Повести и рассказы

«Бронепоезд «Полярный» под № 14.69 охранял железнодорожную линию от партизанов.»

ЗДРАВСТВУЙТЕ!
Эмоционально эта небольшая повесть Всеволода Иванова под названием «Бронепоезд 14-69» лично у меня в сердце отозвалась звенящим колоколом. Волной прокатились эмоции, всколыхнув в памяти историю русского народа в борьбе за независимость: от партизанского движения Отечественной войны 1812 года и дальше, сквозь века до наших дней.

Это мои личные ощущения, которые могут не совпадать с общепринятыми. Кстати, единого мнения у критиков об этом неоднозначном произведении нет. Оно, в самом деле, на мой взгляд, особенное.

В «Бронепоезде 14-69» больше художественной правды, чем исторической. Именно поэтому я рассматриваю повесть, как некий художественный феномен в описании исторических событий Гражданской войны периода 1919-1920 года, связанных с антиколчаковским движением и интервентским вмешательством во внутренние дела России на Дальнем Востоке — во Владивостоке.

Что же касается исторической правды, то я прислушалась к внучке знаменитого писателя — Елене Алексеевне Папковой, кандидату филологических наук, доценту, старшему научному сотруднику Института мировой литературы имени А.М. Горького Российской академии наук (ИМЛИ им. А.М. Горького РАН), которая указывает, что …

«… не события 1922 г., как об этом в 1950-е годы писал автор, а два антиколчаковских восстания во Владивостоке осенью 1919 г. и в январе 1920 г.»

легли в основу «Бронепоезда 14-69».

Всеволод Иванов сам был участником Гражданской войны. Смутное то было время. Время, когда правда уживалась с кривдой, порождая заблуждения и противостояние возмущающих друг друга сил. Об этом его повесть.

Творческий вымысел автора имеет право соединять историческую правду с художественной. Поэтому главным в литературном произведении будет сила эмоционального воздействия на читателя и побуждение его к размышлениям: все точки над «i» расставлены быть не должны. Что в полной мере я и ощутила в «Бронепоезде 14-69».

**
Бронепоезд «Полярный» под номером 14-69 — это Колчаковский пуленепробиваемый состав. Командует им капитан Незеласов. Он должен поддерживать порядок на отрезке Транссиба и охранять эшелоны с беженцами. Его помошник — прапорщик Обаб. Японцы должны помогать бронепоезду отбиваться от партизан, преследующих его по пути следования сквозь сибирскую тайгу.

Уже в самом начале капитан понимает исход Гражданской войны: бороться с русскими мужиками-партизанами, у которых огромное численное преимущество, — бесполезно. Иностранные «союзнички» вызывают неприязнь и презрение. И чувства эти взаимны.

Незеласов говорит прапорщику Обабу:

«— Мы стекаем… как гной из раны… на окраины, а? Затем в море, что ли?»

То, что происходит внутри бронепоезда, когда составу пришлось отбиваться от нападения партизан, получивших приказ во что бы то ни стало остановить «Полярный», чтобы не дать расстрелять вспыхнувшее восстание во Владивостоке, не менее трагично, чем события массовой гибели партизан, которые могут воевать лишь числом, а не умением.

Какая война может по силе трагедии сравниться с войной гражданской?

Какую победу можно праздновать без слёз?

Какие жертвы можно принести на алтарь Победы?

Кто способен, а кто не смог принести себя в жертву?

Удивительно и неожиданно развиваются события в повести.

А самое «удивительное», что здесь ничего нет революционного: ни героико-патриотически настроенного сознательного рабочего класса, который предопределил бы победу восстания, ни анархически настроенной крестьянской массы.

Ничто не свидетельствует о том, что крестьяне за большевиков. Зато есть патриотически настроенный народ: крестьянские массы, которые радеют о своей земле. После крушения царских порядков они не хотят никакой власти над собой: ни колчаковской, ни интервентов (чехи, японцы и ещё люди незнаемых земель), ни белых … И это чувство характерно не только для крестьян-партизан, но и тех, кто в бронепоезде.

«— У меня в Сызрани-то земля — любовно проговорил старик, — атличнейший чернозем. Прямо золото, а не земля — чекань монету!.. А вот поди же ты — бросил.»

