Когда бог был кроликом

- В чем дело? Ты заболела?
Но что мог объяснить ей ребенок, который впервые в жизни научился чувствовать чужую боль.

Как-то вечером он задержал меня на кухне и заговорил о машине:

• Она тебе нравится, Элли?
• Вообще-то не очень.
• Но почему? Она такая красивая.
• Но такой больше ни у кого нет.
• Так это ведь хорошо - быть другой, непохожей на остальных.
• Не знаю. - Я-то как раз очень хорошо знала о своей тайной потребности слиться с остальными, стать их частью или попросту спрятаться. - Я не хочу, чтобы люди знали, что я от них отличаюсь.

Покаяние — это работа, требующая одиночества, напомнил мне брат.

Жизнь представлялась маме мутной и неясной, как будто она смотрела на ту через грязное окно, которого ей не хотелось вымыть.

Пока жизнь прекрасна,в ней есть надежда.

Похороны,- говорила она мне,- даже самые скромные и незначительные,- это вехи, которые определяют жизнь.

Покаяние - это работа, требующая одиночества.

Меня сердила такая небрежность: как будто кто-то, не думая, раскрашивает нарисованный апельсин синим карандашом.

— У него шок, — объяснила она то, что и так было ясно.
— И что это значит? — не унималась я.
— Чокнулся, — прошептал брат.

И, увидев его, я с такой пронзительной силой ощутила своё одиночество - и настоящее, и прошлое, - что поняла: я больше и дня не смогу оставаться рядом с ним.