Нулевой номер

И глаза у нее были… Как бы их назвал паршивый писатель? Ну, паршивый, конечно, сказал бы: «глаза, как у олененка».
Ох уж этот олененок. Вообще-то, когда на вас смотрят снизу вверх, все похожи на оленят. Вот и вся причина. Любая женщина, если она ниже вас ростом и поднимает на вас глаза, приводит вам на память Бемби.

Публика не знает, какие у нее нравы. Мы ее ориентируем. Благодаря нам люди также узнают, какие нравы у них были прежде.

Я разуверился во всем, кроме уверенности, что за спиной у каждого всегда маячит кто-нибудь, кто его обманывает.

– И вдобавок, – вступил я, – как вы понимаете, ни Рокфеллер, ни Аньелли, ни президент Соединенных Штатов не могут иметь нужду в таких карманных устройствах [переносной телефон], у них для связи имеются секретари и секретарши. Скоро станет ясно, что ячейковая связь изобретена для бесправных трудяг, которым в любой момент угрожает узнать из банка, что на счету у них не остается денег, и которым звонит шеф, чтоб наорать, где они запропастились. Аппаратик станет символом социальной униженности…

В университетах (и тогда, и, я полагаю, сейчас) дело устроено обратным образом по отношению к жизни: не дети ненавидят отцов, а отцы детей.

- Почему именно я?

• Потому что у вас есть талант писателя...
• Спасибо.
• ... но никто и никогда этого не замечал.
• Еще раз спасибо.

Ставишь кавычки – любое заявление превращается в факт. Действительно, факт, что некто высказал суждение.

Профессией может быть чтение произведений, заведомо не предназначенных к публикации.

Живем в вечной лжи, а поскольку мы сами прекрасно понимаем это – еще и в вечном подозрении. Я постоянно подозреваю. Всех, везде и всегда.

Мы не научный бюллетень атеистов-рационалистов.