буду. У нас же тут литературный сайт, а не медицинский. Скажу только, что проблемы начались уже на пути в Тулу, были связаны с некоторыми органами чувств и, скажем так, сильно мешали дышать насыщенным воздухом, да и вообще – много проводить времени на улице (и дышать). До усадьбы я тоже не дошел, понять, что там стряслось со Львом Николаевичем не вышло. Читать тоже было невозможно трудно; на работу-то сил хватало ровно столько, чтобы вечером жалобно хрипеть в подушку, засыпая. В поезде до Москвы попробовал попробовать Басинского («Лев Толстой: Бегство из рая»), но там была такая скукота и ничегонепроисходимье, что я молниеносно сдался. Оспаривать высокую оценку книги, правда, не буду. Вероятнее всего, вместе с телом недужил и разум. Поэтому, скажем так, свой тульский жизненный этап я предпочту подзабыть. Мой первый литературный перформанс очутился в безвременном хиатусе.
В Петербург я уже ехал другим человеком. Скажем так, в моем теле появилось новое, условно лишнее отверстие, но по большей части от скверны я начал избавляться. Сил на это правда уходило достаточно много, поэтому брать еще на свою душу «Братьев Карамазовых» я уже не осмелился. Да и вообще. Хотелось так красиво и изящно завершить 2023 год, порадовать и себя, и вас небольшим интеллектуальным танцем. Но, по сути, получилось только выжить. Тоже в каком-то смысле достижение, но не самое амбициозное. Но, именно сидя в Сапсане уже на обратной дороге из Петербурга в Москву (мне запретили летать на самолетах – и я полюбил поезда с новой невиданной силой), я понял, что нужно отпустить. Смысл пытаться успеть на вечеринку, на которую тебя не позвали. Все эти Ясные Поляны, Петербурги, великие романы, красивое завершение года. Не заканчивай красиво – красиво начинай вдали завыл волк
Именно поэтому, полностью признав свое поражение со всеми эти перформансами-инсталляциями, я решил спокойно, тихо и чинно взяться за текст, который, как оказалось, я ждал так долго, что про него забыл. Монументальная Overstory Ричарда Пауэрса, за которую он получил все возможные премии, кроме, кажется, Нобелевской. И сразу давайте, чтобы дальше не возвращаться – как вам название «Верхний ярус» для Overstory? Хорошее? Это роман про деревья, да. Я, честно говоря, так и не разобрался. Сам лучше вроде придумал, но уже занято, да и вообще слишком неточно – «Бесконечная история». Просто «Верхний ярус» - наоборот как-то локально, мелковато что ли, слишком уж «про деревья». В общем, как говорят переводчики, непереводимая игра слов. Кстати, внутри Overstory (я буду ее так называть, извините, мне дико не нравится «Верхний ярус») есть в серединке еще одна игра слов, связанная со словом «bewilderment» (замешательство), удостоенная даже отдельной сноски. Ирония в том, что именно так называется второй (хронологически первый) переведенный на русский язык роман Пауэрса. Интересно, переводчик Кудрявцев, увидев это слово, написал в телегу переводчице Осояну? Мол, как лучше? А она такая – оп, смотри. И сноска готова. Наверняка, конечно, такого не было, ну это я так. Давайте дальше.
Overstory еще очень долгое время занимала место той самой книги, которую обязательно нужно прочитать на английском. Ну вот не знаю, почему я так ее воспринимал. Могу только сказать, что до нее такой книгой был The Terror Дэна Симмонса (на русском прочитан дважды), а после, вот недавно заменил – первый за 13 лет роман Бретта Истона Эллиса The Shards. Если вам интересно, что общего у всех этих произведений, то в целом – ничего. Разве что Вавилонская башня. И обратите внимание, и башню не достроили, и Эллиса невозможно читать. И тут либо углублять англо-саксонские лингвистические знания, либо ждать у моря погоды. С Пауэрсом – странное чудо, дождались. Сначала вон «Замешательство», а теперь и та самая, долгожданная – Overstory. Давайте же уже перейдем к ней, а то что мы все вокруг до около.