И тема примирения своих со своими, подрубающая веру в справедливость и необходимость гражданской войны:

«— Зачервивешь тут, обратно пойду. Брошу все и пойду. Чать, и большевики люди, а?
— Не знаю, — ответил капитан, идя дальше.»

Еще это повесть о несгибаемом русском духе. О том, что такой народ, как русские, не победить. Кто ещё способен так не щадить свои жизни, добиваясь поставленной цели?

Так описать захват крестьянами целого состава пуленепробиваемого поезда, имея в своём арсенале только ружья и волю к победе, мог только тот, кто сам побывал на войне и видел, как дерутся русские, не щадя живота своего. Это квинтэссенция «Бронепоезда 14-69».

**
Если рассмотреть «бронепоезд» в качестве метафоры, с которой привычно ассоциируется понятие «революция», то возникает интересное умозаключение. В повести броневик — мощная сила, движущаяся по пути, строго проложенному рельсами и шпалами. С него не суждено сойти тем, кто в нём оказался: капитан, прапорщик и солдаты, которые, отстреливаясь от партизан, даже на миг отвернуться не могут от окна, не получив при этом пулю в ухо от обстреливающих состав партизан.

Стальной, непробиваемый состав, движущийся в заданном направлении — это движение ИСТОРИИ. Кто-то оказывается внутри состава, а кто-то снаружи. По чьей воле? Вот в чём вопрос. Но кто проложил этот исторический путь? — Наверно, это уже совсем другая история.

P.S.
Насчёт красного китайского дракона, песню о котором поведал китаец Син-Бин-У. Этот ход мысли Всеволода Иванова, похоже, пророческий. Во всяком случае — это великолепный ход.

- И то смотрю – тошнота с народом. Николды такой никудышной войны не было. Се царь скликал, а теперь – на, чемер тебя дери, сами промеж себя дерутся.

Дальний Восток. Гражданская война. Нескончаемый поток беженцев на железной дороге, никому не уехать, битком набитые станции. Связи нет. Не понятно кому подчиняешься, не понятно кто отдает приказы. «Белый» бронепоезд направляется к морю, чувствуя кожей рядом, в лесах, красных партизан. И главное – дотянуть бы до города… А там уже и командование, и японцы, и американцы на подмоге...

Сопки, похожие на огромные муравьиные гнезда. «Жаркий камень, изнывающие в духоте деревья, хрустящие спелые травы и вялый ветер». Шестой день идут партизаны, прикрывая едущих на обозах баб с детьми со скарбом. Позади сожжённые деревни, истоптанные пашни, возвращаться некуда. Они ждут приказ из города – когда можно начать наступление.

Скоро восстание.

Бронепоезд 14-69» – повесть об установлении Советской власти на Дальнем Востоке. Самое главное и важное, самое кровавое и тяжелое – взятие бронепоезда 14-69. А восстание в городе, арест командования, захват власти… все это быстро и скоро. Как по накатанной.

Писателя в этой повести будто и нет. Кажется – смотришь, наблюдаешь за событиями как очевидец. Видишь растерянного, паникующего капитана белых Незеласова. Который в минуту отчаянья «быстро впивая в себя воздух, прошептал: - Я всю жизнь, на всю жизнь убежден был в чем-то а… Ошибся, оказывается… Ошибку хорошо при смерти… А мне тридцать ле-ет, Обаб. Тридцать, и у меня ребеночек – Ва-а-алька… И ногти у него розовые, Обаб». Видишь председателя партизанского революционного штаба Никиту Виршинина, уставший и измотанный, насупившись, говорит с расстановкой «Беспорядку много. Народу сколь тратится, а все в туман… У меня Сенька, душа пищит, как котенка на морозе бросили… да-а…». Видишь ночь, и рельсы, и партизан ожидающих поезд. И вопрос – кто ляжет на рельсы перед поездом, чтобы тот остановился. Кто готов умереть сразу?...
И видишь остановившийся после этого бронепоезд. И многочасовую стрельбу. И трупы на насыпи. И пуля, которая вошла с одной стороны в ухо, а с другой образовала дыру размером с кулак. «Как спелые плоды от ветра, падали люди и целовали смертельным последним поцелуем землю». И темень непроглядная, и не видно из поезда куда стрелять. И партизаны – стреляют все больше в железную бронь, напрасно же. Но не сдаются.

