Море, море

Непростые отношения сложились у меня с этой книгой, тяжко было продвигаться по главам. Герой противный, ух, нарцисс самовлюбленный. Мне прям везет в последнее время.

Но самое интересное, что автор прекрасный и была замечательным кукловодом, только и успевала переставлять пешки на игровой доске. Каждая глава — новый театральный акт, недаром главный герой был бывшим режиссёром и актером.

Да и был он достаточно заурядным таким, ничего выдающегося, только вот самомнение необъятное, а талант по пальцам сосчитать можно. Человек прожил жизнь, ничего значительного не сделал, отправился на покой в старый, умирающий дом на скалистом берегу моря. Сам дом и его убранство олицетворяли внутрянку героя. Он не был обособлен, а играл одну из ключевых ролей.

Мальчишку очень жалко было, не заслужил он такой жизни, а первая любовь нашего ловеласа была очень странной особой. До сих пор не поняла её поступков, то ли она и правда была душевной больной, то ли такой притворялась.

Отлично получилось у Мёрдок проиллюстрировать человеческие иллюзии и выдуманную реальность. Герой в итоге понял каким дураком себя выставлял, жаль только пришлось потратить на это всю жизнь, с другой стороны, не всем и такое дано.

У меня в закромах есть еще один роман автора, даже не знаю, когда смогу или захочу добраться. Достаточно неприятное чтение, несмотря на прекрасный язык, хорошую психологию и проработку героя.

Во-первых, спасибо marfic - благодаря ее рецензии я прочел эту книгу.
Во-вторых - любая книга, вызывающая эмоции, заслуживает внимания...

Внимание: графоманство и много цитат.

В далеком 1978 году Аирис Мердок получила Букера за "Море, море" (кроме того, она шесть раз побывала в финалистах Букера). В том же 78 году я учился ходить, весьма успешно с этим справлялся, в качестве премии за это мне полагалась сушка или другое хлебобулочное изделие. Закончив в 2011 году читать последний абзац Моря я крепко задумался и почесал макушку – имею ли я моральное право на рецензию заслуженного автора и любимого многими романа. В результате малодушно решил, что это будет вовсе не рецензия – я просто поделюсь с вами своими впечатлениями и эмоциями. Рецензии сами по себе полезны в большей степени тем, кто еще с произведением не знаком. Мои же впечатления никакой пользы никому не принесут, может, только позабавят - особенно тех, кого Море не вдохновило, а укачало, как меня.
Нелепица.
Можно даже глаголом - ну не лепится!
Даже не знаю, с чего начать.
Какие многоярусные конструкции, сложносочиненные и сложноподчиненные предложения, перегруженные пунктуацией, как ослик на бухарском рынке. Зачастую при чтении я останавливался и обращался к себе – может, вы, голубчик, зануда и педант? А может, вы просто лох какой-нибудь? Чего придираешься к мелочам и деталям? Но мой внутренний адвокат не дремал – вспомни, говорил он, - открывая книгу, ты предвкушаешь приятные детали, "вкусные" описания, красивый язык... В не меньшей степени ты желаешь видеть внутреннюю логику сюжета, живых персонажей, которых можешь представить, которым можешь сопереживать, которых можешь ненавидеть.
Ведь за это мы ценим литературу, а не только за морализаторство и страсти человеческие, не так ли? Я же спотыкался на каждом эпизоде, пытаясь увязать все в единый режиссерский замысел. Постоянные противоречия между поведением персонажей и их характеристиками, выписанные автором с тщательностью и деталями, не увязывающиеся в цельный правдоподобный портрет.
Сначала приезд Рози, потом Лиззи, затем опять Рози, затем внезапно появляется Хартли, затем Титус, затем опять мешанина из ненужных приездов и отъездов... Напоминает езду по старой разбитой проселочной дороге - то кочка то ямка. У меня возникла только одна ассоциация – с мексиканской мыльной оперой в той же заштампованной ипостаси, как Россия представляется в голливудских фильмах развесистой клюквой. Когда я дошел до места, где Хартли висит на крюке (простите!) я испытал радость избавления. Как же горько было узнать, что это сон Чарли. Ждал, когда закончится этот мелодраматический фарс, но нет, все только усугубилось - на протяжении 100 страниц ничего не происходит, какие-то люди бездарно проводят дни в ничегонеделание и старческой (sic!) рефлексии.
Поехали дальше. Давайте улыбнемся на дорожку

«Для интеллектуалов, ценителей искусства, роман и о любви и о кулинарии, просто о жизни и мистике»

Цитата

«Я посмотрел на моего кузена — при ярком сумрачном свете он, как и все вокруг, был виден до жути отчетливо»

. Офигеть, мистичненько.
Роман для гурманов... или, может быть, Роман для гурманов? Иначе как изысканным гурманством не назовешь употребление варенного репчатого лука в качестве гарнира, а так же для угощения им званных гостей. Или вот из текста пример "сибарита и гурмана" - взять коврижку, сбрызнуть лимонным соком и вымочить в йогурте - ммм, как освежает мои представления о кулинарии! Гордон Рамзи оценил бы по-достоинству. И это практически все кулинарные изыски на страницах романа. Далее в разных вариациях вы встретите сыр, консервированную ветчину и консервированные сосиски, а также овсянку и яйца. Особенно заинтриговало блюдо "яйцо-пашот в омлете" - я знаком и сносно готовлю то и другое по-отдельности, но вот чтобы так искусно соединить их... Цитата

"Пишу это после обеда. На обед у меня было яйцо-пашот в горячем омлете, потом окунь, тушенный с луком и капелькой порошка карри, а к нему — немножко кетчупа и горчицы."

Показательно описание попойки Чарли с другом Перри. Кстати, наш главный герой не любит, когда его называют Чарли, именно поэтому я так и буду его называть из собственной мелочности. Итак, что мы имеем – два половозрелых мужчины проводят вечер, упиваются виски, и, внимание, не могу сдержать слез -

"И мы с ним провели длинный отдохновенный вечер, наелись восхитительного карри (моего приготовления, Перри готовить не умеет) с рисом и салатом из свежих овощей, а потом долго лакомились фруктами и песочным печеньем... Потом перешли на кофе, виски и рахат-лукум."

Нет, если бы это был вечер двух брошенных подруг, я бы ничего не имел против, но так-то чё?.. Больше напоминает дневник Бриджет Джонс.
Я с ностальгией вспоминаю описание блюд и кухни у Ирвинга в "Последняя ночь у Извилистой", хотя сам роман там вторичен и не интересен. Как уютно было все описано у Ф.Флегг в "Жаренных зеленных помидорах...". Я даже рецепты из этих книг пользую в жизни. И категорически отказываю себе в удовольствии читать "Русскую кухню в изгнании" Вайля/Гениса, иначе родные потом боятся встречаться с весами напольными, механическими, поддиванными, 1 штука. Что еще насторожило, так это сетования, что море рядом, лодки сохнут у пристани, а рыбы свежей нигде не купить.
Ладно, оставим наболевшее, перейдем на личности :)
И сразу цитата:

"я ни разу не воспользовался своим положением, чтобы уволочь женщину в постель. Пусть в наши дни признаваться в этом не модно, но я не наделен повышенной сексуальностью, а прекрасно могу обходиться без «половых сношений». Иные наблюдатели даже подозревали меня в гомосексуализме, потому что у меня не было беспрерывной смены любовниц. я не бабник.

Ок! Но тут же недалеко по тексту о молодой актрисе после вечеринки -

"... мне хотелось подцепить очередную в коллекцию"

То ли Чарли любит сам себе противоречить, то ли автор с мужской логикой незнаком, то ли я... И в вдогонку – он опять себе льстит:

"После той, первой, девушки все женщины казались мне суррогатом. А может быть, я просто равнялся на шекспировских героинь..."

– это кто, Хартли шекспировская героиня?!!! или Клемент?! или может Лиззи с Рози?! Муссчина, не льстите себе!
В этом месте я забрел в психологический тупик:

«А вот перед моим шофером Фредди Аркрайтом я всегда чувствовал себя виноватым, потому что однажды он на меня наорал, а не потому, что я вызвал его гнев, заставив три часа ждать голодным, пока сам обжирался в отеле «Коннот». Чувство вины часто порождается не самим проступком, а нареканиями на него».

Сильно сомневаюсь. Не верите, попробуйте кого-нибудь упрекнуть по-делу раз 10 подряд.
Ладно, надоело мне брюзжать, буду закругляться.
Напрашивается какой-то серьезный итог.
«Море, море» не обладает ни глубокой цельностью, ни завершенностью. В нем есть много чего-то, кого-то с кем-то, даже развитие, а вот кульминация, кульминация, кульминация... Эх, все не наступает кульминация, ведь как-никак всем главным кульминаторам уже за 60 лет и как-то смотрятся все страсти нелепо и жалко. Опустошение и безысходность.
Цитата:

"Один из секретов счастливой жизни — непрерывно доставлять себе мелкие наслаждения, и если иные из них можно получить с минимальной затратой денег и времени – тем лучше."

И что после? Ни детей, ни любви, ни уважения... В итоге единственным живым персонажем мне показался брат Чарли.
Чем закончить? А ничем – пустой роман, некрасивые персонажи, бессмысленный отзыв, разочарование…
Доставайте из чуланов ваши плети и розги, цельтесь в меня тухлыми помидорами - я готов:)
Пойду-ка заварю женьшень-улун и откопаю с полки мою любимую The Ebony Tower.

----

Первая для меня книга Айрис Мердок - и сразу 100%-е попадание автора и его текста, истории, рассказанной на страницах романа , в орбиту моих читательских интересов. Здесь есть все, что мне так нравится в книгах: интересные люди, много внутреннего мира героев, наполненного психологическими переживаниями, философскими рассуждениями о жизни, причинах и следствиях, окружающем мире, их поступков, продиктованных желаниями, надеждами, страстями, неоднозначные ситуации, осмысление прошлого , настоящего и своего места в будущем.

Главный герой романа Чарльз Эрроуби на закате своей жизни приезжает в тихое уединенное место на берегу моря. Находясь вдали от суеты, шумной толпы и привычного окружения, он предаётся воспоминаниям о прожитом, пережитом, перечувствованном, достигнутом, а вместе с этим невольно всплывают и непокоренные вершины, застарелые обиды и память снова возвращает к тем дням и людям, кто так или иначе связаны с этими событиями . И хочется повернуть время вспять и самому поставить точку там, где это еще возможно, сделать по своему, пусть даже это и не совсем и всегда согласуется с чужими интересами, мыслями и чувствами.

Как сложно, а порой и практически невозможно, каждому из нас взглянуть на себя со стороны, оценить свои поступки и действия глазами других людей, посторонних, не вовлеченных в ситуацию и могущих видеть не предвзято , и соответственно более правдиво и искренне оценить последствия происходящего. Так Чарльз, привыкший с молодости всегда быть в центре внимания, продолжает как кукловод дергать за ниточки тех, кто когда-то его любил , боготворил или просто был связан с ним дружбой, родством, пытаясь как и прежде создать вокруг себя кипение жизни и снова почувствовать, что время не властно над тобой и ты всегда будешь там и тем, кем предназначено тебе быть судьбой, знающим кому и что лучше для него.

В своем бесконечном эгоизме, герой совершенно не отдаёт себе отчета или вернее труда задуматься над тем, что всё течёт, всё изменяется, не допуская самой мысли, что его , такого замечательного могут отвергнуть, не любить и даже попытаться убить. Сама жизнь не стоит на месте, меняясь каждый день, а вместе с ней или наоборот , и люди, живущие рядом сейчас или когда-то. И та любовь, которую как тебе казалось, ты пронес через годы, не более чем прекрасная иллюзия, с которой следовало давно и навсегда расстаться, чтобы не портить жизнь себе и другим.

Но жизнь преподносит тебе уроки до той поры, пока ты их не усвоишь , раз и навсегда. Болезненные, бьющие по тщеславию, самолюбию, но необходимые, чтобы доказать, что не все и не всегда может находиться в твоей власти. И что прошлое, каким бы чудесным оно не казалось сквозь годы, лучше оставить в прошлом и не пытаться возродить из потухшего давно огня новое пламя, могущее спалить и тебя. Не возвращаются к былым возлюбленным - былых возлюбленных на свете нет...

На страницах романа бурлит сама жизнь, в которой амбиции, страсти, любовь, уязвленное самолюбие, неутоленные желания и несбывшиеся надежды правят бал. Здесь столько интересных людей и характеров, жизненных ситуаций, за которыми наблюдаешь порой с раздражением, порой с лёгкостью, но всегда с неослабевающим интересом и любопытством. И что немаловажно, автор легко и непринужденно вовлекает и читателя в этот процесс, именуемый жизнью , заставляя негодовать, сопереживать, смеяться и плакать, делать выводы , убеждаясь, что чужая душа - потёмки, хоть тебе и может казаться по другому, что насильно -мил не будешь и всегда нужно помнить о том, что нам не дано предугадать , как слово наше отзовётся.. Вмешиваясь в чужие жизни, пытаясь изменить их, не изменяя себя, мы запускаем необратимый процесс, могущий подмять под себя не только других, но собственно инициатора этого действа.

Всё мне здесь понравилось : язык, тщательно выписанные персонажи и точно выверенные их поступки и действия, мысли и рассуждения, неоднозначные ситуации, прекрасные пейзажи и масса поводов для дальнейших рассуждений. Единственно, некоторые места показались затянутыми, поэтому 4-ка, но однозначно продолжу знакомство с автором.

"И вот они уже третье тысячелетие каждый раз, увидев то море, к которому он их вел, бросаются обнимать друг друга и кричать: Таласса! Таласса!
Потому что он привел их к совершенно особому морю.
Таласса — это море бессмертия"

/Михаил Шишкин, "Венерин волос"/

У меня сложилось странное впечатление о книге. Понравились философские рассуждения автора на тему любви, жизни, человеческих отношений. Есть над чем задуматься, о чём поразмыслить. И даже в сюжете присутствовала интрига, несмотря на то, что это в большей степени роман-рассуждение. Но вот сама подача не вызвала интереса. Книгу можно было бы сравнить с диковинным экзотическим блюдом, которое приготовил шеф-повар в авторском ресторане, а потом небрежными штрихами размазал по тарелке. Вроде эксклюзив, с любовью поданный для тебя, но ты настолько неумело пытаешься собрать всё это воедино, что краснеешь и выглядишь немного глупо. Произведение оказалось слишком затянутым, на мой взгляд. В какие-то моменты я начинала терять суть происходящего. И если бы автор сократила своё повествование, возможно, оценила бы книгу выше.