Когда ты начинаешь читать эту книгу, то сразу происходит ряд занимательных вещей. Во-первых, всю первую часть романа происходит очень знакомая магия. Тут и структура, да и в целом композиция – как будто наш любимый Дэвид Митчелл решил на старости лет написать не просто опус магнум, а что-то совершенно фантастическое по размаху и сложности. Заоблачный атлас (хорошая шутка же?). И вот, кстати, еще один вопрос в пустоту – сдюжил бы автор «Облачного атласа» и «Литературного призрака» с таким ассамбляжем? Вопрос, конечно, параллельной вселенной; в этой вселенной - один Пауэрс не долетел до дома с аэрофотоснимками, второй, наш - начал ваять совсем другой узор. Но об этом чуть позже, есть еще одно маленькое, но важное замечание.
Во время чтения Overstory постоянно что-то чудится, постоянно что-то кажется. Вот вроде бы Митчелл, мы уже поняли, да. Затем, что это? «Люди среди деревьев» Ханьи Янагихары (кстати, а как было бы дерзко на русский перевести Overstory так же? Нет? Ну ладно.). А все же потом еще почувствовали «Тайную историю» Донны Тартт? А случайно не в тех же лесах очутилась Патриция Вестерфорд в конце второй части, что и Пип из «Безгрешности» Джонатана Франзена? В целом, ответ на все вопросы – нет. Всей этой связи не существует. Во всяком случае не существует так явно. Но, да, по какому-то стечению обстоятельств (и при должном желании) Пауэрса можно каталогизировать хоть к современным американским классикам, хоть к полусумасшедшим экоактивистам, которые считают выбросы углекислого газа от авиаперелётов Тэйлор Свифт. Здесь хватает и того, и того. Но как это часто бывает с дегтем и медом: первого достаточно одной ложки на всю бочку. А ложек тут далеко не одна.
Как будто бы и сам Пауэрс до конца не понимает кто он и что он делает: до Overstory он был вполне себе признанным и большим романистом, но тут как будто расщепление, как и авторское, так и литературное. Авторское - потому что произведение иногда, правда, превращается в философский манифест немного сумасшедшего активиста. Литературное – тоже интересно: первая часть книги «Корни» целиком и первая половина части второй «Крона» написаны на грани с гениальностью (еще раз обратите, какие фамилии абзацем выше я перечисляю в качестве референсов – хоть и после болезни, но я в добром здравии), вместе с тем, вторая часть (второй части) «Кроны» и заключительная, третья часть романа, «Семена» - ох, далеко не каждый редактор дочитал бы до конца не то, что главы, а абзаца.
И вот правда, как так? Все первые девять глав (это первая часть Overstory), заявляющих героев небольшими обособленными историями, написаны как будто нас ждёт новый «Облачный атлас». Не только из-за условной схожести формы, но ещё и по таланту. Отдельно можно отметить истории Николаса Хёла и Патриции Вестерфорд, которые делают с читателем самое страшное, что только могут – обещают самую выдающуюся литературу. Да и вообще, первая треть книги проносится упряжкой единорогов, которые копытцами сыпят золотцем. Ну понятно, да, я предвзят, потому что сколько раз я поднимал глаза на полку с Митчеллом. Неужели литературная реинкарнация любимого писателя нашлась?
Нет. И такое «нет» безапелляционное, уверенное. Вторая часть книги, «Крона», делает то, что с одной стороны логично и понятно (смешать, но не взбалтывать), но с другой, литературной – очень уж сложно и амбициозно. И Overstory начинает, нет, не буксовать. Она начинает превращать стройный поток воды с мощным течением в водную взвесь. Фонтан литературного великолепия вдруг превращается в раздражающе пшикающий пульверизатор. И ходи теперь собирай все эти новообразовавшиеся воздушные капли в единое целое - не получается. Пауэрс устраивает тригонометрию там, где можно было обойтись столбиком. Простой сюжет о борьбе за зелёную часть планеты превращается в сложную мифологию, которая начинает этот красивый корабль немного кренить. И дело не только в том, что произведение становится тяжело читать: уж слишком много контактов, контекстов и связанных с ними философий; к тому же сюжетно оно начинает двигаться к опасной для романиста черте «чем бы все не кончилось, главное - деревья». И тут еще два важных нюанса. О них хочется сказать отдельно.
