Пальто с хлястиком

Писать Михаил Шишкин умеет. Складывать слова в фразы, фразы в рассказ.
В одном из эссе, составивших сборник, автор рассказывает , на чем основывается в выборе слов, когда пишет. Мысль изреченная есть ложь, поэтому выбирать надо как можно более редкие сочетания слов. Чем привычнее словесный оборот, тем более он затерт, тем меньше он выражает,
Как у всякой теории при применении ее на практике получаются как взлеты, так и провалы.
Щемящие последние фразы заглавного рассказа.
Краткое и красивое как на картине Ван Гога "небосвод, заросший звездами".
Несгласовано противоречащее друг другу "Будучи одновременно творцом и тварью отечественной действительности, русский язык является формой существования, телом тоталитарного сознания" и "Русская литература – способ существования в России нетоталитарного сознания".

А в целом - довольно-таки скучно. В Швейцарии всё хорошо, даже тюрьма. В России всё плохо, даже детство. Роберт Вальзер - творец и подвижник, Лидия Кочеткова - дура, загубившая собственную жизнь.
Журнал "Огонек", начало 90ых. Что, нет? В 2000 - 2010 написано ? О, у автора развито чувство стиля! Удачно воспроизвел.

Вот наконец случилось мое первое знакомство с писателем Михаилом Шишкиным. И как же хорошо, что я не бросила читать эту книгу на первых рассказах, а очень хотелось! Потому что могу понять и принять критику нашего государства - много чего в нашей истории неприглядного и по многим она прошлась катком. Но если это человек, детство и юность которого прошли в относительно благополучные 60-80гг, в Москве, а теперь он благополучно живет в Швейцарии, то от его лица все это про страну рабов, беспросветность и ложь, в разных вариациях - очень сильно попахивает коньюктурой. Такова европейская политика, да и всегда наверное таким было отношение европейцев к дикой и немытой России. Понимаю его желание ассимилировать в стране, которая его приняла, стала второй родиной (хотя первая для него и не родина даже - просто страна рождения). Уважаю искренний интерес и симпатию к истории и культуре Швейцарии - автор интересно пишет о ней и её героях. Но вот эти периодические вставки и даже несколько начальных рассказов о беспросветности и рабах чуть не отвратили меня от автора. И слава богу, что книгу надо было дочитать и я её не бросила!
Потому что бог с ней с коньюктурой. Пусть автор пишет то, что от него ждут на новой родине - лишь бы это пошло на пользу его благополучию. Потому что пишет он очень хорошо. Не могу объяснить, чем, но язык Шишкина затягивает. Это даже не красота, а какая-то наполненность, живой, не всегда ровный слог, но читаешь и нравится, и хочется ещё. И каждый рассказ или эссе здесь про разное, но все интересны и цепляют.
Автор рассказывает о себе или о своих родных - об отношениях с матерью, вине перед ней, об отце и дедушке, о своих военных сборах в студенческой молодости или о том, как пришлось поработать переводчиком почти лакеем при глубоко презираемом "новом русском". Странный рассказ - "Уроки каллиграфии" - стык искусства с чернухой: судебный секретарь в перерывах между рассказами разных жутких случаев из судебной практики практически объясняется в любви к искусству каллиграфии. Наверное это такой уход в себя от чернушности мира вокруг и воспринимается это даже как-то жутковато.
Но больше всего зацепили два рассказа-биографии. Это "Кампанила Святого Марка" - о трагедии любви и жизни Лидии Кочетковой, которая променяла личное счастье на эфемерную идею о революции. В результате пришла к полному краху всего и полному разочарованию в жизни. И по-моему, дело тут вовсе не в революционных идеях, было бы любое другое такое же вдохновляющее дело, Лидия с головой бы ушла в него, оправдывая этим свое нежелание и неумение строить личную жизнь. И в результате оказались несчастливыми два человека, любившие друг друга, но так и не сумевшие быть вместе. А Лидия ещё и в главном деле своей жизни получала удар за ударом, пока не пришла к полному краху всей жизни.
И вторая биография - "Вальзер и Томцак" - о швейцарском писателе Роберте Вальзере. Очень талантливом, не понятом и не принятым при жизни критикой и широкой публикой. Но который явился эталоном и образцом для подражания многим почитаемым и известным европейским классикам 20-го века. Вальзер и как человек был странным, неуживчивым, эксцентричным и больше мешал, чем помогал своему признанию. Шишкин очень интересно пишет и об этом человеке, и о его творчестве, так, что захотелось ближе познакомиться с произведениями Роберта Вальзера. Оба этих в общем небольших рассказа настолько сконцентрированы и вмещают в себе целую жизнь человека, что хватило бы на целый роман. У автора получилось вместить в такое небольшое пространство столько всего, что поражаешься этой глубине - и две эти истории действительно цепляют.
В общем, я рада, что прочитала эту книгу. И все, что я отнесла к минусам, готова автору простить и понять его - только за то, что он так хорошо пишет. Теперь в планах почитать и другие книги Михаила Шишкина.

Писать автор несомненно умеет. Но я, честно говоря, не помню книгу, которая вызывала во мне такое омерзение. Я с огромным трудом прочла первые 2 эссе, наполненные злобой, неудовлетворенностью автора. «В СССР/России все плохо, а вот Швейцария - рай на земле».
Я уже собралась бросать чтение, но решила, что надо прочесть хотя бы четверть сборника, чтобы окончательно утвердится в собственном мнении. И несколько последующих эссе, на мой взгляд, вышли весьма интересными. Автор, конечно, временами вворачивал своё брюзжание по поводу России и русского народа. Но они терялись в общем объеме. Повествование о Кочетковой меня всерьёз заинтересовало и я даже пожалела, что сборник не состоит из подобных рассказов.
А потом на 60% возникло эссе «В лодке, ...». И снова из всех щелей полез автор со своим мнением о житие-бытие на родине. И я читать дальше просто не смогла.

Михаил Шишкин. Пальто с хлястиком

Один вопрос занимал меня в писателе Михаиле Шишкине. Почему он не возвращается в Россию?

Шишкин – писатель первого ранга в современной русской литературе. Такого размаха авторского мышления, глубины понимания русского человека, более того – любви к нему, тонкости сопереживания к внешне несчастливым, но в глубине души наполненным благостью и благом героям, не сыщешь среди других издаваемых и обласканных не только издателями, но и критиками, и читателями литераторах. Его чувство языка бесподобно и укладывается в традицию Бунина, Набокова и Саши Соколова. Так почему даже конференция славистов, посвященная его творчеству, проходит за рубежом России из-за того, что он не соглашается приезжать на Родину?

В поисках ответа я оставлял за рамками случайное – семья или внешние условия (допуская сверх меры, что могут быть формальные ограничения на въезд). Это должна быть жесткая позиция и она обусловлена чем-то большим, чем банальные условности, - каким-то страхом, ненавистью или взаимным непониманием русского человека и наиболее русского из всех современных литераторов. В книге эссе и рассказов «Пальто с хлястиком» есть очевидный, кричащий ответ на мой вопрос.

Двенадцать текстов книги – признание в любви к семье, обрамленное заглавным воспоминанием про маму «Пальто с хлястиком» и финальным сентиментальным рассказом о выросшем сыне «Кастрюля и звездопад». Это тексты о русском языке, русском человеке и о прекрасной Швейцарии, которая стала второй Родиной для автора, ее людях и ее писателях. Это движение от кондовых, закованных условностями героев – к людям свободным. Это осмысление закованности в русский язык, который здесь, среди русского народа и русской власти, является носителем тоталитарности, несвободы, косности и бессмысленного бунта. Вне национального дискурса, в иноязычной среде русское слово становится личным, освобожденным от наносного и идеологического, говорение и писание на родном языке становится проявлением свободы.

Казалось бы банальное собрание, отсылающее к перебиранию воспоминаний, наблюдений и архивных текстов, становится манифестом. Самым жестким, рассчитанным на катарсис, становится почти дословное воспроизведение документов, найденных в швейцарском архиве. «Кампанила Святого Марка» - в хронологическом порядке приведенная переписка и фактология семьи швейцарского врача и депутата городского совета Цюриха Фрица Брупбахера и русской эсерки Лидии Кочетковой. История трогательной любви, завершившейся крахом, беспощадный и жестокий документ, обличающий русскую революцию, русского человека, тратящего жизнь, чувства и время «на какие-то химеры». Не стоит пересказывать сюжет. Каждый отечественный читатель должен найти в "Кампаниле..." своё прочтение истории, предубеждений, которыми полон каждый из нас, иного взгляда на жизнь, иных ценностей. Прочитав на каком-то истонченном, почти детективном восторге, на ознобе эту историю, я плакал и сожалел о том, что часть личности и веры Лидии Кочетковой жила и до сих пор живёт во мне. Как в русском человеке, как сыне своей эпохи, как носителе русского языка.

Михаил Шишкин не просто отрицает, он ненавидит ментальность, базовые основы России, являющиеся частью каждого живущего в стране, каждого говорящего здесь на родном языке. Он ненавидит волюнтаризм, тоталитарность, желание установить мнимую справедливость во всем мире, отрицание личного счастья, бездумие, гордыню, неосмысленность кошмара бытия и власти, устанавливающей нечеловеческие рамки для существования своего народа. Ненавидит беззаконие, которое есть ток крови русского человека. Не стоит его осуждать. Стоит прочитать и ощутить бездну, которая разверзается не под нашими ногами, а внутри нас. Для писателя, преодолевшего эту бездну по тонкой жердочке эмиграции, граница безумия проходит по государственной границе России. Лидия Кочеткова сохраняла эту границу вместе со своим телом, Россия была всегда с нею. Только не в ее мечтах и фантазиях. В письмах к любимому она оставалась чайкой, желающей любви и человеческого тепла. Не стоит ее осуждать или осуждать писателя, стоит понять иной мир, иные ценности, которые нам неведомы за колючей проволокой наших заблуждений.

Безусловно, писатель остается одиноким в любой стране. История Роберта Вальзера, чье имя всплывает в первых строках книги, чья история не менее важна для понимания личности и установок Михаила Шишкина, свидетельство этого. Пишущий человек уходит в свой мир и в свой шифр, никогда не рассчитывая на понимание и на благополучную жизнь и исход. Остается кляксой на снегу, кляксой в письменном ящике, соизмеряя вечные ценности с преходящими сюжетами обыденности.

«…Каким бы ни был мир, он оправдан существованием людей, подобных…» Михаилу Шишкину. Это отличная книга, ставящая точку в отношениях писателя с Россией и открывающая возможность переосмысления борьбы русского человека с самим собой и с иным миром.

Открытие этой истории для меня произошло еще в начале 2013 года, когда я случайно по Радио "Россия" услышала аудио-спектакль "Кампанила Святого Марка", поставленный по этой повести. И это было настоящее откровение! И теперь я еще более счастлива от того, что прочитала книгу. Переписка главных героев, реально живших людей - швейцарского врача Фрица Брупбахера и русской революционерки Лидии Кочетковой, началась еще в конце позапрошлого века и длилась 17 лет.

Шесть тысяч писем и почти платоническая любовь связывала этих двух людей, разделенных огромным расстоянием, громкими пустыми идеями и страхом перед близостью. А кампанила (колокольня) собора Св. Марка, вынесенная в название, служит и символом эпохи перемен, революций и слома традиций, и символом скорого крушения отношений главных героев, так как в 1902 году она разрушилась, а та, что сейчас стоит на площади Сан Марко в Венеции ее молодая копия.

Казалось бы, нас, современное поколение глобализации, интернета и бума социальных сетей, что может связывать с этими мужчиной и женщиной? А оказывается очень многое. Лидия, влюбленная в своего Фрица, еще более была влюблена в идеи коммунизма и борьбы за светлое будущее, равное для всех, а семейные ценности и прелести материнства ее не волновали, она смеялась над ними, отвергала и страшилась их. Почти также и сейчас: мы предпочитаем ложную свободу и буйство разума и отношений неизменной ценности - семейному счастью.

А Фриц потакал своей любимой и позволил ей быть свободной в народной борьбе за всемирный коммунизм. Так они и жили "вместе" - в совместной переписке, в которой так много нежности и грусти. Шишкин строит свое повествование из этих писем, перемежая их своими ремарками, и провожая читателя до печального конца - осознания героиней пустоты, никчемности, глупости, эфемерности тех идей, которые она когда-то предпочла семейному счастью, ценность которого поняла только спустя много лет, и горечь этого осознание неизмерима.

P.S.: Данная повесть опубликована в сборнике, посвященном Женщине - "Все о Еве" издательства "Сноб". Аудиоспектакль на просторах интернета мне так и не удалось отыскать, зато нашелся театральный спектакль - "Кампанила Святого Марка" в постановке Никиты Кобелева (авторский проект при поддержке Центра им. Вс. Мейерхольда). В ролях Лидии и Фрица: Катерина Смирнова и Егор Сачков.

еще одна книга Михаила Шишкина - значит, еще одна ситуация, когда я сижу и смотрю в белый лист экрана, на который не знаю, какие вылить слова, кроме своего восхищенного «ах».

потому что Шишкин не изменяет себе нигде, ни в рассказах, ни в эссе, ни в романах. это значит, что мы получаем неимоверной красоты текст, который по достоинству может оценить только человек, основным языком которого является русский.

в котором есть и фирменный стиль - емкие, густо приправленные как смыслом, так и языковыми красотами предложения, причем смысл часто оказывается то всеобъемлющим, то щемящим, а красоты такими, что хочется перечитывать и смаковать. есть и долгоиграющее, бесконечное переживание того, что из себя представляет Россия и что она делает со своими гражданами, а в этом сборнике добавляется Швейцария, куда автор эмигрировал. здесь к тому же, помимо художественных рассказов, много эссе и воспоминаний детстве и молодости автора - такое немного разрушение четвертой стены, приглашение читателя в личную жизнь пишущего, немного охудожествленное, но совсем не мерзотно-эксгибиционистское, чем сейчас любят грешить представители автофикшена.

в общем, я не знаю, чего вы ждете, если читали романы Шишкина и влюбились, как я. это текст из разряда «не хочу, чтобы заканчивался».

В Михаила Шишкина я влюбился после его "Письмовника", даже наверное больше в того Шишкина, который мне был дан в его трех, мной прочитанных, книгах. Это и "Венерин волос" и "Взятие Измаила".

Нынешняя книга - это сборник художественно-исторических эссе, и короткой прозы.

Пальто с хлястиком - это код самого Шишкина, это его приглашение в свой мир, где он проводит экскурсию по своему творчеству, по своей жизни.
Предельная честность и искренность изумляют, будоражат, и как в его произведениях растапливают повседневный лед зашоренности. Шишкин не обманывает, он все так же художественно историчен и датирован, его нужный русский язык швейцарского подданного - убегающий от "правильного" - жив более чем многие прозаики пишущие в вечно будоражащей России.
Книга условно делится на семейные истории, и эссе о ... тут надо читать, или проще опять же пересказать, видимо так будет менее запутанно.
- Пальто с хлястиком.
Вообще начинается в Роберта Вальзера, в последствии в книге он не раз вернется к этому неординарному прозаику, однако, это и о России родителей и о Шишкинской России, и о родне в целом, это фиксация через фотографии (о них тоже будет повесть) своей жизни, ушедшей, потерянной? Думаю - нет. Шишикин не жалеет прошлого, он его рассматривает несколько холодно, без эмоций который бы читатель мог воспринять как подкуп, тут нет этого.
-Вильгельм Телль как зеркало русских революций - оглянитесь, сколько памятников вы видите вокруг, и сколько зеленого луга лицезрят ваши глаза?
- Кампланила Святого Марка - документалистика о потерянной жизни, перегоревшей любви, чувств на расстоянии, невозможности двух людей. Трогательное прикосновение к двум мирам, где в конце жизни остается горечь потерь, крах веры в людей. Это трагедия жизни и любви Лидии Кочетковой и Фрица Брупбахера, очень грустно.
- Вальзер и Томцак. Вальзер - это писатель одиночка, это гимн одиночеству и свободе, это сознательное нищебродство возведенное в болезненную степень. Это жизненная цена столько неординарному творчеству.
- В лодке, нацарапанной на стене. Эссе раскрывающее код самого Шишкина, его языквоую составляющую, отношение к языку, разбалансировка и смена притяжения одних и тех же слов при разных географических точках.
- Человек как объяснение света в любви. Фотография. Пиксели. Фотос с греческого - свет, Графо - пишу. Остальное необходимо просто прочитать.