И всё же у Мердок определенно есть свой круг читателей. Почитатели её творчества не согласятся со мной, будут сравнивать роман с дорогим вином в бокале, глоток которого можно неспешно перекатывать во рту и просто наслаждаться. Да, действительно, здесь есть от чего блаженствовать: красивые пейзажи, бескрайнее море, скалистые пляжи, вино и сыр на завтрак, уединение и покой. Но мне хотелось большего количества событий, их динамики, тот самый спектакль, который обещает читателю аннотация, невероятное представление под звуки фанфар с неожиданным финалом.

Главный герой Чарльз Эрроуби упивается своим одиночеством, купив дом на берегу моря. Только он и шум прибоя вокруг. А значит, бывший театрал предоставлен сам себе и своим размышлениям. По сути, этот роман – его личный дневник, тайные откровения, которыми персонаж делится с читателями. Серый и шумный Лондон теряется на фоне величественного Шрафф-Энда, одиноко примостившегося на скалах. Дни Чарльза протекают однообразно, но это не тяготит его, скорее наоборот, освобождает от всего бренного. Вот только есть ли у нашего героя возможность насладиться желанной тишиной? Старые друзья, коллеги по театру, бывшие любовницы, внезапные родственники буквально осаждают каменную крепость режиссёра. А случайность так вообще сводит Эрроуби с подругой юности, от которой как оказалось тот до сих пор без ума.

За отношениями главного персонажа с первой любовью Хартли было наблюдать крайне интересно. Забавно видеть воочию ту самую крылатую фразу "Мы любим тех, кто нас не любит, Мы губим тех, кто в нас влюблён"…. Хотя, был ли по-настоящему влюблён Чарльз это ещё вопрос. Мне показалось, мужчина любил свои воспоминания и всё, что с ними связано, свою воображаемую Хартли, ту, какой на самом деле она и не была.

Пожалуй, именно придуманные взаимоотношения с Мэри сделали эту книгу особенно привлекательной. В остальном же на любителя: внутренние демоны и ожившие морские монстры, тщеславие и себялюбие, одиночество в толпе и чужой среди своих. Проза-загадка, которую можно толковать на свой лад бесконечно.

"… наша с ней любовь не была частью реального мира. Она была вне пространства"

Какие чудесные в своей точности и тонкости человеческие портреты. Какие необременительные, но очень настроенческие- сродни прочитанному недавно Тургеневу - пейзажи. Воистину, эта книга достойна звания классики. По крайней мере для меня она таковой стала.

Мердок не заигрывает с читателем, не тешит его мнение о собственном уме, однако на cтраницах есть место и "сублимации", и тонким рассуждениям о природе человеческой, об искусстве, которые, порой, если читаешь уставшим и несобранным, могут заставить перечитать абзац несколько раз - как умный и сосредоточенный на произносимом собеседник будет приковывать твой взгляд и заставлять не только нелепо кивать на его рассуждения, но и отвечать на немые вопросы, приходить к выводам, в общем - думать.

Впервые я поняла, что бесповоротно влюбилась в этот роман тогда, когда главный герой начал рассказывать о театре, актерах, режиссуре. Воистину, это было прекрасно.

А какие поэтичные описания внешности? Не скупо, как пишут большинство современных авторов, но и не вычурно, как писали в 19 веке закладывая черты характера в черты лица.

Эта книга - что та жемчужина, которую однажды раздобыв уже не хочется ни терять, ни хоть на минуту выпускать из рук - так приятно ее присутствие в твоей жизни, часы с ней наедине превращается в сладостный праздник, которого ждешь весь день, а когда он наконец настает - места себе по началу не находишь - то хватаешься за отдельные фразы, то глубоко погружаешься в повествование, то выныриваешь чтобы подумать как прекрасна эта книга...

Герой безжалостно, но в то же время беззлобно описывает все ипостаси любви: тут и любовь-страх к своей матери, и снисходительно нежная любовь к неудачнику-добряку-отцу, и любовь-одержимость, болезненная привязанность до самой смерти к Клемент, и мазохистическая, рабская любовь-преклонение Лиззи к Чарльзу, и любовь-страсть-болезнь к Розине... Впрочем, сам герой все их любовью не считает, лишь таинственно ссылается на единственную любовь, бессексуальную, юношескую, в начале романа она для меня была лишь романтизированная, придуманная любовь, не имеющая ничего общего с настоящей. Впрочем, таковой и осталась. Однако мастерство автора в том и проявляется, что она не вкладывает свои мысли в уста и мысли героя, а создает, как Творец, человека, а потом человек этот уже живет своей жизнью. Ведь, скажем, в Замке на песке была совсем другая любовь, совсем другие герои, другая вселенная. Нет, положительно, Мердок - одна из титанов прозы. Еще и англичанка. Для кого-то это ничего не значит, для меня значит многое.

И напоследок два слова о Чарльзе. Чудак, сумасшедший, ставший для меня реальным человеком, он прочно вошел в мою жизнь.

Как же я откладывала книгу Айрис... Одно было желание: не разочароваться в ней. Первая ее книга понравилась безумно, потому и тяжко было брать вторую, а вдруг не то, а вдруг промах? Но нет, и я думаю, Айрис теперь попала в список моих любимых авторов. Она воистину прекрасна.
60-летний театральный режиссер решил найти уединение в маленькой деревушке на берегу моря. Он купается, бродит по берегу, немножко возится с домом и с головой погружается в свое хобби - кулинарию (за описания продуктов и блюд, мне кажется, можно карать жестко - я истекла слюной, настолько вкусно все расписано).
Но от прошлого не убежать, и все оно, прожитое и непрожитое, вторгается постепенно: друзья, любовницы, первая и несбывшаяся по сути любовь. В итоге у Чарльза есть шанс чему-то научиться, что-то исправить, что-то понять в своем прошлом, сделать что-то, что раньше не мог.
Однако, мало что у него вышло. Из детства тянется зависть и соревновательность к двоюродному брату. И Чарльза прорывает в конце концов, он выплескивает свою обиду. Пожалуй, самое лучшее, что с ним стало - осознание, что он всегда завидовал тому, кто был его другом, кто готов его спасти в любую минуту. Второй положительный результат - понимание, что не за все его поступки полагается похвала, что не за все его готовы гладить по голове. Это его мнение, что он всегда прав и что всегда будет, как он сказал, рушится, огромный кусок самомнения, который Чарльзу пришлось разжевать и выплюнуть, вот его урок на старости лет. Но по сути, надо сказать, книга не дает никаких выводов.
Хартли, несчастная забитая женщина, с головой ушедшая в абьюз, из которого может уйти только в другое подчинение - это сферическая викитимность в вакууме. То состояние, в которое уходит жертва психологического и физического насилия, когда она уже не в силах выйти из круга и готова терпеть унижения всю жизнь, потому что не знает другого, потому что считает, что другого не заслужила. Это настолько показательный персонаж, что на нем можно в вузах обрисовывать, как оно. Надо сказать, она могла бы в итоге остаться с Чарльзом, потому что он предлагал по сути другую форму насилия, и не более, а это то, к чему она привыкла. И тут тоже Чарльз никакой не молодец, потому что занимается причинением добра, результат закономерен.
Лиззи, с ее болезненной привязанностью, с ее стремлением сорваться, даже когда не совсем звали, предложить всю себя тому, кому это не нужно, ее безумно жалко, но в то же время и она и Чарльз вызывают ощущение брезгливости. Она - тем, что готова бесконечно унижаться, вдруг ее примут. Как нелюбимая собака, привязанная к хозяину. И он, готовый играть ее чувствами сколько угодно, потому что нет в нем понимания границ, нет осознания того, что можно и того, что нельзя. Театральная среда аморальна, несколько раз подчеркивает Чарльз, но и он сам не менее аморален в своих мыслях, поступках, бесконечном себялюбии.
На самом деле в результате нет ничего - Чарльз не достиг какого-то катарсиса, яркого осознания, он просто продолжает жить после того, как история дошла до логической развязки и разрубила многие узлы. Что ж, престарелый режиссер живет, где-то хуже, где-то лучше, но это жизнь, а в жизни обычно так и бывает. Все течет, все меняется, и все кажется бесконечным как море.

Перечитывать совсем не то, что читать. Что я помнила из прочитанного?

Негостеприимный дом с призраками на берегу своенравного холодного моря. Любовная одержимость зрелого, целиком сложенного из ума героя - убежденного холостяка. Одержимость то ли более чем зрелой женщиной, то ли несуществующей или существующей в ней девушкой. Много героев, они как звезды вокруг солнца, вокруг того самого, сложенного из ума.

Что я поняла теперь?

Автор вкладывает себя в каждого героя, так же как читатель способен увидеть себя в одном из них, или нескольких, или всех сразу.

Это история одного лета. История одного сумасшествия. Тем более интересная, если учесть, что с ума сходит образец разумности. История столкновений расчета с восставшей памятью и эмоциями. История столкновения раненного ослабленного манипулятора со своими пешками, фанатами, соперниками.
У образца разумности есть соперники? Да. Один - духовно и эмоционально развитый гуру, возвышеная во всех смыслах личность, другой - грубо действующий, следующим звериным инстинктам выживания мужлан.
Кто же его пешки-фанаты? Мужчины и женщины. У каждого своя причина тянуться. Кто-то хочет обогреть холодное сердце своей заботой, кто-то взять высоту, кто-то чему-то научиться, а для кого-то он идеальная мишень для ненависти.

В чем причина сумасшествия? Конечно, женщина. Та единственная в ореоле свечения нашего героя, которая не вступила ни в фанатский клуб, ни в соревновательный. Ни в юности, ни в зрелости. Разве не обидно? Обидно, до умопомрачения...