Первое. Деревья, если они, конечно, не толкиеновские, никогда не вызовут у обычного человека больше эмоций, чем существа с сознанием, неважно кто они: хорошие люди, плохие люди, инопланетяне с неизвестных планет или кролики. Ну не будет такого никогда. В жизни – можно еще предположить, особенно если противопоставлять природную красоту реально отвратительным злодейским людям. Но в динамичном искусстве - один случай на триллион (и я такого не знаю). Посему - когда ты берешь своего самого интересного персонажа и прерываешь его сюжетную арку самым что ни на есть агрессивным способом, а дальше начинаешь размышлять о деревьях – что ж, ты очень смелый автор. Чью смелость сложно спрятать даже за постмодернизм (а за него можно прятать многое, от отсутствия таланта до его переизбытка; тут, как будто, второй случай). Но нужно ли было так делать? Это вопрос.
И второе. Вот ты придумываешь сложную композицию, у тебя девять героев, свои истории, какие-то переплетаются, какие-то нет, какие-то – и вовсе намеренно обособлены. Структура, конечно, не риманова геометрия и тензорный анализ, но сложная, да. Соединить все эти сюжетные элементы – уже вызов, а как все это потом заканчивать? Открытый финал? В целом, можно, опять же, достаточно смело в наши дни, но почему нет. Но, пожалуй, чего делать не стоит - так это делать, кхе-кхе, ну как это назвать? Супероткрытый финал? Супероткрытый финал «давайте лучше опять поразмышляем о деревьях» instead внятной кульминации?
Да, худшее, что только могло случиться и что, собственно, есть в Overstory — это третья часть, «Семена». Символичная, метафоричная и слегка блаженная. Какие-то арки завершаются куце (например, Рэя и Дороти), какие-то - ещё более куцее (Мими), а какие-то Грета Тунберг может читать на своих выступлениях (Ник), что тоже, как вы понимаете, далеко не комплимент. За все это хочется отобрать у Ричарда Пауэрса Пулитцеровскую премию и потратить ее на пару лишних неразлагаемых целлофановых пакета. Потому что деревья — это здорово, но твои герои — это те же деревья, которых ты растишь без малого 700 страниц. Не ради финального экологического заявления, а потому что любишь их. Потому что как бы ты не организовывал свой текст – ты не можешь все свои конфликты, неразрешенные сюжетные перипетии в конце спрятать за пространное рассуждение о природе. Джон Леннон был тем еще эко-фанатиком, но он доигрывал каждую ноту до конца. Пауэрс же считает, что можно в самой середине выступления встать и сесть под кроной метафорического дерева. А так нельзя.
В этой книге есть красивый монолог одной из героинь про дерево, которое цветет - и сразу же погибает. Причина почти как в греческой трагедии - чтобы его тень не закрывала распространенные вокруг семена после цветения, и они имели доступ к свету. Смерть – ради жизни своего потомства. Overstory иронично делает примерно то же самое - стоит ему только толком распуститься, как оно тут же начинает чахнуть. Причем остается ощущение, что Ричард Пауэрс на каждой странице после экватора своего романа мог все сделать изящнее и лучше. То, что он сделал – теоретически тоже могло бы быть. Группа людей превращается в воинственных экоактивистов, объединенных нечто большим, чем общей идеей. Ок, проблем нет. У вас есть мессия? Хорошо. Все это могло бы быть и в жизни. Но то, что происходит потом, все эти лирические метаморфозы, философские размышления и иже с ними – Пауэрс как будто забыл какую книгу он писал и дописал совершенно другую. С точки зрения литературы — это собственноручно вырубленное молодое деревце. С Пулитцеровской премией на куцем пеньке.
И два коротких замечания напоследок, у которых существует небольшая причинно-следственная связь. Ричард Пауэрс феноменально описывает смерть. Без сарказма. Примеров в книге несколько, но вот это мне прямо запало в душу, как же это точно описано (это не влияет на сюжет, не переживайте, никаких спойлеров):
В ночь перед пятьдесят шестым днём рождения Джон просыпается в два часа и шарит рукой по кровати, словно что-то ищет. Жена спрашивает, все ли в порядке. Сжав зубы, он отвечает: "Пройдет". И умирает через восемь минут.
И собственно, второе, в чем-то подытоживающее все сказанное выше - Ричард Пауэрс, как вы можете судить по абзацу выше – очень умелый автор. Читать его порой - сплошное удовольствие. Он бывает чУток, рассеян, беспринципен, скрупулезен, смешлив, иногда даже ироничен. Какие-то фрагменты Overstory хочется перечитывать. И поэтому вдвойне обидно, что литература тут постоянно превращается в тот самый лес, который не видно за деревьями. И если вы не дендролог, который решил себя побаловать высокой литературой, а условно наоборот - мне жаль. Потенциально великий роман где-то иногда и проглядывает, но по своей сути – надежно спрятан своим автором за листвой цветущих вовсю кленов, буков, тисов и других растений. И стоило так делать?