На этом прервусь, ибо как то не хочется раскрывать все, тем, кто будет для себя в который раз, а возможно и впервые, открывать Шишкина.

Ну вот что с ним поделаешь, с этим Шишкиным?
Просто обожаю его стиль и язык. С головой ныряю в сюжет. Испытываю всю гамму эмоций при прочтении. Плююсь, встречая очередной глупый антисоветский или антироссийский выпад. Насмехаюсь, встречая очередное лизоблюдское отношение ко всему западному. Иногда отбрасываю книгу со словами «Да как же можно все так выворачивать?» Но потом возвращаюсь и дочитываю. Мастерству и литературной искренности прощаю всё. Улицкой не прощаю. Акунину не прощаю. А Шишкину прощаю. Может еще и потому, что он ничего не прячет между строк, не посылает читателя искать второе дно, не подмигивает «особо понятливым». Он такой какой есть. С ним можно не соглашаться, но его невозможно не читать.
Все рассказы этой книги по своему хороши. Некоторые вообще можно назвать познавательными. К сожалению, запоминается обычно последнее. А в последнем рассказе Шишкин возмутил меня сильнее всего. Ну не укладывается у меня в голове как можно без всяких эмоций говорить о том, что собственного дядю фашисты расстреляли и при этом дико восхищаться немецкой педантичностью, с которой была сделана карточка на заключенного лагеря. А виновата в безутешном горе его бабушки, потерявшей сына, ясное дело российская власть, которая в отличие от немцев неповоротлива, ленива и халатна. Ни расстрелять по-человечески не может, ни карточку толково составить.

Поскольку читать аннотацию книги ДО того, как браться за нее, - по-прежнему не для нас, я была удивлена, обнаружив посреди первого рассказа, что это все же рассказ, еще и автобиография. Впервые увидев эту книгу в Библио-Глобусе еще в прошлом году и бегло прочитав пару страничек, я была свято уверена, что это нечто вроде "Учителя Дымова" (не сюжетом, а общим настроением и канвой повествования). И первый рассказ еще правда напоминает его, а затем начинаются литературно-исторические очерки.
"Пальто с хлястиком" я бы не стала рекомендовать ни для знакомства с автором, ни для обязательного прочтения. Не потому, что книга плоха, наоборот, просто она - из разряда тех, которые должны попасть в настроение, притом в настроение меланхолично-рефлексивное. Прервать бесконечный повседневный бег и расслабиться, позволив своим мыслям бродить по временной панораме Швейцарии, истории любви-нелюбви двух юных, горящих революционными идеями сердец и т.д. Я прекрасно понимаю тех, кому "Пальто с хлястиком" не понравилось и показалось слабым, скучным (и еще много аналогичных эпитетов), но мне, нежно любящей "Письмовник", оно пришлось как раз по душе.
Больше всего очаровал очерк "Вильгельм Телль как зеркало русских революций", который (внезапно!) не столько о том, что Вильгельм Телль - зеркало русских революций, а об исторической памяти, памятниках в целом и их восприятии и своеобразном швейцарском менталитете с их своеобразным пониманием "свободы". С историей Швейцарии, особенно в XIX веке (а именно этот период занимает Шишкина больше всего) я знакома поверхностно, поэтому выступала в качестве пассивного читателя, с широко раскрытыми глазами внимающего автору.
Второй из наиболее сильно понравившихся мне очерков, "Кампанила святого Марка" - это уже что-то гораздо ближе и понятнее, благо главными действующими лицами здесь выступают известный врач и социалист Брупбахер и Лидия Кочеткова, а бытовую трагедию их отношений - параллельно трагедиям рубежа XIX и XX века - Шишкин прописывает с документальной объективностью и в то же время неуловимой ноткой сопереживания и печали.