- Крой-ой, бей, круши…
Крутится, кружится, крошится крушина…

Эта повесть написана удивительным языком. Мужики разговаривают в ней так, как разговаривали обычные мужики сто лет назад. Ливорвер, провокатёры, грит, баешь. И даже не просто сразу понять, вникнуть, привыкнуть к такой речи… А лица героев выписаны таким языком, что впору говорить о поэзии, а не прозе: лицо его, цвета песка золотых россыпей, с узенькими, как семечки дыни, разрезами глаз; Лохмоволосое, звериное лицо, иссушенный долгими переходами взгляд; Кожа лица нездоровая, будто не спал всю жизнь, но глубоко где-то хлещет радость, и толчки ее, как ребенок в чреве роженицы, пятнами румянит щеки; С зыбкими и неясными, как студень, лицами.

Всеволод Иванов написал эту повесть в 1922 году. Он уже прошел Гражданскую войну. Уже печатался. Переехал в Петроград. Стал одним из создателей известных «Серапионовых братьев». Умное, интеллигентное лицо, тяжелый груз ценного «жизненного опыта». Молчаливый и наблюдательный. И только читая эту повесть, только оказываясь в гуще боя за бронепоезд 14-69, оглядываясь на упавшего навзничь Ваську с лицом рыжим, как подсолнечник, на стреляющего, без одной руки, до последнего патрона, капитана – только тогда понимаешь, что именно он пережил.

Мне очень понравилась эта книга. Она произвела на меня очень сильное впечатление и мне кажется, это особо ценная для нас сегодня возможность – увидеть Гражданскую войну глазами человека, который там был. И который не судит и не агитирует, не взывает к прокламациям и не втирает нам идеологию. Он просто пишет о том, как это было. Как он это видел и понимал. Мы, сегодняшние, изучившие вдоль и поперек историю, брызгающие слюной, в спорах о красных и белых, с легкостью ставим штампы и развешиваем ярлыки. Нам сегодня виднее! Но тогда – в 1922 году, Всеволод Иванов писал о только что пережитом, увиденном, ослепившем его. Да, он был на стороне красных, он вообще-то был эсером и меньшевиком. Но его отношение к гражданской войне очевидно и выражено в тех самых словах в самом начале, которые произнес старик «с лицом, похожим на вытершуюся серую овчину, где выпали клоки шерсти, там и краснела кожа щек и лба».

А что потом?

Вершинин отвернулся и, спускаясь с насыпи, сказал:
- Будут же после нас люди хорошо жить?
- Ну?
- Вот и все.
Знобов развел пальцами усы и сказал с удовольствием:
- Это их дело. Я думаю, обязаны, стервы!

Действие книги происходит на Дальнем Востоке, под конец Гражданской войны. Белые загнаны к морю, их власть вскоре рухнет.

По большей части повесть состоит из диалогов. Поэтому вся книга напоминает агитационную пьесу.
Красные изображены как надо: с благоговением замирают, услышав "Ленин". Отпускают американского интервента, попавшегося к ним в плен, когда понимают, что он рабочий. В целом люди грубые, прямые и героические — в общем, как в фильме «Чапаев» или «Свадьба в Малиновке»

Белые здесь, конечно же, — трусы, каратели и глупцы. Главный негодяй – командир бронепоезда – уставший и задерганный человек. Вдобавок он принимает кокаин. Вот насчет приема стимуляторов – истинная правда. Как вообще без них человеку воевать, когда он знает, что все вокруг рухнет? К тому же, вещество это было тогда в моде.

Написана книга, что называется, «широкими мазками». Однако мазки настолько широки, что иногда повествование трудно воспринимать. Кто куда побежал? В кого сейчас стреляют? Кто это снова появился? Действие такое: раз — и перестрелка, два – и с винтовкой наперевес бегут на окоп, три – и уже кого-то решили повесить или расстрелять.

У Леонида Леонова есть рассказ "Белая ночь". Там великолепно изображены последние дни белой армии. Действие рассказа также происходит на окраине России, но не на Дальнем Востоке, а в Архангельске (город выведен под именем Няндорск). Уверен, что по художественной силе этот рассказ намного выше большинства произведений о гражданской войне.

А в этой книжке мне понравились только старые иллюстрации: