По направлению к Свану

Цветы с неиссякаемою щедростью, неустанно одаряли меня свои очарованием, но не давали мне углубиться в него, подобно мелодиям, которые проигрываешь сто раз подряд, так и не приблизившись к постижению их тайны.

Это делало их непознаваемыми одно для другого, это их, если можно так выразится, заключало, вдали одно от другого, в закрытые и несообщавшиеся сосуды дней.

Я знаю множество предметов и очень мало людей.

Там, как и везде, я знаю всех и не знаю никого.

В ту пору я имел обыкновение глотать страницу за страницей, а думать о другом.

Мать, не поднимая шума из боязни рассердить его, смотрела на него с умильной почтительностью, но не очень пристально, чтобы как-нибудь не проникнуть в тайну его превосходства.

И когда Франсуаза вынимала булавки, отцепляла куски материи, раздвигала занавески, летний день, открывавшийся за ними, казался таким мертвым, таким незапамятно древним, точно пышная тысячелетняя мумия, которую нашей старой служанке надо было бережно раскутать, освободить от всех ее саванов, прежде чем она появлялась набальзамированная, в своих золотых одеждах.

Всякое существо, когда мы перестаем видеть его, разрушается; следующее его появление — новое создание, не похожее на то, что непосредственно ему предшествовало, хотя кое-что и сохраняется в нем от прежних встреч.

Как многие интеллигенты, он не мог просто говорить о простых вещах. Для каждой из них он находил изысканное определение, а потом обобщал.