Notes from Underground & The Grand Inquisitor

"Чем гнуснее жизнь человека, тем сильнее он к ней привязывается;
он делает её формой протеста, ежеминутной местью"
/Оноре де Бальзак/

Очень подходящий эпиграф к этому произведению Фёдора Михайловича. Однако, что удивительно, исповедь мизантропа пробудила во мне жалость, а не осуждение. Жалость к человеку, чья жизнь была наполнена сплошными унижениями, тоской по тёплому семейному очагу, по любви к женщине, детям и окружающим его людям. И ладно бы главный герой был не честен перед собой, не истязал бы себя морально и винил во всех бедах только окружающих - тогда он, вполне возможно, и не заслужил жалости. Но его, почти мазохистские, самоистязания ранят читателя также, как и самого героя, заставляя глубже вникнуть в причины такого его мироощущения и понять истоки мстительности и одиночества. Я, если честно, ожидал печального финала и, если бы он произошёл, то на суде присяжных мой вердикт бы был "Не виновен!"

Размышления о воле, любви и женской доле хороши и понятны. Они пройдут через последующие произведения Достоевского, в монологах его героев. Более полные и насыщенные...

• Либо герой, либо грязь - средины не было. ©

Писать рецензию на произведение Достоевского? Трудно. Иногда - практически невозможно.
Произведение, конечно, мощнейшее, несмотря на небольшой объем. Это исповедь человека, проникнутая глубокими переживаниями и желанием разобраться в жизни: в том, что происходит, как происходит, почему, что за такой закон природы и так далее. В своеобразной первой части - идут философские размышления. Чтобы понять их с первого прочтения надо иметь гениальный мозг, мне же приходилось перечитывать -ну, как всегда.
А вот во второй части уже появляется сюжет, ибо рассказывается один "трагический" момент из жизни чиновника, его "кутеж" (если можно так выразиться) с людьми, которых он терпеть не может, и знакомство с девушкой Лизой. Все это оставило свой отпечаток на его мировоззрении и характере.

В Достоевского надо вчитываться. И стараться понять. "Записки" я буду перечитывать, ибо хочу снова окунуться в то подполье, что создал автор прекрасным четким языком и любомудрием.

Т.

"О чем может говорить порядочный человек с наибольшим удовольствием? О себе."
И читаем мы тоже о себе. Как порядочные. И уж если вслух о себе всю правду, наверное, не скажем, то думать-то уж точно думаем о себе и своем подполье всякое. Например, что - хоть мы и самолюбивы чрезмерно и обидчивы, - но точно умнее всех, ну или хотя бы многих. Пишу "мы" из трусости - прямо как герой Достоевского, "я" будет слишком безжалостно. А потому сочувствую очень этому герою, несмотря на осознание его психической неадекватности, а может - именно благодаря ей. Многое из того, о чем он пишет в своих записках, действительно заставляет задуматься и усомниться. Вот , например, кто такие нормальные люди? Они идут к своей цели, стремятся достичь ее во что бы то ни стало. Но смиряются перед законами природы, не пытаются здесь действовать напролом. А какое мне дело до законов природы, если я их считаю неправильными? - восклицает герой. А действительно, какое? Или вот еще - нормальные люди стремятся к выгоде. Но ведь существует масса примеров, когда люди бросаются в сторону от выгоды, не желают указанной дороги. "И если когда-нибудь найдут формулу наших хотений, то человек сразу перестанет хотеть. Что за охота хотеть по табличке?" Правда, нет охоты.
То что человеку не одно благодеяние выгодно, а страдание тоже может быть выгодно - этому на русской почве сколько угодно примеров (Какое у тебя пальто красивое! - Ой, что ты, я его уже 7 лет ношу, старое совсем - говорим с внутренним ощущением наслаждения от собственной приниженности).
И вывод тоже абсолютно русский, обломовский. Лучше ничего не делать. Выход один - сознательная инерция. Подполье.

Такой болезненный эффект от "Записок из подполья". Читая начало, думаешь: это же почти про меня. В этом есть что-то нездоровое, но я согласен. А затем реальность главного героя, точнее, ее этическая сторона, начинает размазываться, и под каждым слоем проступает еще более чудовищный следующий слой.

