Л. Н. Толстой. Повести и рассказы

Эту относительно небольшую повесть я читала как раз между Рождеством и Сочельником. И вроде бы как атмосфера соответствовала - сейчас у нас считается хорошим и правильным всех поздравлять с православными праздниками. И хорошо еще, если пишут в посте - мол, поздравляю тех, кто празднует Рождество. Толерантность и терпимость форева. У нас, несмотря, а может, и благодаря тому, что Россия - многоконфессиональная страна, стали с уважением относиться не только к чужой вере, но и к чужому неверию. Ура, опять можно не быть как все. Помните, было время, когда все толпой спешили крестить детей, даже не давая себе отчета в том, что крещение - это не дань моде, это на всю жизнь. Вот скажите честно, кого родители в детстве покрестили - и теперь этот человек, уже выросший, регулярно ходит в церковь, соблюдает все обряды и тому подобное? Сколько у нас истинно верующих? Ведь намного меньше, чем крещеных, так? Ибо если бы было иначе, в храмах было бы не протолкнуться, а народные гуляния 1 января собирали бы намного меньше народа, чем обычно, поскольку для православных праздники (и развлечения) должны начинаться как раз после 7 января. Я знаю, что говорю. У меня была знакомая. Истинно верующая. Она никогда не участвовала в новогодних корпоративах, потому что какой корпоратив, если пост на дворе? Нет, никого не осуждала и не оговаривала, мол, как же вы это так. Просто молча с улыбкой отказывалась.
Здесь, читая историю Степана Касатского и его "духовного подвига" я порой не могла отделаться от мысли, что Стива - человек не верующий. Экзальтированный, с нервическим складом ума и души. но не верующий. Его невеста была любовницей императора - и все. Жизнь кончена. Ах, ах, ах! Уйду в монастырь, обиженным на весь свет. Нет, я девушку вроде как не оправдываю, но и сам Касатский с его порывом тоже сочувствия не вызывает. Нервы мальчику надо было лечить. И все его душевные терзания и метания - это не от веры, а от неверия. С какого перепуга Толстой его чуть ли не святым сделал - не понятно. Все эти исцеления и то, что какая-то "разводная жена" внезапно исправилась и тоже в монастырь ушла - это мне кажется притянутым за уши. Чисто для красивой картинки. И та женщина, вдова, к которой он приходит, когда убегает из монастыря. Она кто и откуда? Только вот не надо мне вещать, что это его бывшая невеста. В начале повести невесту, кажется, Мэри звали? Нет? Тогда почему такое расхождение? Но и даже пусть я ошиблась, то... к чему все это? Что хотел сказать Толстой этой повестью? Не понятно. Пустая проходная вещь. Ни о чем.
Иллюстрации вот только хорошие.

В который раз я вынуждена задуматься, как сильно изменился наш мир. Лев Толстой, если верить его биографии, так и не обзавёлся взрослой верой. Его родители не были сильно верующими и рано покинули мир, но некоторые родственники Толстого были очень религиозны - например, тётушка, которая много лет была его фактической воспитательницей.
Очень верующим был его старший брат - Дмитрий, а сестра Мария стала инокиней. Не особенно религиозный, а позже активно еретичествующий человек вполне прилично разбирается даже не в христианстве, в самой вере.
Многие вещи в этой повести сейчас необходимо пояснять очень даже верующим людям. Вот так показывают себя приемственность поколений, воспитание, прерванная теперь традиция.

Главный герой - молодой дворянин, планирующий блестящую карьеру при дворе и свадьбу со знатной дамой. Когда он разочаровывается в невесте, он бежит в монастырь.

А так делать нельзя. В монастырь уходят к Богу, а не от обидевших тебя людей. Тем более не для того, чтобы что-то доказать этим людям.

Саркастично, что гонорар за эту повесть Толстой отдал в помощь еретикам - духоборам. Ей восхищался Горький - родоначальник красной литературы. Но это не значит, что с повестью что-то не то. Это значит, что если книга описывает самую суть человека - её понимают все.

"Главная борьба - с славой людской", говорит Толстой о своей повести.

С гордыней она - с гордыней. Не зря гордыню называют корнем грехов, где она - туда приходят другие.

