Колымские рассказы

 «И я понял самое главное: что человек стал человеком не потому, что он божье создание, и не потому, что у него удивительный большой палец на каждой руке. А потому, что был он физически крепче, выносливее всех животных, а позднее потому, что заставил своё духовное начало успешно служить началу физическому.»

На «Колымские рассказы» я настраивалась больше полугода, ожидала ужас и зверство сталинских лагерей - боялась, настраивалась…

И вот, после биографии Сталина и первой книги о войне, я посчитала, что готова. 

С замиранием сердца открыла книгу иии… оказалось ничего холодящего кровь там нет. Вздохнула с облегчением и лёгким разочарованием. 

Приятного, разумеется, в этих рассказах тоже нет, но все же эти рассказы можно и школьнику читать - описано все очень щадяще. 

Книга ведётся от лица арестанта, много много небольших рассказов о жизни (а правильнее будет сказать, о существовании) арестантов на Колыме. 

Рассказы интересные, но не очень. Меня не зацепили. 

Мне хватило половины книги, что бы понять, что нет смысла читать книгу дальше. 

И так, выписав несколько цитат, я без сожалений, закрыла книгу. 

"Архипелаг" ГУЛАГа был весьма неоднороден: разные места заключения отличались друг от друга разной степенью тяжести условий - от просто невыносимых до таких, которые гарантируют если не смерть (хотя шанс получить освобождение таким способом был очень высок), то полное истощение и потерю здоровья до конца своих дней. В одном из таких лагерей - Севвостлаге, что на Колыме - и отбыл срок Варлам Шаламов. Труд на износ, который даже рабским назвать - сильно приукрасить (в рабах как в капиталовложении хотя бы были заинтересованы, а тут убивай - не хочу: привезут этапом новых, родина богата на "человеческое сырьё", как назвал з/к з/к Горький после тура по Беломорканалу); мороз зимой в 30-40-50-60 градусов (при этом согреться негде и нечем; ни одежды, ни печи, ни даже стен иногда); блатной мир, нисколько не похожий на распространённый в определённых кругах поэтизированный образ; конвой, который ожесточён донельзя и имеет куда больше возможностей безнаказанно пристрелить исполнить высшую меру вакансию. Наказание, соразмерное мало какому преступлению. И уж тем более сфабрикованному по 58-ой статье.

Уже освободившись, Шаламов начал писать рассказы о том, что было на Колыме. В них собраны истории разных людей, с которыми он отбывал срок, события, свидетелем которых он стал. И Шаламов особенно настаивал на этой особенности своего повествования - "документальное свидетельство". Без искажений, без попыток соединить события "исторически", погрузиться в поиск причинно-следственных связей. Просто свидетельство, просто "фиксация исключительного состояния".

Подобный исключительный опыт доступен не каждому (к счастью), поэтому и писать о столь тяжких событиях может правдиво писать только тот, кто их пережил. Но проблема в том, что и представить, полноценно вообразить подобное по рассказам другого человека чрезвычайно сложно. Наверное, именно поэтому - из-за невозможности по-настоящему передать, что именно с тобой происходило все эти годы в лагерях, из-за неспособности другого даже и при большом желании услышать и понять - бывшие з/к, дожившие до освобождения и возвращения в семьи, довольно редко делились тем, что с ними происходило.

Поэтому и так важно узнать хотя бы те истории, которые стали публичными благодаря таким писателям, как Шаламов. Как, в каких условиях выживали в лагерях, что происходило там с людьми, как человек может вцепиться в жизнь намертво, лишь бы её не отпустить. Как ради понравившегося свитера можно запросто зарезать человека, видя в нём лишь досадную помеху, которая сразу и добровольно свитер не подала. Узнать, чтобы не жить в позиции "не вижу зла, не слышу зла, не говорю о зле", чтобы владеть как можно более полной информацией обо всём спектре возможностей человека. В знании – сила.

Вдохновляющая цитата (+ сравнение показывает, насколько отличаются выводы Шаламова от выводов Солженицына):

Лагерь – отрицательная школа жизни целиком и полностью. Ничего полезного, нужного никто оттуда не вынесет, ни сам заключённый, ни его начальник, ни его охрана, ни невольные свидетели <...>

Каждая минута лагерной жизни – отравленная минута.

Там много такого, чего человек не должен знать, не должен видеть, а если видел – лучше ему умереть.