И ты думаешь уже: только бы не стать таким, как он. Мерзавцем, которому не просто хорошо быть мерзавцем, но который мерзавец из трусости, жажды получить моральное право быть "нормальным", быть "среди" через унижение других. И здесь проскальзывает параллель с Раскольниковым, тоже пошедшим на преступление лишь ради того, чтобы позволить себе себя же считать человеком свободным (да, да, тут обычно говорят про тварь и право, и.т.д., но имение права - это как раз внутренняя свобода поступать в соответствии с личными устремлениями). И я думаю: а не про себя ли Достоевский пишет?

А потом, когда становится ясно, что, похоже, не про себя, думаю: как можно было так жестоко ошибиться?

А потом: каким он должен был бы человеком быть, чтобы, будучи подобным главному герою, писать достаточно тонкую неоднобокую литературу? И при этом допущении "автобиографичности" картинка ведь складывается. Как будто Достоевский писал из боли своей неполноценности (а как иначе передать переживания о ней настолько точно?), но нет - это чушь, потому что человек, жующий собственную травму, никогда не сможет показать ее адекватно со стороны и не сможет продемонстрировать всю ее гадость так, чтобы при том вызвать искреннее, но недостаточное для "прощения" сочувствие.

И этот финал "Записок" - как главный герой мне гадок и как я его понимаю. Как я понимаю эти многодневные прогулки, чтобы столкнуться с офицером, игры в гляделки и все прочее. Проблема в том, что эти приемчики едва ли спасают. Ты можешь столкнуться с офицером, но себя не обманешь. Ты знаешь, чего это тебе стоит, и что столкновение произошло не из расслабленной небрежности, а из желания оспорить перед собой собственное ничтожество. Но оно лишь подтверждается: вот какой я мелочный. Вот как я зациклен на своей неполноценности, на себе, и уже оттого и ничтожен, что не жизнь свою живу, а пытаюсь убедить себя, что имею полноправное место среди людей.

Но выхода получше тоже не намечается. Игнорировать свои сверхценные идеи невозможно.

В итоге, наблюдается полнейшая неадекватность в поведении, пусть она объяснима и кому-то даже близка. Для людей, не ныряющих в бездны социальной тревожности это ничто, но тем, кто плавал, известно, как кошмарны эти встречи с другими, живыми, настоящими, уверенными в себе людьми. Как тяжело притворяться своим и как отчаянно хочешь им быть, теша себя мыслью, мол, у тебя другие достоинства.

Но нет. Это путь в болезнь. И главный герой методично идет в эту болезнь, описывая сомнительные выгоды резонерства и выдавая его за интеллект.

Потому что когда ты подпольная мышь, ничего, кроме как презирать деятелей, не остается. А в это самое время силен и умен и могуществен тот, кто волен выбирать: делать мне и мыслить. Кто способен нырять в бездны, а способен и не нырять. Кто способен добровольно тонуть в псевдо-(?)-философской созерцательности и вкушать обыкновенную жизнь.

Кто на новой ступени мастерства способен вынимать водоросли из бездн и использовать их как приправу к ежедневной рутине, но только не наоборот.

Это бы сумбурный потом сознания, причём личности настолько неприятной, что и рассказывать не хочется. Он противен, в первую очередь, сам себе, но упивается этим и наслаждается с каким-то маниакальным сладострастием. Постоянно рефлексирует, а после совершённых глупых поступков ещё долго разглагольствует в душе: "да вот я бы всем, да если бы только, то они бы все меня оценили и в ногах валялись". Но, помимо того, что никто и не помышлял этого делать, даже если кто-то проявлял к нему заинтересованность, то он всё в той же грубой и противной манере отталкивал. А после начинал разглагольствовать по кругу... И почти никакого действия, никаких событий. Лишь мысли, рассуждения и, особенно в начале очень много философии.
Первая часть сплошные рассуждения, а во второй он идёт, точнее вписывает себя на встречу бывших одноклассников, один из которых уезжает. Понятное дело, что ведёт там себя безобразно, но виноваты все вокруг. После друзья уходят, он пытается их догнать и вот он уже в комнате с проституткой, продолжает свой монолог и, конечно же, и ей показывает, как она не права, что пришла сюда и этим загубила свою жизнь.
Безусловно, от ошибок никто не застрахован, да и люди все разные и плохих тоже хватает. Но здесь всё настолько в преувеличенном виде и о таком низменном, что ощущаешь себя вывалянным в грязи. Хотя ты вообще ничего не делал, лишь хотел книгу прочитать.