Можно сказать, что в повести есть критика на Церковь. Но я так не считаю. Зная имя автора скорее всего, что-то такое он имел ввиду. Но авторы не должны писать мануалы к своим историям, все что он хотел сказать, он сказал в повести. Наше дело понять. И да, не всегда читатель понимает 100% то, что закладывал автор. На то это и искусство.

Всю жизнь Степан - Сергий борется с тремя грехами: похотью, сомнениями и главным - гордыней. Он понимает, что "причиной всему его гордость". Всему - абсолютно всему.

Толстой показывает, как можно спастись в монастыре, и как можно погибнуть в монастыре. Как можно спастись в миру, и как можно погибнуть в миру. Разве это навет на Церковь? Это реализм. Более того, очень актуальный нашему времени.

К тому же, здесь очень много житийных мотивов. По сути, это актуализация житий. Есть прямая цитата. Не хочу спойлерить - вы их сразу узнаете. В этих житиях все так и было, никто их наветом не считал.

По сути своей, это именно житийные моменты, положенные на актуальные времени суждения и декорации. Толстой это даже не придумал, а сделал героя житий своим современником. Его заслуга в том, что сделал он это мастерски, психологически ярко, достоверно и понятно читателю, показав этого персонажа житий.

Да, это не рафинированно-лубочная повесть. Но для меня это плюс. Я даже не знаю к чему здесь придраться. Она настолько соответвует православному житийному канону. Кровь от крови православной литературы и принадлежит ей не меньше, чем Толстому. Даже если он этого не хотел.

Если Толстой думал показать здесь спасение вне Церкви и без Церкви, то он просто слишком мало знал православие, потому что ничто здесь не вышло за его пределы. Но не думаю, что так: аллюзии на жития слишком чёткие, прямые и конкретные, таких совпадений не бывает. Он знал, что писал.

Зачем? Чужая душа - потемки.

И чем дальше от детства, чем ближе к настоящему, тем ничтожнее и сомнительнее были радости.

⠀

Л. Н. Толстой «Смерть Ивана Ильича»

⠀

Издательство: Мир книги

⠀

Оценка: 4/5️

⠀

Отношение человека к смерти другого человека, а, особенно, не близкого, крайне поверхностно. Огорчился, обсудил, оплакал... И на этом — всё.

До тех пор, пока сам не узнает, что конец близок.

Автор рассматривает смерть изнутри; на образе Ивана Ильича, которому поставили смертельный диагноз, мы наблюдаем изменение человеческой сущности.

⠀

 Главный герой очень эгоистичный человек, даже умирая, он думал только о себе.

Первое знакомство с Львом Николаевичем и такое не удачное.️

Повесть имеет место быть, и в ней есть определенный посыл. Но она прошла мимо меня, никаких эмоций не вызвав.

Итог: Не получилось у повести зацепить меня, надеюсь, что с другими произведениями автора все сложится намного лучше.

⠀

А вы знакомы с этой повестью? Как вам? Какая книга Льва Толстого вам понравилась?

#марафонрусскойклассики

Глубокомысленная повесть, в которой сюжетная линия - совсем не прямая.

Вроде, ожидаешь сначала восхождения к святости и затем - гнусного падения. А потом обратно. Но у Толстого всё намного тоньше, чем в представлениях простого обывателя. Передает мельчайшие оттенки мыслей и эмоций. Да и действия в этой книге хватает, а не только психологизма (хотя вот за него я в первую очередь и ценю Толстого и Достоевского).

Впечатлил эпизод с пальцем, и как это сильно повлияло на кокетку.

Приятно удивило, что в повести не дошло до банальностей вроде самоубийства и прочих способов быстро нарисовать кульминацию с развязкой.

А в будущем отце Сергии читается портрет человека-сканера, как теперь говорят. Того, кто в любой сфере добивается успеха и, едва цель достигнута, покоряет следующую вершину.

Наверное, еще никто не смог лучше Л.Н.Толстого попробовать описать чувства физической боли перед смертью.
Страшны болезненные мучения Ивана Ильича, страшна его предсмертная агония. Душу бедного главного героя обволок страх смерти, еще больше усугубляющий его телесные скорби.
«Прошедшая история жизни Ивана Ильича была самая простая и обыкновенная и самая ужасная»...Обставляя свои мещанские покои и случайно упав с лестницы, что послужило причиной его мучительной, длительной, страшной телесной болезни.
Тело умирало, но в душе была борьба. Долгая борьба за душу перед смертью. Душа пробудилась перед смертью. "Нравственные страдания его состояли в том, что в эту ночь, глядя на сонное, добродушное скуластое лицо Герасима, ему вдруг пришло в голову: а что, как и в самом деле вся моя жизнь, сознательная жизнь, была «не то»...."Он плакал о беспомощности своей, о своем ужасном одиночестве, о жестокости людей...".Он не хотел мучить близких и родных своими страданиями. То, над чем никогда не мог подумать Иван Ильич, озарило его перед смертью. Он успел исповедаться и причаститься. И испуская дух, он увидел свет перед собой и испытал истинное счастье.
"Он искал своего прежнего привычного страха смерти и не находил его. Где она? Какая смерть? Страха никакого не было, потому что и смерти не было.
Вместо смерти был свет.
— Так вот что! — вдруг вслух проговорил он. — Какая радость!...«Кончена смерть, - сказал он себе. — Ее нет больше».

"Иван Ильич, как видно из сделанного Толстым описания его жизни, посредственная, обыкновенная натура, одна из тех, которые проходят свой путь, избегая всего трудного и проблематического, озабоченные исключительно спокойствием и приятностью земного существования. И вот чуть только пахнуло на него холодом трагедии — он весь преобразился. Иван Ильич и его последние дни захватывают нас не меньше, чем история Сократа или Паскаля"Л.Шестов

Очень долго откладывала рецензию на эту книгу. Почему? Писать о смерти страшнее всего. Думать о смерти часто невозможно: мозг просто блокирует все, что движется в этом направлении. "Все умрут, а я останусь..." Не может быть, что меня не будет. Я здесь. Я есмь, и это навсегда...
Цезарь говорил, что лучшая смерть наступает внезапно, когда оглянуться не успеешь, не успеешь понять, осознать и... все. Цезарю повезло: примерно так он и умер, а вот Иван Ильич шел к этому долго, выстрадав каждую ступень, каждую стадию умирания. Его болезнь, которую так и не смогли с точностью определить врачи, можно толковать по-разному. Может, она и вовсе не была смертельной, может, ее и вовсе не было. Зато с точностью можно сказать, что была боль. Боль еще более страшная тем, что о ней нельзя рассказать окружающим, нельзя описать, объяснить. Ты один с этой болью. Ты один пред безразличием окружающих. Они будут украшать свое тело, выставлять напоказ голые плечи, танцевать на балах. А в тебе уже сидит смерть. Она оставляет железный привкус во рту, не дает тебе спать по ночам. Всем наплевать.
Это книга не о смерти. Она об одиночестве.
Боже храни Вас и Ваших близких от этого.

Хорошая книга. Приятная, сладкая, как мед, в то же время неспешная, но и не растянута, и простая. Люблю Толстого за его красивое повествование и такие очевидные вещи, которые он не пытается изобразить сложными. Все прекрасно в этой книге, особенно описания природы, когда так живо представляешь и росу на траве по которой сразу же хочется пробежаться босиком , и голубое небо, и распустившуюся сирень, несмотря на снег за окном, и запах летней грозы и все это, что есть в книге - деревенское, простое, человеческое.

Когда начинаешь читать, то первое, о чем думаешь: до чего же красиво написано! Сплошное удовольствие читать. А ближе к середине все больше думаешь, что Иван Ильич — это сам читатель.

Иван Ильич жил так, чтобы все было "приятно и прилично" — карьера, недвижимость, знакомства, комфорт. Именно погоня за внешним благополучием и банальное желание повесить гардины "как у людей" и приводит его к болезни. Толстой считает такую жизнь ужасной: якобы она пуста, полна лицемерия, бессмысленна, "не та".

Толстой говорит: жить нужно так, чтобы умирать не было стыдно, чтобы близкие искренне горевали, чтобы можно было сказать себе, что жизнь была "той", была хороша и прожита не зря.

Толстой показывает, что осознание собственной смертности может стать проводником к полной и осмысленной жизни. Мне кажется, ему бы понравились японские трактаты на эту тему (Хагакурэ, Бусидо), там она хорошо раскрывается.

Вроде как нужно осуждать коллег Ильича, которых больше заботит карьера и "что умерли не они". Но мне, наоборот, такая обыденная человеческая реакция понравилась — не нужно строить из себя высокодуховных идеалов. Навязывание морали меня оттолкнуло. Толстой словно абсолютизирует духовность и обесценивает нормальные человеческие желания. Но сама тема важна для размышлений, так что читать стоит.

