Полное собрание повестей и рассказов о Шерлоке Холмсе в одном томе

- Ты вел себя как подобает благородному воину, - сказал командир отряда, с восхищением солдата глядя на могучее тело и смелое лицо лучника. - Но почему, друг мой, ты сидишь на этом человеке?

• Клянусь черным распятием, я и забыл про него! - ответил Джон, поднимаясь, и вытащил из-под себя столь важную особу, как испанский caballero, дон Диего Альварес. - Этот человек, достойный лорд, значит для меня очень многое: новый дом, десять коров, одного быка - пусть и не очень крупного, - жернов, а может, и еще кое-что в придачу, вот я и решил сесть на него, чтоб ему не вздумалось от меня удрать.

- Я не знаю рыцаря, который так живо откликался бы на призыв чести, как вы!

• Нет, нет, отнюдь не честь побуждает меня стать в ваши ряды, Найджел.
• Тогда что же?
• Цыплята!
• Цыплята?
• Ну, разумеется; ведь эти негодяи из головного отряда съели всех кур в здешних местах. Не далее, как нынче утром, лошадь моего оруженосца Норбери повредила себе ногу, когда он рыскал по всем направлениям в поисках хотя бы одной курочки. Подумать только, у нас с собой целая сумка трюфелей, а с чем их есть - неизвестно. Никогда не видел такой прожорливой саранчи, как этот головной отряд. Ни одного цыпленка нам не получить, если только мы не обгоним их.

- Это тыканье друг в друга - детская игра, - сказал Джон. - Я бы готов попробовать, и, клянусь черным крестом, мне кажется, я бы справился.

• А что бы ты сделал, Джон?
• Да мало ли что можно было бы сделать, - задумчиво проговорил лесник. - Мне кажется, я начал бы с того, что сломал копье.
• Все стремятся сломать копье.
• Да нет, не об щит противника. Я бы переломил его о мое собственное колено.
• А что ты этим выиграешь, старая туша? - спросил Черный Саймон.
• Таким способом я превратил бы эту дамскую шпильку в весьма удобную дубинку.
• А тогда что, Джон?
• Я перехватил бы рукой или ногой его копье там, куда ему было бы угодно сунуть его, а потом ударом своей дубинки раскроил бы ему череп.
• Клянусь моими десятью пальцами, старина Джон, я бы отдал мою перину, чтобы поглядеть, как ты выступаешь на турнирах и сражаешься на копьях. Это самые галантные и изысканные состязания, и ты заслужил право в них участвовать.
• Мне тоже так кажется, - ответил Джон без улыбки. - Опять же, один может обхватить другого вокруг талии, стащить его с лошади, отнести в палатку и отпустить только за выкуп.
• Отлично! - воскликнул Саймон среди хохота стоявших рядом с ним лучников. - Клянусь Фомою Кентским, мы сделаем тебя распорядителем турниров, и ты будешь сочинять правила для наших состязаний.

Аллейн сидел между ними и жевал хлеб, а они, перегибаясь через его колени, спорили, раскрасневшись и размахивая руками в пылу доказательств. Никогда не слышал он такого схоластического жаргона, таких тончайших дистинкций, такой перестрелки большими и меньшими посылками, силлогизмами и взаимными опровержениями. Вопрос гремел об ответ, как меч о щит. Древние философы, отцы церкви, современные мыслители, священное писание, арабы - всем этим каждый стрелял в противника, а дождь продолжал идти, и листья падубов стали темными и блестящими от сырости. Наконец толстяк, видимо, умаялся, ибо тихонько принялся за еду, а его оппонент, точно петух-победитель, сидящий на навозной куче, прокукарекал в последний раз, выпустив целый залп цитат и выводов. Однако его взгляд вдруг упал на пищу, и он издал вопль негодования.

• Ты вор вдвойне! - заорал он. - Ты слопал мои селедки, а у меня с самого утра во рту маковой росинки не было.
• Вот это и оказалось моим последним доводом, - пояснил сочувственно его товарищ, - моим завершающим усилием, или peroratio, как выражаются ораторы. Ибо если все мысли суть вещи, то тебе достаточно подумать о паре селедок, а потом вызвать таким же заклинанием кувшин молока, чтобы их запить.
• Честное рассуждение, - воскликнул другой, - и я знаю на него только один ответ. - Тут он наклонился и громко шлепнул толстяка по розовой щеке.
• Нет, не обижайся, - сказал он, - если вещи - это лишь мысли, то и пощечина - только мысль и в счет не идет.