Две твердыни. Возвращение государя

Ни тебе, ни кому, ни кому другому не дано приблизить час своей смерти,- сурово ответил Гэндальф,- Только побежденные силой Мрака в гордости и отчаянии убивали себя

The world is full enough of hurts and mischances without wars to multiply them.

But I have been too deeply hurt, Sam. I tried to save the Shire, and it has been saved, but not for me. It must often be so, Sam, when things are in danger: some one has to give them up, lose them, so that others may keep them.

— Да нет, господин Смотритель, во всякой войне один — зачинщик, другой же воюет поневоле, — возразила Эовин. — Но кто за меч не берется, от меча и погибнет.

Люди надежней ворот, и никакие Врата не устоят перед вражеским натиском, если у них недостанет защитников.

К Морю! К Морю! Там чайки печальные плачут!
Белопенные гребни играют и пляшут…
Ветер, яростный ветер — о чем ты просвищешь?
Серебристый корабль — ты слышишь ли, слышишь? —
То зовут голоса на Последнем Причале…
Я покину леса, что меня осеняли,
Где прекрасные годы опали листвою…
Одинокий, уйду я дорогой морскою
По высокой волне к Всеэльфийскому Дому,
Недоступному смертному взгляду земному…
О Эрессэа, край вековечно цветущий,
Бесконечно манящий, навечно зовущий…

За поворот! Меня там ждет
Забытый лаз, секретный ход;
Я миновал его вчера –
Но знаю, что придет пора
Найду ту тропку в глубине,
Что мчится к Солнцу и Луне!

Она прекрасна — это выше слов! Она похожа то на большое дерево, то на легкий одуванчик. То она твердая, как алмаз, то мягкая, как лунный свет. Теплая, как луч солнца, и холодная, как иней под звездами. Гордая и далекая, как снежная вершина, и веселая, как девушка весной, с маргаритками в косах. Но все это — пустые слова, совсем неподходящие для нее.

Let us remember that a traitor may betray himself and do good that he does not intend.

"The treacherous are ever distrustful"