Каторжная проза -- это особый вид литературы, рассматривающий человеческий мир с совершенно чуждой для обывателя стороны. В ней описывается абсолютно иное существование, которое по своей небывалости может показаться инопланетным. Шаламов в своих "Колымских рассказах" приотворяет завесу тайны с тех вещей, которые, как кажется, лучше не знать. С первых же страниц на читателя опрокидываются бесконечные сонмы людских страданий, таких бессмысленных, почти нечеловеческих страданий. Читая и осознавая всю убогую реальность написанного, ты не веришь, что человек способен сотворить подобное.

Мысленно примеряя на себя жизнь каторжника, я ощущал почти физически давящий на меня дискомфорт. Жизнь в промозглом и тесном бараке, из которого тебя ударом приклада выгоняют на пятидесятиградусный мороз. Тяжёлый, немыслимо тяжёлый многочасовой труд на прииске, где тебя заставляют копать, грузить, таскать до поздней ночи. Грошовый дневной паёк, состоящий из двух ложек каши, миски жидкого супа и пятисот граммов чёрствого хлеба, который никах не спасёт тебя от каждодневного сосущего голода. Суровые и жестокосердные начальники, не считающие тебя за человека, главенствующие среди заключённых блатари, отбирающие у тебя последнее и способные за просто так зарубить тебя, как свинью. Вши, не дающие спать по ночам. Цинготные язвы, облепляющие тело и страшно болящие. "Колымские рассказы" полны этим. Они представляют собой концентрированное страдание.

Каторжник вынужден жить одним днём. Загадывать на будущее не приходится, ведь уже завтра он может умереть от воспаления лёгких или от проткнутого шилом горла. Каторга не исправляет людей, не делает из вора или убийцы законопослушного гражданина. Каторга калечит человека, нещадно уродуя его нутро. Побывав в аду, не рассчитывай вернуться домой таким же, каким ты был раньше.

Прозу Шаламова отнюдь нельзя назвать развлекательным чтением. Читать его больно. Если всерьёз погрузиться в тот мир, что показывает нам Шаламов, то ничего, кроме томительного напряжения и безотчётного страха, вы не почувствуете. Впрочем, не стоит забывать и про художественные особенности автора. Несмотря на царящую там мерзость, его текст обладает дьявольской притягательностью. Мне кажется, что прочесть Шаламова должен каждый. Это позволяет взглянуть на привычный мир совершенно другим взглядом. В общем, книга стоящая. 10 отмороженных пальцев из 10.

Человек ко всему может привыкнуть - голоду, холоду, побоям, смертям. Такова его природа, потому что психика бы очень сильно пострадала. И чтобы её сохранить, на помощь приходят инстинкты;то, что заложено в людях на бессознательном уровне. Целью становится выживание, какие бы тяжёлые условия не окружали человека.
Поэтому колымские заключённые изо всех сил старались найти тёплые места работы, где они смогли хотя бы час погреться ;знакомых врачей, у которых можно провести неделю - две в изоляторе. Но медики не  попрекали узников , они откармливали арестантов  и приводили в норму,хотя не стоит ожидать, чтобы   болячки там вылечивали. Оставались и вши, и гнойники, переломы, воспаление почек,но главное - не надо было  работать!
Почему-то эти люди не смогли привыкнуть к труду. Варлам Шаламов часто возвращается к мысли, что именно в таких местах, где всё обязывает трудиться, у человека навсегда закладывает отвращение к этому делу. Нельзя рассчитывать на то, чтобы потерявшие всякий смысл существования люди, на которых даже норму калорий не рассчитывали , стали бы покорно исполнять все поставленные задачи. Всякий находил своё развлечение:один молился;другой воровал туши свиней в надежде, что его никто не заметит, а третий хотел просто  забыться.
Если невольник умирал на Колыме , то на его могиле даже крест не ставили. А письма от знакомых туда доходили крайне редко. Купившие в ларьке на кое-как раздобывшие деньги  продукты нельзя было ни в коем случае уносить с собой в барак или прятать, потому что каждому заключённому снился хлеб и млечный путь из  сгущенного молока...
Жутко представить, что пережил автор, потому что в реальности всё было намного страшней. Вырвавшись из ада,  Шаламов описал то, к чему точно нельзя возвращаться никогда. Многих ссылали по 58 статье, политической; в стране происходила настоящая "чистка" и время "большого террора";это было 80 лет назад. Хотя и по сей день книга не теряет своей актуальности...

