Рэгтайм

По прочтении романа я попыталась слушать музыку одноименного с названием жанра, и она мне не понравилась, но это не суть важно. В отличие от романа, который с первых строк увлекает своим удивительным ритмом и стилем.

Хотя поначалу кажется, что весь сюжет - это разрозненные зарисовки на тему американской истории начала XX века, где вымышленные герои прекрасно сосуществуют с реальными историческими персонажами. Форд, Гудини, Драйзер предстают на страницах романа ожившими легендами, а большие или не очень зарисовки на тему их собственных историй служат прекрасным дополнением к сюжетному полотну.

Постепенно разрозненные кусочки сюжетных линий начинают все ближе соприкасаться с друг другом, когда на фоне вроде бы отдельных лоскутков начинает вырисовываться целая и цельная картина на тему общественно-политической, социальной и мировой истории, где личная история человека как часть общего глобального процесса.

При достаточно небольшом объеме романа, он удивительным образом затрагивает сразу несколько насущных и важных проблем: эмансипация, феминизм, расовая дискриминация, полицейский и чиновничий произвол, профсоюзные движения, эмигрантская доля тех, кто приехал сюда за лучшей долей, семейные и личные драмы, борьба за справедливость и удивительное переплетение человеческих судеб. Вот уж действительно Как причудливо тасуется колода порой....

На фоне масштабных проблем и значимых событий особым образом звучат личные истории героев, вобравшие в себя взлеты и падения, любовь и трагедии, горечь и радость.
Полный иронии, роман читается легко, если получится уловить этот ритм, в котором он звучит и стать созвучным ему....

Не жалейте флагов, или По закону несправедливости

Белый. Ослепительно-синий. Белый. Белый. Треск и щёлканье флагов под свежим ветром с Атлантики. Белый. Чёрный… Чёрный?! Ну нет, чёрным здесь не место!

Короткое время рэгтайма. Короткое, но такое насыщенное, что впору назвать его эпохой. Гудини, Драйзер, Фрейд, Пири, Бербанк, Эдисон, Генри Форд, Дж.П. Морган, Вудро Вильсон, эрцгерцог Фердинад, Панчо Вилья — персонажи романа, аллегорические фигуры на карте места-времени. А главные герои безымянны, но решительно завладевают нашим вниманием: Отец, Мать, Младший Брат Матери, Тятя, Малышка…
В великой стране пытаются выжить и ужиться друг с другом её приёмные дети — часто злые, часто неразумные. Политика. Много политики. Люди отстаивают свои убеждения и своё представление о том, как должна быть устроена жизнь.
И тут же — детство и юность кинематографа — от книжек с «оживающими картинками» (стоит лишь пустить страницы веером из-под пальца) до первых завоёвывающих общее признание серийных фильмов. Вот честно: когда Тятя продал первую такую книжку (с маленькой фигуристкой) в магазинчик, как бы сейчас сказали, «приколов» — у меня слёзы навернулись. Хотя никто не умирал, не расставался навсегда, не клялся в любви…
Среди главных героев вдруг появляется эпизодический персонаж: Коулхаус Уокер младший. Постепенно, как вариация, перерастающая в лейтмотив, он становится центральной фигурой повествования, потому что…
Несправедливость. НЕСПРАВЕДЛИВОСТЬ!!!
Коулхаус — свободный человек. Но — чёрный. И лишь поэтому некоторые белые думают, что им можно всё…

Коулхаус вещью не сделался. Он объявил войну белым ублюдкам, отнявшим у него самое дорогое в жизни.

…грохот звёздно-полосатых полотнищ над головой, фейерверки перерастают во взрывы. И над всем этим звучит рэгтайм: энергичные и грубоватые аккорды левой, прихотливые и замысловатые синкопы правой, и выше них, выше нас — отстранённое лицо Музыканта: слегка насмешливое, слегка высокомерное. Такое, что хочется встать навытяжку, как Младший Брат Матери перед Коулхаусом Уокером и, глядя в его полные горечи глаза, чувствуя, как все заранее приготовленные слова вылетели из головы, вымолвить пересохшими губами только одно:
— Знаю, как взрывать.

