На испытаниях. Повесть, рассказы

Лида Ромнич смотрела в степь: она лежала кругом, истерзанная огнем и солнцем, расстрелянная, замученная, потерявшая облик земли.

Между окнами висел плакат с лозунгом: "Предотвратим залет мухи!"

Знаете, был
у меня приятель, Гоша Марков. Посадили его еще до войны. Что делать? Сел.
Без семьи, холостой - отчего не сесть? Они ему: "Подпиши". - "Помилуйте, -
говорит, - как же я подпишу, коли это неправда? Меня маменька еще в
детстве учила не врать, и крепко выучила. Рад бы, а не могу". А сам
смеется. Даже полюбили они его там, на допросах, бывают же парадоксы! А в
зубы его ткнули раза два, не больше. И, представьте себе, дали ему всего
восемь лет. Это - по-человечески. Я вот тоже надеюсь.

- Самое скверное, - сказал Скворцов, отойдя на приличное расстояние, -
это полное равнодушие к нарушению законности.

Я читаю книги кубометрами, как кит, всасывающий морскую воду и почти всю ее выпускающий обратно, чтобы оставить внутри, на усах, самую малость того, чем он питается, - процент правды.

Забавный и некровопролитный способ вести войну: "Исландцы потеряли на датских берегах корабль, который датчане разграбили. За это исландцы так рассердились, что всем вообще в Исландии было предписание, ввести, в виде подати, с каждого носа по ругательной песне на короля датского..."

Не то чтобы хотелось жениться, нет, хотелось чего-то большего, неизмеримо другого, но выразить это можно было только женитьбой.

Он, когда удавалось, любил поспать, особенно проснуться и опять заснуть, зная, что торопиться некуда. Он даже просил товарищей, чтобы его будили и говорили: «Вставать ещё рано». Чёрт его знает, что ему в этом нравилось. Должно быть, ощущение неисчерпаемого счастья.

- Это не наша, это капиталистическая мораль, - искренне страдая, сказал
Манин.

• Так я и знал, что вы пустите в ход какой-нибудь жупел. Известный

• Я и думаю, но не вразрез с основными принципами. А вы... ошибаетесь.
• Вполне возможно. Думающий человек не застрахован от ошибок. Это знает