Сочинения в двух томах. Том 2

Ты невероятно высокого мнения о себе. Нельзя же до такой степени считать других людей круглыми дураками.

— Ты американец? — привстав с койки, спрашивает Барран.
— Немного американец, немного немец — всего помаленьку. Все зависит от того, кто платит.

И вот именно тогда, в преддверии сна, на той зыбкой грани, когда сознание отступает, когда все возможно, у меня впервые возникла мысль, что я не существую вне рассказов Жанны обо мне, и что будь Жанна лгуньей, я была бы ложью.

...память билась в железной клетке, ломая себе крылья.

Может быть лучше сохранить мечту, чем разрушать её грубой реальностью...

— Нынче днем я встретила занятного парня, — сказала она. — И у этого занятного парня мысли тоже занятные.

Жизнь одной рукой дает, а другой тут же отнимает.

Твоё дело маленькое: быть душкой, а я буду думать за нас обеих

Снимки были блестящие, обворожительные, но при взгляде на них меня охватывал ужас. Я даже не пыталась вспоминать. Напрасный труд — я поняла это сразу, едва взглянула на первое фото. Я жадно разглядывала себя и была счастлива и несчастна; такой несчастной я еще ни разу не чувствовала себя с тех пор, как открыла глаза под белым светом лампы. Мне хотелось и смеяться и плакать. В конце концов я заревела.

Временами я очень ясно, с гнетущей и пугающей ясностью видела перед собою толстые руки мясника, топорные как будто, а все же ловкие, и одутловатое мужское лицо, бритую голову. То были руки и лицо доктора Шавера, видела я их между двумя погружениями в забытье, между двумя комами.