На самом деле хорошо, что я пишу эту рецку много позже опосля прочитанного. В свете интересных американских событий с массовым и неистовым падением части американской нации на колено. Лично для меня, конечно, не случилось ничего особого нового. Но тем не менее.
Книга, кстати, очень клипово сделана, прямо на нынешний лад. И доктороу в какой-то степени выглядит новатором. Этот калейдоскоп событий, что стремительно проносится перед глазами, пока не цепляется хоть за каких-то персов, чтобы зазвучало подобие историй, а не стремительный пересказ событий начала ХХ века.

Сразу бросается в глаза эвелин несбит, безусловно. Женщина с очень интересной и, пожалуй, трагической судьбой. Можете погуглить, ежели захочется. Как интересно вписал ее доктороу в канву одного из ответвлений истории, а потом внезапно выбросил.
Так же, как выбросил на поругание и дальнейшую неизвестность еще одну несчастную женщину. Которая пошла продавать свое тело, чтобы прокормить дочь, потому что папаша притащил их в америку, но весь такой талантливый страдал и не зарабатывал банально на кусок хлеба. Зато, как только узнал, чем кормится его семья, разорался, выпнул из дома типа гулящую, падшую жену и увез дочку. Сволочь конченая. Так же этот урод поступил и с эвелин, которая увидела девочку на улице в грязи, в пыли и стала помогать им. Мол, еще одна проститутка на их честные головы. Короче, лично у меня нет индульгенции для этого мерзавца, несмотря на весь его талант и последующие успехи. Лицемер и подлец.

А следующие персы - это чисто американское семейство с деньгами и положением, в котором все шло, как положено. И папаша был герой-полярник, и мамаша рожала деток и была вся такая безупречная леди. Ее брат несколько портил картину, потому что был какой-то беспутный мечтатель. Но так-то все путем: и семейные ценности, и бизнес. Как вдруг. Из клумбы возле их особняка выкопали новорожденного младенца. Чернокожего. И вот тут начинается демоническая хохма и развал традиционного американского семейства.
Папаше это очень сильно не понравилось, но мамаша оставила дитятю и найденную родильницу при себе, отпинав копов от убийцы. Я называю эту девицу убийцей, потому что младенцу просто повезло остаться в живых. Но убийцей была не только юная чернокожая служанка, принесшая в подоле. Главным по убийствам там был ее ухажер, который поматросил ее, благополучно покрылся, затем приперся, когда прошли все сроки по родам и стал припираться в особняк как к себе домой. С наглым апломбом, открывая двери ногами.

Закопали ребенка в клумбу, а потом, когда пронесло, присели на шеи блаженных благодетелей и начали погонять. Да, рабство, расовая сегрегация, поражение в гражданских правах, притеснения, унижения, издевательства. Но двоим таким сильно угнетенным представителям американского общества ни разу ни в каком месте не жало заниматься любовью, а потом закопать плод своих утех в земельку. Я настаиваю, что ухажер, он типа талантливый музыкант еще, такой же убийца, как и его подружка. И это, видимо, ничего, бывает. Они же обиженные белыми угнетателями, так что им должны. Меня так и подмывало спросить, младенец тоже притеснял?
Зато потом. Зато потом меня маловато впечатлила покореженная гордость музыканта, чью машинку искалечили белые расисты, потому что он бесил их. То есть о своей гордости и достоинстве чувак много чего понимал и считал, ага. Правда бросил свою беременную женщину, а потом шастал в богатый особняк и ни разу не смущался банального факта, что он он подлец и детоубийца.
На юге чернокожие позволяли себе такое только тогда, когда становились фактически членами белокожей семьи, и действительно помыкали своими хозяевами. Но это другое, вы не понимаете. Впрочем, это действительно другое.