Что же с ней "не так"? Автор нам даст пищу довольно богатую, но сама от разъяснений воздержится. Может для того, что бы и мы умопомрачились, а может что бы мы догадались до того, что она сама разгадать не в силах. Что бы мы ей помогли. Я попытаюсь.
Хартли. Скромная, сдержанная, без запроса на интеллектуальное или духовное развитие. Атлетика- вид спорта для людей склонных к уединению, не любящих соперничать, предпочитающих индивидуальный зачет соревнованию. В юности отвергла нашего интеллектуального героя из-за того, что "все командовал" и не имел большой тяги к "сексуальным сношениям". Предпочла мужчину, из своего социального круга, брутального до грубости, берущего лидерство любой ценой. Способного "осчастливить" женщину.
Не смогла она найти общего языка и с приемным сыном, волею генетики наделенного эмоциональностью и тонким умом.

Почему же его к ней так тянуло? Ведь понимал же, что "без блеска, стиля и юмора" будет их союз. И тут к нашим услугам версия предпочтения типа женщин, которые имели влияние на мужское мировоззрение в детстве. У нашего героя их две. Добропорядочная, строгая мать и блестящая, светская тетя Эстелла. Домохозяйка Хартли и звезда Клемент - главные женские героини жизни Чарльза.
Тут же напрашивается еще одна тема для размышления. Для автора не имеет значение возраст, пол и внешняя привлекательность в вопросе сексуальности. Более того, у нее совершенно безграничная шкала совместимостей. Юные 18-летние девушки соблазняют мудрых 62-летних мужчин. Зрелые аппетитные 40-летние дамы передают по половому каналу свое искушенное мировоззрение 20-летним амбициозным мечтателям. 62-летний нарцисс вожделеет опекать очень взрослую 62-летнюю чужую жену.

Не менее таинственным чем сам дом у моря, морская стихия, чем мотивация главной героини, в творчестве Мердок, а в "Море-Море" особенно, является союз людей именуемый браком. Что там происходит? Как происходит распределение ролей, как решаются споры, где грань между индивидуальностями создавшими брак? Почему со стороны люди кажутся несчастными, а на поверку оказываются счастливыми? Почему стремятся вернуться в его скорлупу, даже при соблазне "лучшей жизни"? Синдром жертвы, любовь к мучителю? Или не синдром, а наслаждение жертвомучением, как образом жизни, собственной жизнью? Совершенно точно - этого не понять умом человеку разумному и независимому.
Жуткой, вызывающей головоломкой являются нашему герою сцены семейных раздоров и идиллий супружеских пар героев. Именно исходящая от них боль толкает его на вызывающие поступки и именно гармоничность отношений супругов раздражает его, заставляет отступить, признать мир непостижимым и сильным. Сильнее его самого.

Вернусь к теме соперничества. Если с соперничеством за обладание женщины более менее ясно, то тема братского соперничества гораздо глубже и болезненней. Потому что она длиной в жизнь. Потому что в истории этих отношений замешаны родители и их амбиции. Потому что в "Море-море" соперничал только один брат, наш главный герой Чарльз. Считал себя более успешным. Зависть-зависть. Можно было так назвать эту книгу, если переключиться на вторую главную линию сюжета.
Если честно, я не представляю как можно соперничать, не замечая, что в схватке ты один.

Джеймс. А ведь его не спроста зовут так. Бонд? Все может быть. Кто был таинственным двигателем всей этой истории?
Кто нашел приемного сына Хартли - Титуса?
Кто прекратил преступление удержания в неволе?
Кто нашел общий язык с головорезом Беном и предотвратил преступление и не одно? И феноменальная память тут не при чем.
Кто ставил границы проявлений сумасшествия нашего главного героя?
Кто спас его с помощью "фокусов", кто раскрыл личность несостоявшегося убийцы?
Кто обогатил нашего героя?
Кто обладал тайным знанием о жизни и смерти и знал ответы на любые вопросы?
Кто вообще больше походил на Бога?

Наверное, надо сворачиваться. Боюсь, что рецензия будет интересна только тем, кто книгу читал. Но по-другому написать я не смогла. Книга меня еще не отпустила. Я еще слышу голос манипулятора Чарльза. Жалкого, самодовольного божка. Который все же победил. Он еще в моей голове и смотрит на всех моими глазами.

В романе "Море, море" у меня есть любимейшая часть - первая. Та, где Чарльз Эрроуби только приезжает в свой дом у моря, купается, собирает красивые камни, готовит себе еду - словом, живет той спокойной, полной маленьких удовольствий жизнью, в которой, как он позже понял, и было заключено счастье. Но главное, конечно, начинается тогда, когда безмятежная жизнь Чарльза заканчивается.

Конечно, это роман о большом эгоизме. И об идеальной любви. И о супружестве. Об иллюзиях и желании жить прошлым. Это, наконец, шекспировская "Буря" на новый лад, где почти у каждого несколько ролей. Но по порядку.