Как это оценивать, кстати, тоже непонятно. Сначала смалодушничал и оставил без оценки. Как когда-то, помните, «Маленькую жизнь» Ханьи Янагихары. Только та книга меня ударила ножом в сердце, а здесь – хочется одновременно пожать плечами и развести руками. Лучше бы Overstory тоже пнула побольнее, а не предлагала сесть под своей философской сенью в конце, честное слово. Ну и что же? Получается, «удовлетворительно». Хотя удовлетворения, к сожалению, никакого.
Читайте хорошие книги.
Ваш CoffeeT
Читать далее
85
11,7K
Аноним2 июля 2020 г.
Знаете, что мне напомнил роман Ричарда Пауэрса «Ярусы»? Роман Майи Лунде «История пчёл», потому что схожий стиль построения, начинка примерно такого же эмоционального наполнения и такие же мини-истории, которые создают в целом общую картину. Вот и здесь тоже самое, если сложить всё вместе то мы получим один цельный набор фактов про наш огромный растительный мир.
Только вот знаете что, всё это прекрасно и замечательно и награду роман получил заслуженную, но для всех ли эта книга? Пусть в ней есть достаточно крутые иллюстрации, пусть в ней разные истории и судьбы, но в конце-то концов данный текст начинает подавлять читателя и ты понимаешь, что всё это написано для того, чтобы нет не заинтересовать читателя, а показать просто необычную работу миру. Знаете, что это мне напомнило? Домашнее задание моего сына на тему, «Каким деревом вы хотели бы быть» и нужно было нарисовать лист этого дерева или приклеить его. Так вот и здесь примерно то же самое, хотите шелковицу – получайте, хотите каштан – принимайте и распишитесь. Но знаете что, это всё мне напоминает одного сериального персонажа – Зи Мо, будучи писателем, считал, что чем больше ты дашь читателю информации, тем лучше, и когда его обвинили в том, что ну не потянут читатели такой текст, он возмутился и сказал «а я для избранных пишу».
Поэтому, я не хочу оказаться в такой же ситуации с данной книгой, да мне очень нравятся хвойные деревья, мне нравятся клёны, но это не значит, что они должны быть повсюду. Семена, рост деревьев, многообразие деревьев. Со временем ощущаешь, что сама становишься деревом. Я не говорю что это плохо, просто отходить от такого произведения приходится очень и очень долго, поэтапно отпуская все грани романа. Поэтому, когда вы возьмёте в руки данный том, начните с того что здесь будет достаточно персонажей, но их будет недостаточно для всех деревьев, что есть вокруг каждого из нас.
Читать далее
46
2,8K
Аноним17 декабря 2023 г.
Ибо я един со всем...
Ты дерево и ты у всех на виду,
Но если я буду долго смотреть на тебя,
Ты услышишь мой взгляд.
"Аквариум"
Мысль, звучащая в "Верхнем ярусе" рефреном: "Вы и то дерево на вашем заднем дворе произошли от общего предка. Полтора миллиарда лет назад ваши пути разошлись, но даже сейчас у вас четверть общих генов". В 2018, когда мир еще не захлестнула нынешняя волна агрессии и казалось, что мы наконец можем думать о чем-то, кроме физического выживания здесь и сейчас, этот роман взял Пулитцеровскую премию (и был номинирован на Букер, и стал выбором читателей Goodreads).
Я прочла его тогда, восхитилась, кинулась искать, что бы еще почитать у Ричарда Пауэрса, решилась на "Великодушие" Generosity о девушке, способной генерировать состояние счастья так же естественно, как дышать. Но Пауэрс чересчур жесток к своим героям, а кроме того, до 2023 года в русскоязычном пространстве его словно бы не существовало, возможность понимать, что ты не одна, кто вообще это читает, тоже имеет значение.
Нынешний год все изменил, привел к нам две книги писателя: "Замешательство" в переводе Наталии Осояну и знаменитый "Верхний ярус", его перевел Николай Кудрявцев. Удивительно, но реакция читающего сообщества по-прежнему нулевая, критики и блогеры молчат, в обзорах сайтов и рекомендательных подборках книги не появляются. Радио-тишина, которую должен уже кто-то нарушить. Я перечитала роман в переводе, рассказываю.