В общем, через эту машинку, то есть гордость сына африки, разгорелась большая и кровавая баня, в которой сгорело (аллегорически) и белое семейство, и вообще погорело много народу. Журналисты вот наварились знатно.
А что меня порадовало. Беспутный брат мамаши нашел себя в защите несправедливо обиженных. Сначала встал на сторону музыканта и нехило помог ему в борьбе супротив подлой системы. Потом двинул в мексику, делать революции. И не только это. В нем открылся талант подрывника и создателя оружия. Круто, когда кто-то находит себя, долго болтаясь в проруби и ощущая никчемность. Но наступает момент, и вот оно. Человека находит призвание.

В общем, у доктороу получилась очень даже неплохая ретроспекция жизни американцев на заре прошлого века вкупе с парой-тройкой больших историй. Правда подозреваю, что в моем случае был достигнут обратный эффект. То есть часть его положительных персов в моих глазах были кончеными подлецами и мерзавцами, ага.

Роман Доктороу сделался классикой американской литературы на наших глазах и подтверждение этому его отражение в других сферах искусства – фильмах, мюзикле, обучающей литературе. Русскоязычному читателю достался еще и дополнительный бонус – современный российский писатель Василий Аксенов пересказал нам роман. Этот роман – своеобразный поток сознания в ритме рэгтайма умного и эрудированного, хорошо знающего историю своей страны автора. И едкого, как кайенский перец! Доктороу возьмет современное ему представление об Америке начала XX века и нарисует на него сатирический шарж, подобно тому, как один из его героев рисует и вырезает силуэты из бумаги. И картинки заскользят под пальцами, и герои романа задвигаются, заживут и расскажут нам свои истории. И каждая история будет как веточка дерева, которые в результате сплетутся в плотную крону сюжета.

Как по словам автора, кто-то ... живет настоящей жизнью, а кто-то лишь винтик в судьбе другого, лишь повод для чужой судьбы , так судьбы вымышленных персонажей переплетутся с судьбами исторических личностей, таких, как Гудини, Пири, Генри Форд, Дж.П. Морган и Эмма Голдмен. Вот они, ничуть не менее живые в рассказах Малыша - Папа, Мама, Младший брат Мамы, Тятя и Малышка. И несчастный Коулхаус Уокер младший, с его чувством собственного достоинства, на его беду опередившим свое время. В их историях, как в разных зеркалах, отразится история Америки начала века, когда под синкопы рэгтайма рождался двадцатый век с его войнами, революциями, сексуальной свободой и кинематографом. Век, в котором всем известный европейский призрак переплыл океан и (сейчас будет, как в учебнике по марксизму-ленинизму, но из песни слова не выкинешь) рабочие массы обрели самосознание и поняли необходимость борьбы за свои права, когда чернокожее население перестало считать нормой расовое неравенство, и начался расцвет феминистического движения. Когда во всех сферах человеческой жизнедеятельности закончилась эра избранных и началась эра масс.

Как на картинах уже появившихся импрессионистов, автор сочными мазками рисует нам этот мир. И мы видим нищету эмигрантских кварталов и благотворительные балы богачей, променады одетых во все белое отдыхающих под океанским бризом и стачки заводских рабочих из-за мизерной зарплаты. Подъем патриотизма обывателей под звездно-полосатым флагом и фейерверками не отменяет махрового расизма, и кипение этого чудовищного котла уже взрывается первыми революционными выступлениями. А над всем этим гремит рэгтайм и начинается эра Великого немого и фабрики грез.

Автор поймал момент, когда мир, подобно кабинке на рельсах на вершине аттракциона, застыл на развилке между золотым веком старого мира и новым, уже гремящим моторами автомобилей и самолетов, создающим новейшие средства уничтожения себе подобных и придумавшим наивную и опасную сказку о равенстве людей. Еще мгновенье и мир непоправимо ухнет в XX век со всеми его ужасами и обретениями.