Чарльз Эрроуби потрясающий эгоист. Через десятки лет он встречает свою первую, единственную, утраченную любовь и устремляется к ней в полной уверенности, что Хартли тоже провела всю жизнь в ожидании этой встречи. Конечно, влюбленность моментально зацикливает человека на самом себе и предмете обожания, но надо обладать поистине неиссякаемым запасом самоуверенности, чтобы в 60 продолжать думать, что мир вращается вокруг тебя. Помнится, слезливая нерешительность Хартли ужасно раздражала меня, когда я в первый раз читала роман. Теперь же вперед вышла маниакальная одержимость Чарльза, его неспособность видеть чудовище в самом себе, навязчивое желание вернуть утраченную любовь (молодость?) и усилием воли создать отношения. Каждый подтвердит, что это невозможно.

К слову, об утраченной любви, которая в силу своей незавершенности приобрела характер идеальной. Это была чистая, как помнилось Чарльзу, юношеская влюбленность, не только не омраченная реальностью последующей семейной жизни (все же помнят, какое отвращение испытывал Чарльз к браку?), но и отшлифованная годами до состояния совершенства. Не было этой всепобеждающей любви. Был миф о ней, существующий в голове нашего героя. Простоватая Хартли и говорит эту простую вещь: если бы мы должны были остаться вместе, мы бы остались вместе.

Очень много уже сказано о теме супружества в романе. Мердок и всегда уделяет этой теме много внимания, но в "Море..." брак предстает во всей своей простоте и одновременной непостижимости. Говорить можно бесконечно, но в итоге все сводится к одному: разобраться в чужой семейной жизни решительно невозможно. Не стоит и лезть. Никто никогда до конца не поймет, что происходит между двумя людьми, даже если все происходящее кажется постороннему глазу совершенно очевидным.

Любопытным показался мне тот мотив самообмана, звучащий на последних страницах романа, где Чарльз наконец пытается взглянуть на все произошедшее трезво. И он начинает кое-что понимать. Что Хартли, например, была всего лишь прошлым, а не всей жизнью, как еще совсем недавно Чарльзу казалось. Что книга его должна быть посвящена по справедливости другой женщине, в действительности сделавшей его тем, кто он есть, - Клемент (но в любви и в жизни, конечно, нет справедливости). Чарльз видит, что очарование Хартли - это только отраженный свет его прекрасных воспоминаний, а сама она не очень-то и умна, не очень интересна. Чарльз с огромным опозданием осознает, что вся его волшебная любовь - это и правда было всего лишь детство, в котором, при все его важности, нет еще настоящей жизни. Не слишком умная Хартли, между прочим, поняла это уже лет сорок назад, когда исчезла без следа. Мы были детьми, говорит она Чарльзу. Но Чарльз-то и остался ребенком.

Наверное, странно и пугающе осознать в какой-то момент, что ты всю жизнь не на тот угол молился, что отбивал поклоны своему божеству, хотя настоящее божество стояло за спиной (я о Клемент). В каком-то смысле Чарльз так и не прожил свою жизнь. Слишком большая его часть все время оставалась в прошлом.

Один из лучших и любимых романов Айрис Мердок. Читать еще раз и всегда.

Пожалуй, именно в этом романе более сильно и более явственно ощутима сама леди Мердок, точнее, ее мастерство. С первых строк Читатель попадает в плен удивительно гармоничного слога - это прекрасное сочетание красивых метафор и очень точно подобранной атмосферы, что передает настроение всей книги. Я больше чем люблю манеру Мердок - я полностью доверяю ей, даже не открыв книгу. Это необъяснимый факт. Ее философия настолько мне близка, что медленно превращается в мою собственную убежденность. Это единственный автор, которой я настолько доверяю. Каждая новая книга - это новый восторг, новое потрясение, новое явление. Мердок сложна, но это и есть настоящее мастерство. Поверхностной бывает только посредственность.

Чарльз Эрроуби, главный герой книги, на склоне лет пресыщается своей славой театрального постановщика и решает уединиться вдалеке от людей, остаться наедине с собой и посмотреть свою жизнь, перевесить, поразмыслить и подойти к итогу. Для этого он выбирает дом на берегу моря. Море, своего рода, зритель, молчаливый слушатель и просто доверенный друг Чарльза, непредвзятый и справедливый. Таких среди людей не найдешь. В начале романа Чарльз очень пространно говорит о нем, описывает его состояние в зависимости от перемены погоды, света и теней. Море - оно предстает перед Читателем живым, одушевленным, абсолютно завершенным персонажем. Оно слушает, оно чувствует и смотрит постановку Чарльза под названием "Моя жизнь", наверно, самую последнюю, самую не наигранную, наверно, самую честную.