"Отец Сергий", "Крейцерова соната", "Анна Каренина".

"Детство", "Отрочество", "Юность".

Целая жизнь между двумя трилогиями. Целая жизнь.
Теперь-то понимаешь, что 28 лет - возраст осмысления детства, отрочества и юности, - Господи, что это? Ничто. А здесь целая жизнь прошла.

Какая разница как звали главного героя? Стива Касацкий, Николай Иртеньев, - никакой разницы в псевдонимах главного героя. Пусть их, псевдонимов, будет миллион, или даже два. Миллиард не выразит количество сущностей, заключенных в глыбе, имя которой - "Лев Толстой".

Бескомпромиссность Касацкого-Толстого уже на первых страницах: быть с женщиной, уже бывшей "под кем-то". Именно так - "под кем-то". Но ведь "кто-то" - сам Государь. Было ли понятно уже "из этой истории", что о.Сергий не убежит от судьбы в постели с купеческой дочкой? Да ничего не было очевидным. Никакой истории невозможно вывести из одной точки на плоскости.

А что, отрубленный палец - индульгенция=гарантия от бездны падения на всю оставшуюся? Как оказалось нет, вовсе нет, совершенно нет, абсолютно нет. А сколько соблазнов было вывести из кульминации, казалось бы, неравной борьбы с искушением и тогдашней победы над ним,искушением, сколько соблазнов: ну уж сейчас точно нет. Никаких искушений! Ничего темного, цепляющегося грязью дорожной, кандалами каторжными, ничего теперь не удержит Стиву=о. Сергий от прямой дороги на небеса. Ничто не в силах -ни человеческих, ни в небесных. Оказалось: уход-побег из рая -ещё впереди.

Чаша оказалась уж больно глубокой. Толпы,ожидающие твоего благословения и простой помощи, - это ли не повод сказать: Господи, спасибо! Жизнь - удалась! Но оказалось: за поворотом - новый поворот. И никто не знает будет ли последний? И если будет - где он, этот поворот?

Нет ответа. И у Толстого его не было. А потому и трагедия: каких только вопросов он не задавал себе - где ответы? А поскольку странник-то - ещё тот, тот, кто пойдет до самого конца,то не будет ему успокоения. Потому что нет его, успокоения на бесконечном пути вопросов, практически безответных, практически риторических. Например: если ли предел искушениям? Искушениям плоти в особенности?. Хватит ли сил преодолеть?Пусть не все, но много, очень много. Чего внутри каждого - святого и грешника - чего больше? Добродетели? Греха и соблазнов? И самое ужасающее: сколь долго ты бы не шел по предназначенной тебе дороге, пусть не становится короче и, тем более - проще. Ни опыт, ни знание не говорит тебе: прекратится ли когда-нибудь эти искушения? Хоть когда-нибудь прекратится?

Трагедия: искренность веры, стремления познания и себя, и веры, и себя в вере, - всё абсолютно искренне. От сердца. Накал переживаний зашкаливает. Как и количество нюансов при описании мгновения почти вселенской славы, сделанных автором. Который сам прошел этот искушающий значимостью своей персоны путь. Но искренность - условие необходимое, но недостаточное для ответов на конечные, проклятые вопросы. И вообще ориентиры скрываются, исчезают. "Не видно ни зги". Куда идти? - вопрос, оказавшийся неподъёмным даже для титана.

Даже в конце, в самом-самом конце жизни, Толстой увидел, нет, снова обратился к войне-мировской идее опрощения и возвращения к "людям божиим". Без Платона Каратаева, но с Пашенькой, давнишней своей знакомой. Которая, по представлениям автора, и жила самой что ни на есть "божией жизнью". Простой, а потому истинной жизнью божьего человека. Во что с трудом верится. Потому что простота, как и искренность, - это вовсе не гарантия чего-либо. Не пропуск это, но скорее карман, в котором пропуск этот должен был бы находиться.

Но в чём же смысл той жизни, которая прошла перед читателем? Родион Раскольников на каторге и Стива Касацкий, оправленный за бродяжничество по сути туда же, - не единственный ли художественный вариант, подсмотренный у Достоевского, вариант уставшего от жизни, себя и раздумий яснополянского гения?