Я прекрасно понимаю, что о гениальном писателе и о его произведениях, уже все давно сказано и написано, но все равно хочется миллионный раз отдать уважение этому великому человеку.
Откуда у него такое познание человеческой сущности, как он понимает души всех своих персонажей, которые живут потом столетия и сегодня мы можем в них видеть своих родных, знакомых, коллег , а порой и самих себя.
В "Записках из Подполья" я для себя сделала еще одно горестное открытие: как же тяжело и практически невозможно юным душам разобраться в духовном хламе таких людей как главный герой повествования. Если юной девушке повстречается такой спутник и она еще его полюбит, или будет думать, что полюбила, ох и обречена же она на страдание неимоверное. Без жизненного опыта невозможно определить людей просто неспособных любить никого, даже себя самих, это больные души, которые сами не хотят излечиться и тянут и сметают все и всех , кто попадется им под руку. Как четко Достоевский нарисовал всю сущность таких людей в последней встрече с Лизой. Сам жалок, тщеславен до ужаса, а позавидовал кому казалось бы, продажной девице.. Но позавидовал он ее душевной чистоте, еще не утраченной наивности , доверию к людям. И решил уничтожить все это , а может и ее разам, не говориться же , что с ней стало, своим мерзким поведением. А самое страшное в таких людях то, что когда они совершают какую то гадость словом или делом, они сразу же прячутся в подполье и жалеют себя. Им без разницы , что будет с людьми которых они морально покалечили, нет, только себя любимого жалеть и всех ненавидеть и делать всем на зло. Да именно ненавидеть, потому что больная темная душа ненавидит тех , кого она мучает и травмирует.

Наверное, в каждом сидит такой вот подпольный человек. У кого-то очень глубоко, а у кого-то, как у меня, регулярно наружу вылазит. Гениальное произведение! Вот так коротко ухватить и изложить на бумаге все самое больное в человеческой душе, от чего самому противно, гадко, стыдно, но оно есть, и деваться некуда. Герою, то бишь, антигерою, сорок лет и он пишет свои мемуары. И припомнить он может только три эпизода, всего три! Внешне они совсем незначительные, совсем недостойные пера, и будь у него характер полегче, он бы плюнул и растер. Но нет, несчастный человек проживает свои эмоции снова и снова, он рефлексирует, страдает, мучается. Он мизантроп, человеконенавистник и пытается вызвать и к себе ненависть, и ему это доставляет удовольствие. Он безумно неприятный, все черты его выставлены гротескно, но я не могу в некоторых мыслях не узнавать себя.

Тварь ли я дрожащая или право имею? Тварь! Нет, право имею! Или не имею? Или все твари,а я имею? Никто права не имеет, а я имею: все они меня ниже. Хотя хочу как они. Не имею! Решено! Но я тварь мыслящая, наверное, все-таки имею.
Федор Михалыч в своих "Записках" ведет повествование от лица мелкого петербургского чиновника в отставке, чье болезненное восприятие запутанности и нелогичности собственной жизни и всего мира до крайности обострило отношения с реальностью и ее обитателями.
Данное произведение - предтеча таких великих романов как "Идиот", "Братья Карамазовы", "Преступление и наказание", "Бесы", поэтому весьма любопытно ознакомиться с зарождающимися в Достоевском экзистенциальными настроениями. Тут для справочки можно почитать и Википедию:

Точнее главного героя и не опишешь. Он зол на себя, на весь мир, на тех, кто его любит, на тех, кто не любит. Для большего ощущения иррациональности и несправедливости в данной повести (как и в других произведениях Достоевского) показывается моральное и социальное дно, притом главный герой плавает где-то посередине и никак не может решить, где же ему тяжелым камнем на века приткнуться. Проститутка, разумеется, чиста душой и не теряет способности к исправлению положения, успешные друзья, разумеется, глупцы и разложенцы, а наш герой - умен, чист душой, птица высокого полета, но отчего-то чувствует смятение в груди, страшится осуждения и осмеяния глупцами, сам себя то причисляет к лику святых, то смешивает с петербургской грязью. Кризис налицо! Что с этим делать - не понятно, но совершенно ясно, что процесс полураспада уже начался и остановке не подлежит.
Вечные вопросы бытия (смысл которых, пожалуй, заключается не в ответах, а в их поиске) в повести грубо оголены, никакого вам сентиментального малосольства, только страдания, только хардкор. А уж пострадать писатель, судя по всему, был не дурак.
Еще немного и примусь за Кьеркегора.