Женщины. Сколько их прошло через судьбу Чарльза... И, почти, все они мне не симпатичны. В них не чувствуется характера. Они или слишком истеричны, или слишком льстивы, или слишком доступны, или слишком неуравновешенны. Не зря же Чарльз так и не смог по-настоящему привязаться ни к одной из них. Они ему оставили следы на душе, да. Но их смыло море, оставив только еле заметные штрихи. Я сужу по тому, КАК о них рассуждает Чарльз (вот Мердок поразительно удается передать чувство своего героя, его ощущения). И тут не только играет роль его первая любовь - Мэри Хартли, нет. Конечно, он ее любил, боготворил и вообще, погряз в ней по уши. Но если, опять же, присмотреться к записям Чарльза, то можно вполне ясно увидеть не столько любовь, сколько одержимость. А это разные чувства. Он был фанатично влюблен в Хартли, он трепетал, он сходил с ума и не мог ничего с этим поделать. Он пронес через годы не столько любовь к ней, сколько свою обиду на Хартли - это сугубо личный вывод. Первая любовь она всегда немного сумасшедшая, доминирующая и, в некотором смысле, властная. Чарльз, будучи по натуре страшным эгоистом и собственником, не смог смириться с некоторыми обстоятельствами, и пережил сильнейшую травму души. Он так и не смог принять свою утрату. Поступок Хартли, такой непонятный на первый взгляд, можно ведь объяснить, если опять же, копнуть поглубже - она поняла, что Чарльз любит не ее, а свою любовь к ней, скажем так. Она испугалась его неустойчивости, сложности может быть.
Говорят, не нужно встречаться с первой любовью, чтобы сохранить в памяти именно те, прожитые и неповторимые эпизоды, не опуская их на землю с того пьедестала, на который их возвысило сердце. И это правда. Не нужно встречаться с первой любовью. Это поворачивает время вспять, но не в нужном направлении. Стрелки часов вонзаются в плоть, заставляя пережить шок, потрясение, а это сильно меняет психику, человек бросается в крайности и в итоге калечится. Это больно.

В романе много персонажей, и все они до предела настоящие. Не все симпатичные, но они живые. Сам Чарльз сначала мне нравился, я с интересом наблюдала некоторую схожесть в нас, но чем больше я его узнавала, тем сильнее чувствовала разочарование. Он не умел отпускать ни себя, ни других. Вечное балансирование на тонкой веревке, эгоизм и неустойчивость. Он рассуждал за других, выдавая свои желания за их собственные. То, что ему казалось, должно быть принято за реальность, а это неадекватно, мягко выражаясь. Но я Чарльза поняла. Вот прониклась его историей и поняла. Осуждала, да, но не отвергла, не отторгла.
Мне понравился Джеймс, двоюродный брат Чарльза, которому он так отчаянно завидовал. Завидовал, потому что в нем самом не было того здравого смысла и практичности, наверно. Или свободы духа, может быть.

Можно еще долго говорить о книге, порассуждать и попытаться все разложить по полочкам. Но лучше, все же прочитать эту книгу. Это огромное удовольствие для души. Жаль только, что Мердок невозможно посоветовать каждому, несмотря на то, что она классик современной литературы. Слишком она смелая, слишком нестандартная, слишком яркая - может ослепить. Она сильная, мощная и беспощадная, не устану повторять. Она сметает все на своем пути. Ее или принимаешь с первой же книги, или игнорируешь - третьего не дано.

Дальше...

Старый режиссер, решил удалиться от дел и суеты большого Лондона на морском берегу, для чего купил дом, и переехал жить в покое, писать свои мемуары.
Эти мемуары, или дневник, и предлагает читателю Айрис Мёрдок. В итоге получился любопытный, многослойный роман о море, море чувств, море желаний.
Чарльз Эрроуби, главный герой истории вспоминает прошлое, и внезапно встречается с ним лицом к лицу. В его жизни было много женщин, но он всегда считал, что любил только одну, самую первую, самым светлым и искренним чувством. Так ли это, читатели могут попытаться разобраться, анализируя те сведения, что дает нам герой.
Конечно, когда покупаешь дом у моря, в надежде на уединение и покой, нельзя быть застрахованным от визитов друзей, которые захотят скрасить твое одиночество, и тоже насладиться морским пейзажем. И в итоге Чарльзу приходится режиссировать ещё один спектакль: с живыми декорациями и живыми актерами.
Роман очень тягучий, наполненный морским бризов, шумом волн, плеском от нырков бакланов, и при этом очень яркий, живой и страстный.
Мёрдок образами и на примерах дает повод подумать о любви, о силе искусства, о театре, о человеке, а также о боге и о вечном.
Мёрдок искусно препарирует человеческое сознание и показывает его ловушки и его силу, его слабости и его величие. О том, что вмещает человеческая память, как она умеет менять воспоминания, и как прошлое становится будущим.
Море как живое дышит на страницах книги, и так убаюкивает, что кажется, что книга никогда не кончится.
Забавно было читать о том, как старый холостяк вспоминает женщин, которые его любили, он же такой хороший, талантливый. Забавно было читать об игре страстей, к которой привыкли темпераментные актеры на сцене, и не хотят отказываться от нее и в жизни. Забавно наблюдать, как люди вживаются в роли, которые им предназначены в тот или иной период жизни. А также о том, как жизнь, живая и полная, легко сопротивляется искусственным рамкам, в которые ее мной раз пытаются загнать.
Как часто бывает, что человек любит не другого человека, а тот образ, который о нем придумал, и если случается что-то необычное, готов надолго застрять с этим идеальным образом и сделать его центром всей будущей жизни. Каждый избирает свой способ жить, и кто знает какой самый верный.