Это достаточно сложно устроенная история, действие которой начинается в семнадцатом веке, с освоения Дикого Запада, когда люди с их неуемными потребностями приходят в заповедные леса, и с самого начала это становится взаимообратным процессом, хотя и предельно неравновесным. Один из американских пионеров приносит на новое место в тысяче миль от океана несколько каштанов, сажает их, выживает лишь одно деревце, не способное плодоносить, но именно оно переживет "каштановую чуму", которая прибудет в страну столетие спустя из Китая, уничтожив аутентичные растения в естественном ареале. А сын фермера, одержимый разного рода техническими новинками, начнет фотографировать каштан каждый месяц с определенной точки, почин продолжит его сын, затем внук, и так будет продолжаться до наших дней.
То есть, посреди нормы хищнического отношения людей к лесам возникают крохотные аномальные точки любви и сочувствия к деревьям: семья Хелов, которая любит свой каштан, есть еще китайские эмигранты из семьи Ма с их шелковичным деревом: тишайший отец не побоялся выйти навстречу гризли, который набрел на семейство во время пикника, но покончил с собой, когда умерло "его" шелковичное дерево. Персонажей в романе много, я рассказывала о них , когда писала о нем в первый раз.
Четыре части: Корни, Ствол, Крона, Семена - это то, как история разворачивается во времени. "Корни": откуда у некоторых людей, впоследствии ставших эко-активистами появилось это чувство глубинной связи с деревьями, потребность защитить леса. "Ствол" - что было дальше, как они встретились и объединились. Или не объединились, потому что супружеская пара Дороти и Рэй, например, решившие превратить свой двор в дикий лес, с перипетиями их сложных отношений мы знакомимся на всем протяжении истории, эта пара незнакома с активными борцами; то же самое парализованный компьютерный гений Нилай Мехта, создавший сверхпопулярную франшизу компьютерных игр, посредством, которой хочет внедрять элементы экологического мышления.
"Крона" - к чему привело и во что вылилось желание горстки людей донести до человечества весть о необходимости прекратить уничтожение равновесной экологической системы. Как эко-активисты превратились в эко-террористов, вынужденных скрываться от закона. "Семена" - и что будет, когда и это пройдет, что останется, когда мы уничтожим своими стараниями мир. Пауэрс довольно жесткий к своим героям и читателям автор, не расположенный миндальничать и одаривать хеппи-эндами там, где реальных предпосылок для этого нет. Волшебники в голубых вертолетах и боги из машин у него отсутствуют в принципе, ни энты,ни Бирманский лес не двинутся на помощь героям. Деревья просто умеют ждать, а время для них течет медленнее, чем мы и вообразить можем.
Печально и не оставляет беспочвенных надежд. Но на носу Новый год, потому я припасла для вас несколько более жизнеутверждающую историю на тему эко-активизма и спасения дерева группой людей. Действие "Большой суеты" Ислама Ханипаева происходит в некоей альтернативной России с куда более вменяемой властью, но повесть очаровательная и совсем новогодняя. Помните однако:
"Это не наш мир, в котором растут деревья, это мир деревьев, куда люди пришли недавно"
Читать далее
39
1,2K

Все рецензии

Цитаты

Аноним29 декабря 2023 г.
Книги отличаются друг от друга и излучают свет, они проворны, как вьюрки, обитающие на изолированных островах. Но у них есть общее ядро, настолько очевидное, что его принимают за нечто само собой разумеющиеся. Каждая книга предполагает, что страх и гнев, насилие и страсть, ярость, приправлена спонтанным умением прощать, — то есть свойства так называемого «героя» — это всё, что в конечном счёте имеет значение. Это, конечно, детское кредо, на волосок от веры в то, что Творец Вселенной способен снизойти до вынесения приговоров, будто судья в федеральном суде.
Быть человеком – значит путать красивую историю со значимой и думать, что жизни – нечто огромное и двуногое. Это ошибка: у жизни гораздо больше конечностей, и мир погибает именно потому, что ни один роман не в силах сделать борьбу за планету столь же убедительной, как битву между несколькими заблудшими душами.
Читать далее
5
555
Аноним24 августа 2021 г.
Stand cool and composed before a million universes. As cool and composed as wood.
4
858
Аноним24 июля 2025 г.
Деревья - это великая идея. Настолько великая, что эволюция изобретает её снова и снова.
3
24