Восхитительно! При том, что исторические реалии того времени и той страны совершенно вне поля моих интересов, а вот поди ж ты, "Рэгтайм", в котором отражена истинная душа Америки начала ХХ века, оказался бескомпромиссно захватывающим воображение романом. Поразительно гармоничная мешанина персонажей - реальных и вымышленных, разрозненные кусочки историй, то одной гранью, то другой примыкающие друг к другу. Громкие знаковые имена эпохи - Форд, Морган, Гудини, Фрейд, Хомер, Пири, Голдмен и прочие прекрасно соседствуют с другими персонажами книги - безымянной семьёй, история которой и является главным связующим звеном романа. Вглядываясь в этих схематичных, казалось бы, Деда, Папу, Маму, Младшего брата Мамы, Малыша, а также Тятю и Малышку, в то, что с ними происходит, усматриваешь практически все характерные черты "эры рэгтайма".

В маленьких, но многочисленных зарисовках изумительными чёткими штрихами показан переход общества в новый, совершенно иной со всех сторон XX век. Тут и жуткие городские трущобы, в которых ютятся семьи мигрантов, едва сводя концы с концами; и благотворительные балы совершенно изумительного идиотизма; и хлынувшие из Европы передовые и не очень идеи - фрейдизм, феминизм, анархизм; и пик эры прогрессивизма, с реформами во всех значимых системах страны, включая конвейеры Генри Форда, профсоюзы и кинематограф, и конечно, укрепляющуюся гражданскую позицию среднего класса. Прекрасный и ужасный подъём Америки накануне войны и последующей Великой депрессии.

В паутинке частных историй в фокусе романа внезапно появляется Коулхаус Уокер младший. Чернокожий мужчина средних лет с образцовым чувством собственного достоинства, никак не вписывающийся в ещё расистское общество Америки. Он готов любыми способами отстаивать свои права и наказать тех, кто поглумился над ним. У него это почти получается, но какой ценой...

А ещё у романа потрясающий стиль, точнее он тут не один, он постоянно течёт и изменяется. Не знаю, правда, кому за это поклониться: то ли Эдгару Л. Доктороу, то ли Василию Аксёнову, который переводил "Рэгтайм" на русский. В любом случае текст сочный, разнообразный и очень образный.

И напоследок немножечко рэгтайма...

It was in vaudeville and he was on the bill,
With all the singers, dancers, acrobats and clowns,
There was a dancing bear, even a dog act there,
And a comedian who never let em down,
But, when he came on to do his fav'rite song,
He really wowed em in the cities and the towns,
They came from near and far, to see the vaudeville star,
The entertainer!
("The entertainer", Скотт Джоплин)