Серый мир. Именно с этих слов я хочу свою рецензию. Я часто слышу как мои знакомые, друзья, близкие да и просто не знакомые люди жалуются на жизнь: работа достала, дома жена пилит, муж не помогает, дети не слушаются, денег нет... Кто-то же и вовсе плачет из-за ногтя или же из-за не пойманного покемона. К сожалению, человек устроен так, что он в первую очередь думает о себе, а потом уже о близком окружении. Он стремится угодить себе: в еде, питье, жилище... Получая что-то, он желает получить еще больше... К чему это я? Люди, которые десятками лет мотают сроки на приисках, в вечном холоде, в бараке со вшами; люди, которые убить друг друга за краюшку хлеба и живущих по воровским законам - они живут сегодняшнем днем, и планируют будущее не более чем на день. Хотя живут не верно сказано. Они просто существуют, у них нет целей, нет чувств, нет эмоций. Они уже не знают что такое любовь, дружба, у них больше нет семьи, где их ждут, у них нет дома - некуда возвращаться, да и никто не отпустит - ведь они всего лишь шлак для остальных людей. Они работают по 12 часов на холоде, таская тяжелые бревна и получают лишь краюшку хлеба на паек раз в день. Их одежда вся изорвана и покрыта вшами, у них нет валенок - ноги обмотаны грязными, никогда немытыми портянками, все ноги в гнойных язвах, никогда не заживающих, а только разрастающих. У них нет чувства сожаления ни к себе, ни к другим. Они стали подобно животным - только звериный инстинкт заставляет бороться за каждый прожитый день. Им абсолютно все равно что происходит в стране, с окружающими людьми. Им все равно что происходит с ними. Лишь бы не замерзнуть. Лишь бы не умереть от голода. Их мир сер. Они живые мертвецы. Им никогда не видать воли. Все живое, человеческое в них умерло. Осталась только злоба на весь мир. Я невольно сравниваю их с нами, с простыми вольными современными людьми. Все наши обиды, злобы на нашу жизнь кажутся мне пустяковыми. Мы должны беречь то, что имеем. Свою человечность, свою любовь, свое желание помогать людям, оказывать сочувствие. Радуйтесь тому что в вашей жизни есть краски, пускай хоть только черная и белая. Ведь чей то мир стал серым, безразличным. Хотя наше мировосприятие зависит от нас самих. Но это уже другая история.

Трудно поверить, что такое вообще возможно. Трудно поверить, что в цивилизованном государстве могут быть места, где жизнь ничего не стоит, где люди, изнемогая от холода и голода должны были работать по 16 часов в сутки, где сильный здоровый человек может «погаснуть» за каких-то 20-30 дней, где практически нет никаких норм морали, где каждый сам за себя и пытается выжить любым возможным способом. У меня после прочтения возникло только одно желание – хотелось, чтобы всё написанное Шаламовым было выдумкой. Но боюсь, что далеко не всё, если вообще хоть что-то было выдумано.

Стыдно признаться, но про «Колыму» до того, как взял в руки книгу Варлама Шаламова я не знал вообще ничего. А это вовсе не шуточки вроде известной «Будете у нас на Колыме…». Кажется чудом, что автор не сломался, перенёс все муки, остался жив, да ещё и нашёл силы написать о годах, проведённых в лагере. Семнадцать лет на каторге это у меня даже в голове не укладывается – срок просто огромный с учётом всех условий тамошней жизни.

Не так давно я прочитал «записки из мёртвого дома» Достоевского. Несмотря на то, что Шаламов упоминает в «колымских рассказах» «записки из мёртвого дома», общего у этих книг немного. Их объединяет разве что общая тема – человек на каторге. Всё остальное сплошь различия. Варлам Тихонович упоминает о «Записках…» лишь для того, чтобы показать огромную разницу между каторгой достоевского в Омске и Колымой, а также каторгой середины XIXв. и каторгой середины XX. Как писал позже Шаламов: «Колыма не была Мертвым домом, Колыма была лагерем уничтожения.» Что же касается моего восприятия этих двух произведений, то Достоевского я с трудом дочитал из-за большого объёма и слишком размеренного и скучного повествования. Шаламов же пишет очень кратко, ёмко и интересно. Что-то есть притягательное в его текстах.

Сложно дать оценку «понравилось» или «не понравилось». «Колымские рассказы» на мой взгляд интересны больше как исторический документ, причём очень хорошо и интересно написанный. Но такие книги едва имеет смысл читать ради удовольствия – это никоим образом не лёгкое чтиво.

P.S. Какая говорите самая «страшная» книга? «1984»? Почитайте «колымские рассказы». Возможно ваше мнение изменится.