Шантарам. Части 1, 2

- Но можно сказать, что, после того как мы покинули море, прожив в нем много миллионов лет, мы как бы взяли океан с собой. Когда женщина собирается родить ребенка, у нее внутри имеется вода, в которой ребенок растет. Эта вода почти точно такая же, как вода в море. И примерно такая же соленая. Женщина устраивает в своем теле маленький океан. И это не все. Наша кровь и наш пот тоже соленые, примерно такие же соленые, как морская вода. Мы носим океаны внутри, в своей крови и в поту. И когда мы плачем, наши слезы - это тоже океан.

"Что более характерно для человека, - спросила меня однажды Карла, - жесткость или способность ее стыдиться?" В тот момент мне казалось, что этот вопрос затрагивает самые основы человеческого бытия, но теперь, когда я стал мудрее и привык к одиночеству, я знаю, что главным в человеке является не жестокость и не стыд, а способность прощать. Если бы человечество не умело прощать, то быстро истребило бы себя в непрерывной вендетте. Без умения прощать не было бы истории. Без надежды на прощение не было бы искусства, ибо каждое произведение искусства - это в некотором смысле акт прощения. Без этой мечты не было бы любви, ибо каждый акт любви - это в некотором смысле обещание прощения. Мы живем потому, что умеем любить, а любим потому, что умеем прощать.

Я думаю, что страдание дело нашего выбора. Я думаю, не обязательно испытывать страдание из-за чего бы то ни было, если ты достаточно силен, чтобы преодолеть его. Человек с сильной волей настолько владеет своими чувствами, что почти невозможно заставить его страдать. Когда же мы страдаем - от боли или чего-либо ещё, - то это значит, что мы не владеем собой.

Трудности и страдания закаляют нас, не так ли? И я думаю, что человек, который не боролся с трудностями и не страдал по-настоящему, не так силен, как тот, кто много страдал. Так что мы должны страдать, чтобы стать сильными. А если, как ты говоришь, мы должны быть слабыми, чтобы страдать, то получается, что мы должны быть слабыми, чтобы стать сильными.

И взрослеть - это отчасти как раз и значит научиться бороться со страданием. Вырастая, мы теряем иллюзии и осознаем, что счастье бывает редко и быстро проходит. Это нас ранит, и чем сильнее, тем больше мы страдаем. Можно сказать, что страдание - это своего рода гнев. Мы возмущаемся несправедливостью судьбы, причиняющей нам боль. И вот это-то возмущение и гнев мы и называем страданием.

Я знаю, что страдание - вещь вполне реальная, - спокойно ответил Халед, сжав зубы. - И испытывает его только тот, кого бьют кнутом, а не тот, кто этот кнут держит.
Страдание никогда не прекращается, мы просто делаем вид, что не страдаем, для того чтобы наши дети не плакали во сне.

Всякое страдание - и самое незначительное, и невыносимое - в некотором смысле есть испытание нашей любви. И почти всегда это испытание нашей любви к Богу.
Боль можно испытывать, не страдая, а страдание возможно без чувства боли. Разница между ними, как мне представляется, заключается в следующем: все, чему нас учит боль, - например, тот факт, что огонь обжигает и может быть опасен, - всегда индивидуально, принадлежит нам одним, а то, что мы познаем в страдании, объединяет нас со всем человечеством.