В темной уютной комнате устраиваешься поудобнее на диване. На полу стоит фильмоскоп. На белой стене - последовательно меняющиеся кадры.
Вот Гудини общается с обычной американской семьей, а вот он же - показывает свои головокружительные номера, представления на грани человеческого воображения.
А вот Зигмунд Фрейд, посетивший Америку со своей теорией, перевернувшей сознание человечества и взбудоражившей Европу.
Вот Генри Форд, блестящий предприниматель, гений своего времени, любуется плодами своей гениальности - первыми съехавшими с конвейера новенькими фордами, модель "Т".
А это Джон Пирпонт Морган - важный, знающий цену всему, олицетворяющий власть, почти всемогущий. Морган плывёт в Египет, охваченный новой идеей, хотя, казалось, ничто уже не зацепит его, циничного в своем величии.
На следующем кадре - Эмма Голдман, или Красная Эмма. Женщина - ходячая идея. Она долго вещает с трибуны, а потом ведет под руку другую красивую женщину и уводит её в никуда.
Дальше - Гудини представлен эрцгерцогу Францу Фердинанду. Эрцгерцог с супругой несимпатичны, даже отталкивающие. Люди с отсутствующим взглядом, словно полностью ушедшие куда-то в себя.
Вперемешку с этими вызывающими восторг кадрами - небольшие зарисовки о жизни обычных жителей Америки. Людей, приехавших в эту страну Свободы и Демократии в поисках лучшей жизни. Людей, которых полностью захватила эта american dream. Людей, пытающихся добыть себе пропитание, накормить ребенка и всё ещё верящих в лучшее. Людей, живущих спокойной размеренной мещанской жизнью. Все они сначала, на фоне Сильных и Великих сего мира, - просто толпа, одинаковая и безликая. Но дальше создатель этого диафильма по очереди будто выдергивает из толпы кого-то и ставит в центр нового кадра.
Вот в кадре - обычная бедная еврейская семья из Западной России. Тятя и Малышка. Безымянные, практически безголосые. Робкие и чистые, в последних кадрах они предстают уже несколько преобразившимися, в полный рост, совершенно прекрасными.
А вот - семья американская. Отец, Мать, её Брат, Малыш и его Дедушка. Опять без имен, но каждый - со своим, ярким характером. Они живут обычной жизнью приличной американской семьи, пока кадр не сменится.
В следующем кадре, практически теряющаяся на фоне этой БЕЛОЙ семьи бедная ЧЕРНАЯ девушка со своим новорожденным бэби. Картинка вздрагивает, недолго задерживаясь, сменяется следующей, но надолго остается в памяти зрителей.
И дальше - несколько кадров, внушительных и запоминающихся. Черный Герой, Коулхаус Уокер, ярким пятном уже выделяющийся на фоне всех "белых", на голову став выше самых Сильных и Великих мира сего. Как сказали бы люди, жившие через несколько -десят лет после, Крутой Уокер. И крут этот ниггер не масштабностью своих поступков, а своим внутренним стержнем, готовностью идти за идею.
Последние кадры - снова Гудини, убийство эрцгерцога Фердинанда, смерть Дж. П. Моргана. Счастливые Тятя и Мама. Красивые Малыш и Малышка. И шоколадный малыш. Великая страна, большое будущее.
И дивная мелодия рэгтайма...

Отличный исторический или псевдоисторический роман, в котором автор не сразу погружает в главную сюжетную историю, а сначала описывает эпоху в которую она свершилась, через описание исторических персонажей и событий, которые формировали эпоху.
И описание эпохи восхитительно: герои, злодеи, скандалы, то без чего их «невозможно представить, и еще труднее понять».
Скандал с убийством архитектора Уайта, первая фотомодель Эвелин Несбит, первый автомобиль с конвейера, Гарри Гудини, Фрейд, Джи.Пи.Морган, Эмма Голдман оживают на страницах романа. И повествование немного напоминают то, что позже сделает Флориан Иллиес в «Лето целого века». Все уместились на страницах: и бедные и богатые, и капиталисты и анархисты, социалисты, музыканты, художники, писатели, артисты и даже бейсбол.

Во второй половине книги проявляется главный герой и основной сюжет связанный с нетерпимой несправедливостью белых в отношении черных. «Ниггер» посмел вести себя как белый, имеет наглость заявлять о своих правах, надо поставить выскочку на место, думает типичный белый скуф. Над кем еще можно саутвердиться, если не над ниггером. И вот, когда исчерпаны и безрезультатны законные способы защиты, убита невеста, герой переходит к открытому террору. Где грань, за которой борьба за справедливость становится преступлением. Какой путь выбирает отчаяние, когда все светлые дороги закрыты.
Так в малом масштабе, будто на игровом в романе проявляются все главные язвы, которые будут разрастаться мучат людей весь ХХ век и перейдут в ХХI.

Отличный перевод Аксёнова передает язвительность и остроумие текста, что стоят, например «остроумие лопалось на ее губах, подобно пузырям эпилептика», про светскую даму, живущую в своей золотой реальности. Кстати, любопытно переданы бейсбольные термины, которым до сих пор нет устоявшегося аналога в русском за ненадобностью.

В общем, мне понравился роман. Пожалуй стоит посмотреть и фильм.

Богатые декорации с Гудини, Фордом, эрцгерцогом Францем-Фердинандом, даже доктором Фрейдом и Карлом-Густавом Юнгом, много сюжетных линий, но в центре всего история обычной американской семьи: Родитель, Мать, Отец, Малыш, Младший Брат Матери, которые живут себе припеваючи, пока не находят возле дома чернокожую женщину Сару с её бэби. Потом объявляетс и отец ребёнка - тоже чернокожий, музыкант Калхаус Уокер-мл.

Поначалу трудно читалось, не мога понять, что за разрозненные куски историй, но когда они сплелись в сюжет - это было волшебно, и Эвелин Несбит, и Тятя с Малышкой, и всё то же семейство, единая мелодия. Рэгтайм.

Кстати, совсем недавно читала о расизме, но там гораздо позже по времени и всё совсем не так, тут другой угол, и другая точка зрения гордого и свободного Калхауса на проблемы расовой дискриминации, ведь всё не закрутилось бы так, как закрутилось, будь Калхаус типичным негром, с покорным и услужливым отношением к "хозяевам" жизни.

Тот момент, когда от книги не ожидаешь ничего, потому что даже не помнишь, как она попала в виш и почему. Открываешь... и оказываешься втянутым в вихрь событий, череду исторических имен времен начала 20 века в Америке. Особо мое внимание привлек Гарри Гудини, чья персона занимает меня очень давно. Было непривычно и познавательно погрузиться в эпоху рэгтайма; рэгтайм я, кстати сказать, ни разу не слушала. Очень насыщенное повествование, всего-то страниц 300, а будто вдвое больше. Эпоха рэгтайма - каких-то лет 10, но сколько всего произошло: негры и женщины начинают качать свои права, Форд выпускает и улучшает свои машины, Гудини пытается самосовершенствоваться, грезя о мамочке, Зигмунд Фрейд брезгливо посещает Америку, а бедные евреи - иммигранты могут неплохо устроиться в новой для себя реальности.
Мощное, яркое, страстное произведение, как, вероятно, и сама давно минувшая эпоха и люди, жившие в то время.

Примерно первую треть своего объёма книга старалась меня запутать и сбить с толку. Надо признаться, что это ей почти удалось и я уже начинал ловить себя на некотором смятении в отношении будущей своей оценки — намечалось что-то в районе "удовлетворительно".

Но тут автор решил, что погружение читателя в означенные рэгтаймовские времена состоялось и событийный ряд выпрямился в одну стремительную прямую — закончились всякие петли объездных и подъездных и автострада романа приобрела уютную и надёжную ширину и ровность. И весь этот хайвейский комфорт так и продолжился до последней строчки интересного и неординарного романа.

Вообще, примерно до половины объёма на заднем плане читательского сознания маячил "Манхэттен" — не остров Манхэттен и не историческое ядро Нью-Йорка, а одноименный роман Дос Пассоса: и по времени действия романы стоят неподалёку друг от друга, и по энергетике и стилистике соседствуют. Однако постепенно роман Доктороу выплыл на первый план и занял центральное место в зоне внимания (а роман Дос Пассоса уплыл на задний фон, чтобы потом переместиться в тело рецензии-отзыва).

Вообще роман Доктороу очень стильный, настолько, что спервоначалу чуть напрягаешься, однако обозначенные в начале романа сюжетные линии нескольких персонажей постепенно сливаются в один событийно-драматический центр. Но от этого слияния и превращения роман в линейный его стильность никуда не девается и не уничижается, а с учётом социальной значимости проблематики (права цветного населения в США в начале XX века) так даже ещё и приобретает дополнительные смыслы.

Ну и, наконец, небольшой объём радует — всё чётко, всё по делу, всё толково и по существу.